Арабская экономическая контрреволюция

Если отбросить пропагандистские клише вроде «арабской весны», называя вещи своими именами, результат арабских революций - полная контрреволюция в экономике, которая отбросила в нишу сырьевых придатков

Если отбросить пропагандистские клише вроде «арабской весны», называя вещи своими именами, результат арабских революций - полная контрреволюция в экономике, которая отбросила страны Северной Африки и Ближнего Востока в нишу сырьевых придатков.

Сегодня мировые СМИ концентрируют внимание вокруг стран «арабской весны» в основном с помощью политических новостей. Но главный вывод революций и военных конфликтов – это смена роли арабских стран на экономической карте мира. Если отбросить пропагандистские клише вроде «арабской весны», то, называя вещи своими именами, нужно говорить о самой настоящей контрреволюции в экономике. «Весна» не просто отбросила от задачи модернизации, а законсервировала Северную Африку и Ближний Восток в нише поставщиков сырья. Вопрос же о модернизации вообще снимается – то ли вообще, то ли на длительный период.

В целом, «весна» стала двойным ударом по экономике. В первую очередь, это экономические потери из-за беспорядков и военных конфликтов. Второй удар – это удар по экономическим перспективам. К примеру, для Египта МВФ оценивает прирост ВВП в 2011 году на уровне 1, 2 % по сравнению с 5, 5 % в 2010 году. Перерывы в экспорте, сокращение потока туристов и прямых иностранных инвестиций отразились на росте дефицита госбюджета и платежного баланса. По данным министерства финансов Египта, валютные резервы упали на более чем 10 миллиардов долларов (36, 7 млрд. в конце 2010 г. - 26 млрд. в начале августа 2011).

Всемирная организации туризма (UNWTO) оценила туристические потери Ближнего Востока в 8, 8 % в 2011 году, в то время как во всем мире количество туристов увеличилось на 4%. К примеру, в Египте, для которого туризм - одна из ключевых отраслей экономики, спад превысил 30 %. Как вывод, «весна» оказалась ударом по экономикам Египта, Туниса и других стран, оказавшихся в эпицентре политических событий. Экономические трудности арабских стран, в свою очередь, стали причиной попыток их включения в зону интересов МВФ и других международных кредиторов. В апреле 2012 года исполнительный директор МВФ Кристин Лагард заявила о намерении предоставить кредит на сумму 3 миллиарда долларов Египту, а также другим странам «арабской весны». Не отстает и Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР), акционеры которого в мае утвердили решение о создании специального фонда объемом 1 миллиард евро, чтобы уже в текущем году проинвестировать Египет, Иорданию, Марокко и Тунис.

Страны же, избежавшие народных волнений и переворотов, по данным Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива, благодаря высокому уровню цен на нефть демонстрируют улучшение экономических показателей, что зачастую выражается и в увеличении социальных расходов. Так, правительство Саудовской Аравии в сумме выделило 55 миллиардов долларов на социальные пособия, а Катар на 60 % повысил зарплаты работникам государственного сектора экономики. Здесь нужно учитывать, что дополнительные доходы удалось получить, потому что с помощью саудовской нефти компенсировали потери нефтедобычи в Ливии и других «очагах» революции, стремясь сохранить совокупный объем корзины ОПЕК.

На рынке нефти результатом «арабской весны» стал передел в интересах крупных экспортеров, в первую очередь Саудовской Аравии и Арабских Эмиратов, которые компенсируют потери из-за войны в Ливии, а также нестабильности в других странах ОПЕК. Так, в конце 2011 года ОПЕК увеличила квоту на добычу нефти с 24,845 млн до 30 млн баррелей в сутки – впервые с 2008 года. Кроме того, последние несколько месяцев ребром стоит вопрос эмбарго на покупку нефти из Ирана, которое страны ЕС и США ввели, начиная с 1 июля 2012 года.

