Письмо Сталину от русской
швеи Анны Павловой, за которое её расстреляли. "Секретарю ЦК ВКП(б) Сталину
Да неужели
тебе не надоело, тиран русского народа, со своими паразитами-коммунистами играть
комедию?
Кричите на всех перекрестках, пишите, что
весело живется только в СССР, больше нигде.
За
рубежом: голод, холод, нищенство, — а что делается у тебя под носом, ты ничего
не видишь. Ты выйди из святых стен Кремля да посмотри, до чего довел народ
бедный, ходят как тени загробные от твоей весёлой жизни: оборванные, разутые,
голодные и холодные.
Пишете, что в Германии снизили
зарплату рабочим, мол, на что им хватит этой зарплаты при существующей
дороговизне; а на что хватает нам зарплаты, что ты нам, беднякам, — платишь,
только у других все видите, а у себя ничего не видите; если им и снизили
зарплату, то получали все, что заработали, а мы заработаем 30 р. — 15 р. отдай
на блядовство феодалам-коммунистам. Ирод ты проклятый, ведь ты весь народ
поработил, хуже, чем на барщине, сейчас русскому бедняку живется, всех обратили
в рабов-батраков и заставляете на себя, паразиты-бандиты, работать. Кричите, что
наша, мол, единая коммун[истическая] партия ВКП(б); что Вы — (б) лучшего
названия себе придумать и не могли, за то все поотъелись на народной крови,
ходите, как борова отъевши[еся] йоркширской породы, от нечего делать занялись
блядовством, переблядовались и других заставляете, а кто не блядует, тому нет
житья.
Уж Вы с пьяных глаз не знаете, чего Вам еще
выкинуть, чем бы помучить народ.
Пишете, что в
фашистской Италии на женщину смотрят как на существо низшего порядка, — а как Вы
смотрите на женщину, в особенности твои паразиты, враги народа русского. Ты дал
им власть на местах, что хотят то и творят. Вот я себя в пример возьму. С 1930
г. я лишилась площади, потому что моей сестры муж работал на военном заводе, я
все время жила с сестрой. Наша квар[тира] была в Ленинграде на Сергиевской
ул[ице] (Ленинград наша родина); в 1918 г. завод эвакуировался, сперва в Нижний
потом в Москву, я проживала вместе с ними [на] ст[анции] Подлипки завод № 8 за
Москвой. Сестры муж — паразит, коммунист, — прожив с ней 13 л[ет], развёлся,
перешёл на другую работу, ему дали помещение, а нам пришлось освободить
помещение з[аво]да, так как мы не имели никакого права жить на территории
з[аво]да; вернулись в Лен[инград]д обратно и с 1930 г. не можем получить
площадь. Прошли все инстанции {стр.960} в Лен[ингра]де. Писали в Москву на
неправильные действия. Ни один паразит-бандит не пошел навстречу. Почему — очень
ясно:
1) я русская,
2) не могу дать
взятку, так как у нас в свободной стране без взяток ничего не делается,
3) площадь есть для русских только за 2000 р. и дороже,
4) площадь есть: жидам, кавказцам и русским, кто продал душу свою
чёрту,
5) или иди блядовать с коммунистами, иначе площади нет.
На все просьбы ответ один:
площади без денег нет, площадь для демобилизованных и для 25-т[ысячников], или
жди, кто умрет.
Это защита русской одинокой женщины
в СССР. Такого безпутства и наглости ни в одной стране не встретишь, я ни одной
страны не знаю, где так мучают народ, как в СССР.
Кричите, что народная власть. Я дочь народа. Отец мой николаевский
солдат,— а разве я могу приветствовать такую бандитскую власть, когда с 1930 г.
с меня все жилы вытянули, высчитывают на ком. строит. по 5-6 — 7 руб. в месяц, а
площадь не дают. На заем и другие общества подписывайся, а кто не подписывается,
со свету сживают путевок ни в дом отдыха, ни в санаторию не дают. Вот моя
сестра-паразитка раз была замужем за коммунистом. Благодаря ее замужества
хулиганского, что ее пожалела да с ней вместе поехала с родины в Москву, сижу
без площади. Я её заела из-за этого. Но её в пример поставлю, тоже мучается, как
и я, но только она уже вся разбитая нервно, врачи не лечат, говорят, нужно
санаторное лечение. В 1936 г. не подписалась на заём, потому что правление не
идёт навстречу в получении площади, за это ее не посылают в санаторию, а
строит[ельный] сбор ежемесячно 6 — 7-8 р. высчитывают, — где же справедливость?
