Альберт Эйнштейн и социализм

О социализме как общественном идеале, отталкиваясь от высказываний о нём Альберта Эйнштейна, о ближайших перспективах развития человеческого общества

АЛЬБЕРТ ЕЙНШТЕЙН И СОЦИАЛИЗМ

… И потом я предпочитаю, чтобы о важных вещах говорили глупости, чем вовсе молчали. Вопрос становится предметом обсуждения и спора, и истина приоткрывается.

Дени Дидро

Почти год назад набрёл в Интернете в (переводе Л. Коротеевой) на статью А.Эйнштейна о социализме, написанную в далёком уже 1949 г. для первого номера американского журнала „Ежемесячное обозрение“. Признаюсь, при первом прочтении она меня не впечатлила. Однако, на днях повторно прочитав её, я был приятно удивлён тем близким к действительности пониманием им общественных вопросов. Конечно же, мнение этого великого человека вовсе не „глупости“, да и Д.Дидро имел, конечно же, в виду не только глупости, но главному критерию Д.Дидро — „Вопрос становится предметом обсуждения и спора, и истина приоткрывается“ — оно в полной мере соответствует. Разумеется, у человека, не владеющего экономическим мышлением, полного понимания быть не могло, однако этому „неполному“ пониманию, полагаю, могут и сегодня позавидовать многие и многие кандидаты и доктора экономических наук со всеми их околонаучными регалиями.

Современное состояние общества он, следуя Т.Веблену, называет „хищнической фазой“ человеческого развития с делением общества на классы, истоком которого он, правда, ошибочно считает завоевания с формированием „большинства великих государств“. В действительности же эти завоевания формировали не классовые, а сословные общества, классическим образцом которых служит феодальная Франция с её тремя сословиями. Современные общественные классы сформировались другим способом, а именно становлением капитализма с расслоением мелкой буржуазии („третьего сословия“) на собственников средств производства — капитала — и собственников лишь самих себя со своей способностью к труду, ошибочно сначала с подачи А.Смита именуемой „трудом“, а затем с подачи К.Маркса — „рабочей силой“ (не может человек отделить от себя ни свою деятельность — труд, — ни своё свойство, свою способность к труду — „рабочую силу“ — и их продать — он „продаёт“ всего себя вместе со своей способностью к труду, „рабочей силой“; точно так же нельзя, скажем, от дров отделить их способность к горению — приходится эту способность приобретать вместе с самими дровами). И, так как современная экономическая наука состоит на службе у именно этой капиталистической „хищнической фазы“, то она „не способна прояснить черты социалистического общества будущего“ (и никогда эта „наука“ на это не будет способна; она, вообще говоря, этим не интересуется и интересоваться не может — социально-экономическое прогнозирование для неё просто непосильно). И он задаётся вопросом: „Есть ли выход?“

„Действительным источником“ социального зла, заключающегося, по его мнению, в том, что „человек осознает свою зависимость от общества. Но эту зависимость он ощущает не как благо, не как органическую связь, не как защищающую его силу, а скорее как угрозу его естественным правам или даже его экономическому существованию“, является, по его мнению, „экономическая анархия капиталистического общества“. Он, сын своего времени и своего уровня развития общественного сознания, ещё не в силах осознать, что дело не в „анархии“ экономики  капиталистического общества (против „анархии“ упорно и по сей день ополчаются сторонники коммунизма, назойливо навязывая свою волюнтаристическую олигархическую „плановость“), а в самом капиталистическом обществе, в капиталистическом способе производства, при котором, как мы теперь понимаем, производство благ осуществляется не в интересах человека, а в интересах производства самих благ, человек в котором является всего лишь „винтиком“, всего лишь промежуточным звеном, другими словами, блага человека, над которыми он потерял контроль, воспроизводят сами себя, используя самого человека уже в качестве средства этого воспроизводства (впрочем, и сегодня мало кто может осознать, что средства производства и потребления, производимые человеком, в условиях капиталистического способа производства сами помимо его воли стали уже его использовать в качестве своего средства производства; что за этим стоят люди, заинтересованные в этом и извлекающие из этого для себя выгоду — это вопрос второй). Человеческие блага, создаваемые им для удовлетворения своих человеческих потребностей, в условиях капиталистического способа производства поработили самого человека, причём не только наёмного работника, но в конце концов и самого капиталиста, превратив и тех, и других во всего лишь средства собственного воспроизводства. И чем раньше человечество осознает это, тем больше у него шансов на предотвращение той всеобщей экономической, а может, и не только экономической, катастрофы, к которой закономерно катится современный капитализм.