Спровоцированные «арабской весной» военные конфликты, несмотря на демонстративно «демократические» мотивы, имеют в первую очередь экономическую расшифровку. Так, вмешательство Франции в 2011 г. в конфликт между двумя кандидатами в президенты Лораном Гбагбо и Алассаном Уаттара на стороне последнего привело к высадке французского военного контингента в Кот д’Ивуар. Такой ход предотвратил национализацию экспорта какао-бобов (потенциал страны оценивают в от 30 до 40 % мирового рынка), которую провозгласил Лоран Гбагбо, сейчас ожидающий суда в Гааге. Обострение ситуации совпало с обнаружением на принадлежащем Кот д’Ивуар шельфе нефти (64 место в мире по добыче нефти по оценкам за 2010 год и 73-е по объемам экспорта в 2009 году) и газа, контракты на разработку которых получили Россия и Китай. Ливия – общеизвестный факт - кладезь энергоресурсов в мирное время со своими темпами добычи в 1, 789 миллионов баррелей в день нефти (18 место в мире по нефтедобыче и 16-ое по объемам экспорта) и 15, 9 миллиардов м3 газа (35 место по темпам добычи и 21-ое по объемам экспорта) (все данные приводятся из справочника Central Intelligence Agency).

И, конечно же, мутная вода войн, переворотов и беспорядков – хорошая среда для мошенничества. Так, уже после смерти Муамара Каддафи обнаружилась растрата средств ливийской Государственной инвестиционной компании, на счетах которой аккумулировались доходы от продажи нефти. За счет нефтедолларов ГИК имела долю в сотне крупных кампаний из США, ЕС, стран Африки и Азии, не говоря уже о вкладах Каддафи в западные финансовые структуры. Всего лишь один, но показательный пример. Недавно издание Financial Times сообщило о растрате 72 % и 98, 5 % ливийских средств, вложенных в банки Societe General и Goldman Sachs.

Если же говорить о перспективах, то еще одна угроза для экономики – это приход к власти исламистов в Египте, Тунисе, Марокко и других странах. Прорвавшись к власти, исламисты не имеют ни опыта, ни видения управления экономикой, если не считать, конечно, применение к экономическим процессам радикальных взглядов и подходов. Так, научный сотрудник Центра арабских и исламских исследований Института востоковедения РАН Людмила Руденко отмечает, что ни одна из исламистских партий до сих пор не представила четкую и последовательную программу деятельности в сфере экономики, называя такую ситуацию еще одним фактором экономических рисков для и без того ослабленного потрясениями региона.

В целом же, общий знаменатель для всех государств «весны» - это диагноз в виде сырьевого характера экономики, что перекликается с исторической судьбой Африки и Ближнего Востока, которые, попав в зону интересов Великобритании, Германии, Франции, США и других, выступали в контакте с Западом в качестве ресурсной базы. Вот и теперь, в XXI веке, основа международного экспорта - это даже не продукция первого передела, а сырье в виде какао-бобов, нефти, бокситов и т.д. Страны «весны» вернулись в период до XX-го века, когда их присутствие в мировой экономике ограничивалось поставками сырья по дешевым ценам. К примеру, для Ливии была бы выгодна сеть собственных нефтеперерабатывающих заводов, но взамен добываемая нефть передается компаниям Eni, Total, «Газпром» и другим, которые и зачисляют полученную прибавочную стоимость в свой актив. А в том, что касается модернизации, показателен пример Сирии, где из-за гражданской войны остановлены и отложены на неопределенный срок проекты Китая (строительство промышленной зоны с цементным заводом, тепловой электростанции, нефтеперерабатывающего завода ценой в 1 миллиард долларов), который одинаково характеризует все страны, которые охватила нестабильность. Или пример Ливии, где из-за войны и всеобщего хаоса вопроса о модернизационных проектах вообще больше не существует.

http://www.politcom.ru/14171.html