Это называется в СССР все делается добровольно, насилия нет, — а это не насилие
над человеком: сиди голодной раздевши, не говоря о лечении; а Вам отдай, сними
последние штаны.
Вот я и дожила до ручки, осталась
юбка да спецхалат; свалится, и останешься в чем мать родила. Вот сейчас
работница шьет. Платье стоит 50 р.: две части правлению, 1 часть работнице, а ей
дан хулиганский план 750 р.; да разве это не барщина, не издевательство над
личностью, сколько же ей надо выработать, а кто не вырабатывает, у тех душу всю
вытягивают, мол, почему один вырабатывает, а ты не можешь. Очень просто: Бог лес
не ровнял, а людей и подавно, вот твоя рожа рябая, а у другого нет, так и в
плане.
Ты со своим хулиганским стах[ановским]
движением перемутил весь народ, сделал народ зверем, один другого поедом ест;
тебе это на руку, но не безпокойся, возмездие всегда бывает, лопнешь и ты от
народной крови. Кричите, что Пятаков и др. враги народа. Да Вы и есть единые
враги русского народа, изверги, иезуиты, вампиры народные, а тех, что
расстреляли, есть мученики правды. Ты думаешь, один ты умен, как поп Семен, а
все дураки, ничего не понимают, — не думай, люди терпят из-за своих близких; у
кого мать, отец, дети, муж, жена, а у меня никого — вот и пишу; не думай, что
так все довольны Вашим хулиганским распорядком, но всем приходится молчать и
приветствовать Вас, паразитов, ублюдков, душегубов народа. За что за спинои штык
и плеть кавказская. Ты только вспомни, сколько замучил народу; подожди, будешь
подыхать, все тобою замученные обступят тебя и дашь ответ перед Богом за свои
злодеяния; что бы твои бандиты ни натворили, всегда отвечает их атаман, так как
даешь им на местах творить всякие беззакония. Еще в 1930 г., будучи на ст[анции]
Мытищи, когда работала в суде, видела, сколько ты гнал эшелонов, набитых, так
сказать, кулаками. Летом жара; дети, мужчины, женщины все точно скот забиты в
вагоны, меня жуть брала, думаю, и других, кто видел эти картины, — а сколько еще
не видели замученных {стр.961} тобою людей!? Это называется в своб[одной]
стране, слово скажешь в застенок на пытку. Настали времена Бирона и Потёмкина;
читая раньше эти книги, как-то не верилось, неужели были такие изверги людского
мучения, а теперь сама дожила до счастливого времени. Дом смерти на Литейном.
Крестьян разогнал, все разбрелись по городам, а основным жителям жить негде, а
еще пишете, что троцкисты хотели разогнать колхозы. Да крестьяне перекрестились
бы, что их избавили бы от барщины, — разве это не издевательство над
крестьянином: он не может распорядиться своим хозяйством, понабили в каждый
колхоз этих паразитов коммунистов, а батраки их обрабатывай,— это только может
поступать так единая справедливая ВКП(б).
Работая в
суде, заставляли посещать политкружок, роздали политграмоту на 8-9 стр[аниц] —
картина, как безработный в Германии сидит с женой в углу, стоит кухон[ный] стол
и 7-лин. лампа, — а я — трудящаяся, да так же живу (вычеркнуты несколько слов.—
Ред.), 2-е лиц ютятся в углу на проходе, мимо ходят все, пол ходит ходуном,
потолок достаёшь рукой, воздуху мало, а в особенности сестре нервнобольной; иди
работать, всегда не выспавши, не отдохнувши, выполняй план хулиганский, крысы по
тебе бегают, да к этой весёлой жизни разувши и раздевши; сядешь есть, так этот
ком[мунальный] ребенок на горшок. Не поймёшь, что ешь, — хлеб или из горшка, и
такая жизнь с 1930 г. Какой же может быть человек здоровым, где же Ваша
культурная жизнь, о которой пишите, в театр забыла как и дверь открывается,
живешь как лешак. Нет, чёрт твою пусть душу возьмет, кровопийца проклятый, тебя,
родного отца, забить со своим ЦК в угол на проход, где я живу, да посмотреть,
как бы ты пожил на этом месте. Заелись и забыли, чем щи хлебали, где ты со своим
ЦК был до смерти Ленина, выглядывали, чья возьмет, а потом появился как диавол и
замучил весь народ; кричишь, что ты в конституции дал все народу. Да чего ты нам
мог дать, мы больше имели от батюшки-царя. Ты отнял нашу родину, закон
справедливости наших отцов, веру в человечество, честь и совесть, сделал из
порядочных людей ворами, хулиганами, убийцами, будучи сам убийцей. Дать ничего
ты нам не мог, это всё наше было, так как ты сам пришелец со своими
бандитами-каторжниками забрал в свои руки все и издеваешься над народом.