И мнение его, как и следует ожидать, ошибочно, тем более, что это не результат собственных наблюдений и раздумий, а „убеждений“ („Я убежден…“), то есть некритически воспринятое модное заблуждение общественного сознания: „есть только один способ избавиться от этих ужасных зол, а именно  путем создания социалистической экономики с соответствующей ей системой  образования, которая была бы направлена на достижение общественных целей. В такой экономике  средства производства принадлежат всему обществу и используются по плану“. Увы (оставим в стороне „систему образования“ — это, хоть и очень важный, но всё-таки другой вопрос), „плановая“ социалистическая экономика СССР и других стран „социализма“ этого типа, которая как нельзя более полно соответствовала этому идеалу, на деле оказалась экономикой, направленной не „на достижение общественных целей“, а на достижение своекорыстных эгоистических устремлений от элементарного бытового благополучия, комфорта и удовлетворения личных амбиций и вплоть до бредовых претензий на мировое господство („мировой революции“) узкой кучки антинародной волюнтаристической олигархии, в которую закономерно переродилась когорта некогда „пламенных революционеров“, обманом и насилием от имени общества захватившей средства производства в свою корпоративную собственность и не гнушавшаяся для достижения этих своекорыстных целей никакими средствами вплоть до самых аморальных и даже прямо преступных (впрочем, не она первая — вспомним хотя бы первоначальное накопление в Англии с её дорогами, уставленными виселицами, когда „овцы съели людей“). И потерпела она крушение гораздо раньше крушения того капитализма, на избавление от пороков которого она претендовала (крушение капитализма тоже неизбежно, но оно всё-таки ещё впереди — „на всём лежит печать неизбежного падения“ — Ф.Энгельс). Ибо „плановая экономика“ государственного капитализма, каковым в действительности являлся этот „соци­ализм“, действительно „распределяла“ и труд, и жизнь, но в результате „гарантировала“ право не на жизнь, как это наивно считал А.Эйнштейн, а на прозябание абсолютного (формально „наёмного“) рабства („полного закрепощения личности“) и использование в качестве пушечного мяса — средства достижения мировой гегемонии (хорошо известно, что ценой этого были миллионы загубленных человеческих жизней).

Впрочем, эту опасность он предвидел: „Необходимо помнить, однако, что плановая экономика это еще не социализм. Сама по себе, она может сопровождаться полным закрепощением личности. Построение социализма требует решения исключительно сложных социально-политических проблем (когда проблемы „сложные“, да ещё и „исключительно“, это может означать лишь одно — констатацию их наличия и отсутствие их понимания и возможности нахождения и принятия соответствующих решений — А.Т.): учитывая высокую степень политической и экономической централизации, как сделать так, чтобы бюрократия не стала всемогущей. Как обеспечить защиту прав личности, а с ними и демократический противовес власти бюрократии?“. Увы, это означает не что иное, как непонимание того факта, что именно „высокая степень политической и экономической централизации“ в руках бюрократии, другими словами, узурпация правящей бюрократией не только политической власти, но и экономики, неизбежно приводит к тому самому её всемогуществу с тем самым „полным закрепощением личности“ („как при царе“ — система однозначно требует единоличного управления, своеобразного „самодержавия“) и исключает прохождение общественного развития в направлении общества социальной справедливости — социализма — между Сциллой „свободной“ капиталистической эксплуатации и Харибдой „полного закрепощением личности“. И воспрепятствовать этому никакими волевыми политическими усилиями нет никакой возможности. „Как обеспечить защиту прав личности, а с ними и демократический противовес власти бюрократии?“. Увы, и в рамках планово-олигархической экономики, как и в рамках „свободной“ капиталистической экономики, совершенно одинаково — никак. Личности как таковой для них не существует. „Денежный мешок“ — да, „винтик“ государственной машины — да. Но личности — нет.