Дураки будут те страны, которые у себя сделают
революцию, неужели ещё не научились на наших страданиях, что значит свобода.
Верно подметил Андрэ Жид, что у народа ничего своего нет, что велят, то и
говорят, твоя конституция есть настоящая проституция, ни больше ни меньше. Ты
мучаешь народ, а Вас паразитов, ублюдков, разит Господь. По очереди дохнут твои
ублюдки: издохнет бандит — сейчас вывешиваете флаги, комедианты проклятые.
Кирова убили — за одного ублюдка сколько пролито крови и
разорено семейств, а кричите, что гнев народа, народ требует смерти.
Врете, бандиты, кровопийцы, это Ваши слова, а не народа.
Народу этого не надо, народу нужна здоровая, сытая жизнь и культурная, а это
твои слова, чтобы удержаться у власти.
Всё равно
рано или поздно под женю тебя поддадут и всех твоих холуёв. Чуть что за границей
заговорят, сейчас процесс, знаю Вашу комедию, комедианты проклятущие, — недаром
больше 17 лет работала в суде, все Ваши подходы изучила.
Теперь тобою ещё не учтены одни сортиры и там не висят твои портреты,
а то твоей рожей завешены все дыры. Теперь повесить в сортир, и будешь следить,
сколько каждый сходит, тогда всё будет на учете, наверное, это забыли.
Пишете, что фашисты ни в розницу, а оптом распродают
родину, — а Вы нашу русскую родину по клочьям разорвали, и нам ничего не
осталось. Ты только ублаготворяешь {стр.962} штыки да коммунистов, одним словом,
собрал банду вокруг себя, всем все дал, а народ бедный в кабалу закрепостил,
хуже в тысячу раз, чем было в крепостное право; а поэтому заткните свои грязные
глотки, не суйте нос в чужие страны, где правят господа, Вам, хамам, далеко до
них, сидите-ка лучше на своем вонючем коммунистическом навозе. Ваша коммуна —
кому да, кому нет.
Мне лично от Вас, бандитов,
ничего не надо, я требую, чтобы меня этапом отправили в одну из фашистских
стран, где бы я могла остаток своей жизни отдать на пользу господам, а Вам,
бандитам, больше работать не хочу. Вы от меня отняли молодость, здоровье своей
проклятой революцией. Ушли лучшие годы молодости, не жила как человек и устала
жить в такой бандитской стране. Почему при царе жилось хорошо и сыто, я получала
15 р., была одета, обута и сыта, понятие не имела, как ходить побираться с
получки до получки: день поешь, а 2 дня так живи, это — свободная страна. В
театр ходили чуть ли не каждый день, а теперь [с] 1930 г. ни разу в театр не
ходила, все от веселой жизни. Все проклятия народа лягут не только на тебя, а и
на твоих выблядков, от тебя рожденных, дети отвечают за грехи родителей.
Я знаю, меня не направите этапом к господам. Я требую
себе расстрела и с радостью умру, чтобы глаза не видели этой нищенской жизни.
Заранее предупреждаю-расстреливайте сразу, так как на Ваших каналах, куда Вы
ссылаете народ (без насилья, как кричите), я работать не буду, на месте убьете,
а я палец о палец не ударю для бандитов. Народ живет не для себя, а живет для
коммунистических ублюдков-паразитов. Может быть, Ленин был бы жив, не мучил бы
русский народ, а может бы сам попал в оппозицию или — его бы по-кавказски
придушили в Кремле.
8/III А. Павлова
Мой адрес: Ленинград,
Мойка, д. 10, кв. 35 Павлова
А.А."
(
Мученица правды.
Дело портнихи Анны Павловой // Ленинградский мартиролог, 1937-1938: Книга памяти
жертв политических репрессий. Т. 9: март — апрель 1938 г. / Отв. ред. А.Я.
Разумов. Спб.: Российская национальная б-ка, 2008).
Джерело