Вся правовая система общества строится на обслуживании доминирующего экономического субъекта этого общества („политика — концентрированное выражение экономики“). При феодализме это помещичье землевладение с царским самодержавием или королевским абсолютизмом, при капитализме — капиталистическое предпринимательство с эксплуатацией „рабочей силы“ и буржуазной „демократической республикой“, по сути — „ресбуржией“ или „рескапиталией“, то есть „демократией“ исключительно для капиталистов, при „социализме“ планово-олигархической экономики — „общенациональная капиталистическая фабрика“, обслуживающая сама себя, с куда более беспощадной эксплуатацией всё той же „рабочей силы“ и диктатурой господствующего чиновничества от жесточайшей прямой тирании и до фигового листка „демократии“, но опять же исключительно для себя. Во всех трёх случаях правам и интересам человека как такового места нет. Занимаешь ты привилегированное место в субъекте соответствующей экономики (помещика, капиталистического собственника, „винтика“ правящей капиталистической по своей сути бюрократической деспотии) или обслуживаешь их интересы на общественной арене — ты пользуешься всеми благами правовой и даже при случае неправовой (!) защиты этого общества. Нет — то есть если ты всего лишь наёмный работник, человек труда — нет у тебя в реальности никаких прав, несмотря ни на какие формальные „права“ (кроме, разумеется, „права“ быть объектом „добровольной“ эксплуатации капиталом или „полного закрепощения“ господствующей бюрократией). Такова удручающая реальность вчера и сегодня человечества. И все разговоры и декларации о „правах человека“ — это всего лишь фикция, выдающая желаемое за действительное и прикрывающая как полнейшее непонимание общественных социально-экономических реалий, так и своекорыстный интерес тех, кто реально пользуется этими „правами“ в силу принадлежности к соответствующей политико-экономической „элите“ и эгоистически поднимает их на щит с вполне конкретной своекорыстной целью.

Однако выяснения ошибочности этого „убеждения“ А.Эйнштейна и реально осуществлённого плана построение „нового общества“ вопроса не снимает.

Итак, всё тот же сакраментальный вопрос: есть ли выход, возможно ли „преодолеть хищническую фазу человеческого развития ради более высокой“ (под „более высокой“ фазой понимается общественный идеал — общество социальной справедливости, именуемое соци­ализмом).

Современное состояние общества и общественного сознания позволяет дать на него положительный ответ — выход действительно есть. Но не тот, в котором столь безапелляционно был уверен А.Эйнштейн. Другой. И тоже „только один“.

С тем, что вся правовая система общества подчинена интересам доминирующего экономического субъекта общества, поделать ничего нельзя — такова общественная реальность, и никакой иной она в принципе быть не может: политика, право всегда служат экономике, совокупности доминирующих экономических субъектов в силу той простой причины, что именно она её питает; единство их нерасторжимо. И ничему другому, никаким „правам человека“ право служить не может просто в силу своей социальной природы, изменить которую невозможно в принципе. То есть все усилия в этом направлении, может быть, в какой-то степени и полезны, однако совершенно бесплодны (вспомним хотя бы „соблюдение“ несомненно правильных положений „Всеобщей декларации прав человека“). Следовательно, единственный выход заключается в отыскании такого экономического субъекта, интересы которого полностью совпадали бы с интересами его работников (ни при феодализме, ни при капитализме, ни при „выходе“ А.Эйнштейна — ленинско-сталинском евроазиатском „социализме“ такого совпадения нет — их интересы прямо противоположны; об их отличиях друг от друга человек с до­статочным образованием знаком достаточно). Ибо все экономические проблемы общества концентрируются именно внутри экономической его ячейки — хозяйственного субъекта. И только в этом случае защита интересов экономического субъекта может быть в то же время защитой интересов его работников, из которых и состоит в подавляющем большинстве современное человечество.

И такой тип экономического субъекта вовсе не плод чьей-либо фантазии или досужего вымысла, а вполне осязаемая экономическая реальность, с трудом, правда, пробивающая себе дорогу в диких джунглях, надо надеяться, последней из „хищнических фаз человеческого развития“ — современного капитализма. Это коллективные предприятия, наиболее типичными примерами которых могут служить советские колхозы и израильские кибуцы (конечно, и мелкий буржуа — ремесленник, кустарь, фермер — в них интересы собственника и труженика совпадают по той простой причине, что это одно физическое лицо либо единый семейный коллектив; но их судьба известна — расслоение на собственников и тружеников; теперь на базе развитой капиталистической экономики вновь приходит пора слияния собственника и труженика, но не на уровне физических лиц, а на уровне их объединений — коллективов, внутренняя структура которых столь же экономически детерминирована, как и внешняя экономическая деятельность). Именно в них интересы их работников и их объединений — коллективных хозяйств, субъектов экономики — полностью совпадают (от факторов внешнего воздействия, скажем, грабежа советских колхозов партийно-государственной бюрократией, приведшего к их и вместе с ними их грабителей упадку, надо абстрагироваться). Хозяйства в целом в условиях товарного производства и товарно-денежных отношений заинтересованы в получении максимального денежного дохода, а его работники — в получении адекватной заработной платы, величина которой, как и величина дохода предприятий, регулируется всё теми же рыночными механизмами — получающий недостаточную, по его мнению, заработную плату волен „голосовать ногами“, уйдя туда, где платят больше. И все вместе трудятся для достижения своих целей. И никакого общественного антагонизма в условиях такого экономического субъекта быть не может (это, разумеется, не исключает личных человеческих конфликтов по самым различным причинам от, скажем, карьерных склок и вплоть до банальных личных конфликтов, но речь-то идёт не о них, а о конфликтах, порождаемых экономической природой общественного производства). И причины этого предельно просты — в коллективном производстве отсутствует обособление чистого дохода в прибыль капиталиста, в современных условиях развитого капитализма — фонда дивидендов ассоциированного капиталиста (кстати, коллективные предприятия именно по причине отсутствия прибыли капиталиста обладают завидной живучестью, то есть могут существовать и при нулевом и даже некоторое время отрицательном уровне чистого дохода, что совершенно немыслимо для предприятий капиталистических; к тому же и конкурентоспособность их по тем же причинам принципиально выше). А вместе с этим исчезают и антагонизмы в обществе. Не конфликты — конфликты были и будут всегда, — а именно антагонизмы, порождаемые социально-экономическими причинами. Если в своё время мелкие буржуа расслоились на капиталистов и наёмных работников, то теперь наступает следующая стадия этого процесса — экономической экспроприации подвергается класс капиталистов, собственность деперсонализуется с превращением в собственность коллективную. Таким образом, класс капиталистов обречён на полное поглощение классом наёмных работников (собственно, процесс этот идёт уже давно — разоряющиеся капиталисты вынужденно переходят в ряды наёмных работников, но до поры до времени он ограничивался концентрацией и централизацией капитала; сейчас же речь идёт о его полном упразднении с превращением в то, чем финансовые и материальные ресурсы и должны быть — в средства производства — и не более). Не человек для денег и „железок“, как сейчас, а деньги и „железки“ для человека. Расслоение „третьего сословия“ приходит к закономерному финалу — оно всё становится классом наёмных работников.

И только в обществе с таким экономическим базисом и соответствующей политико-правовой надстройкой человек станет ощущать свою „зависимость от общества“ не „как угрозу“, а именно как органическую с ним связь, как „защищающую его силу“, и не только лишь ощущать — эта связь и в действительности будет именно такой.

Думается, данное понимание проблемы и соответствующих общественных целей соответствует следующему положению А. Эйнштейна: „… если эти цели не мертворожденные, а обладают жизненной силой, их принимают и осуществляют те массы людей, которые полусознательно определяют медленную эволюцию общества“.

Однако, похоже, для „медленной эволюции“ времени уже не так много.

Но для этого массы наёмных работников — „третьего сословия“ — должны проснуться от вековой спячки, отогнать от себя как дурман оболванивающей буржуазной пропаганды, так и наваждение всё ещё бродящего по миру призрака чиновничьего закрепощающего коммунизма, явля­ющегося кошмарным просоночным видением эпохи их пробуждения, осознать свой собственный реальный общественный интерес. И приступить, пока не поздно, к переустройству общества в полном соответствии с этим своим общественным интересом. Устоять перед такими массами не сможет никто и ничто, ибо это движение, в отличие как от бездумного капиталистического скатывания в пропасть, так и от безрассудной коммунистической авантюры в том же направлении,  — движение в направлении естественного развития человеческого общества.

Общественное движение, само собой разумеется, не осуществляется само по себе — оно является результатом деятельности людей. А для этой деятельности нужна соответствующая политическая организация — партия наёмных работников, пролетариата — с политической борьбой на общественной арене с целью политико-правового обеспечения функционирования коллективных предприятий и соответствующего переустройства всей общественной жизни.

А. Торубара

12 мая 2013 г.