Фантастическая реальность

возможно, они уже у вас за спиной, потому что достаточно развитая технология неотличима от магии (Артур Кларк)

Читая новости hi-tech, возникает смутное ощущение, что вскоре военные ведомства придут к чисто "магическим" способам ведения войны, наряду с холодной и информационной войнами, уже достаточно апробированными и результативными.

Никогда такого не было, и вот опять

Военные инженеры из США разрабатывают беспилотники нового поколения, сопоставимые по размерам с насекомыми. Их разработка ведется на военной базе "Райтс-Паттерсон" в штате Огайо.

По данным The New York Times, конструкторы готовят новую революцию в воздухе всего в двух милях от пастбища, где братья Райт учились поднимать в воздух первые аэропланы.

Лабораторию, в которой разрабатывают беспилотники, летающие на манер бабочек, ястребов и других живых существ, уже прозвали "микроптичник". Для их разработки инженеры взяли за образец движения птиц и насекомых. Несколько прототипов уже созданы и проходят испытания, а управляются они компьютером. Задача инженеров - спрятать беспилотники прямо под носом у всех.

Сейчас беспилотниками средней величины - Shadow, Predator и Reaper - управляют на расстоянии люди-пилоты с помощью джойстиков и мониторов, многие - прямо с военных баз в США. Крупный беспилотник Global Hawk следит за ядерной программой Северной Кореи.

По данным сайта www.longwarjournal.com, с 2006 года более 1900 повстанцев в Пакистане было убито американскими беспилотниками. В апреле США начали применять беспилотники Predator против сил Каддафи в Ливии, в мае Predator пытался поразить ракетой муллу-радикала Анвара аль-Авлаки, который скрывается в Йемене.

Самым же маленьким беспилотником на поле боевых действий на данный момент является Raven длиной около 90 см. В Афганистане солдаты запускают его взмахом руки, точно бумажный самолетик, чтобы он отслеживал, что происходит за соседними горами.

Но в "птичнике" на базе "Райтс-Паттерсон" журналисты уже наблюдали, как вертолет длиной всего в 30 см, управляемый компьютерной программой, описывает в воздухе "восьмерки". Но главная задача в данный момент - разработка "махолетов", а точнее, имитация полета насекомых.

В феврале ученые устроили презентацию беспилотника-колибри фирмы AeroVironment. Он развивает скорость 11 миль в час и может садиться на подоконник. Но это пока экспериментальный образец.

Микроаппараты, в отличие от нынешних, смогут летать и выполнять задания самостоятельно, без помощи человека. Также их можно будет запрограммировать на то, чтобы наносить удары по определенным мишеням, вести поиск ядерного оружия и даже искать пострадавших от стихийных бедствий.

Как отмечает издание, за последние два года Пентагон резко увеличил использование беспилотных самолетов. Ведомство уже запросило у Конгресса США почти $5 млрд для покупки беспилотных летательных аппаратов в следующем году. А между тем, 10 лет назад у Пентагона было менее 50 беспилотников. Теперь же их около 7 тысяч.

"В ближайшем десятилетии ВВС ожидают снижения числа летательных аппаратов под управлением пилотов, зато число многоцелевых беспилотников типа Reaper - совмещающих шпионаж с ракетными ударами - вырастет почти вчетверо, до 536. В нынешнем году в ВВС США проходят обучение 350 специалистов, управляющих беспилотниками. Это больше, чем число курсантов, которые учатся управлять истребителями и бомбардировщиками", - подчеркивается в статье NYT.

К 2030 году военные ожидают появления новых устройств, когда-то описанных в научной фантастике: "мух-шпионок", которые при помощи сенсорных устройств и микрокамер могут найти и врага, и ядерное оружие, и жертв катастрофы под завалами, пишет InoPressa.

Между тем эксперты по этике подчеркивают: беспилотники могут превратить войну в компьютерную игру, их использование чревато потерями среди мирного населения, а также более легким втягиванием США в конфликты, поскольку жизни американцев ничто напрямую не угрожает.

Сейчас в штабе на базе "Лэнгли-Юстис" в Вирджинии обрабатывают, анализируют и распространяют информацию, полученную от глобальной сети воздушных соглядатаев, отмечает издание. Ежедневно нужно переработать почти 1500 часов видеозаписей и еще 1500 фото.

В будущем нагрузка на людей лишь увеличится: если нынешние технологии называют "взглядом через трубочку для коктейля", то грядущие, способные на видеосъемку целого города живьем - "взглядом Горгоны". На данный момент информацию с одного беспилотника изучают 19 аналитиков, в будущем их понадобится по 2 тысячи на один аппарат.

Эволюция

Учитывая, что мы живем в эпоху всего эволюционного – эволюционной биологии, медицины, экологии, психологии, экономики, компьютерной техники, - даже странно, насколько редко люди мыслят категориями эволюции. Мир все время меняется, но многие ведут себя так, как будто ничего такого не происходит. Поэтому изменения всегда удивляют. Родители всегда удивляются, когда замечают, что их дети взрослеют.

В развитии распределенных систем – и, если уж на то пошло, для эволюции в целом (если рассматривать эволюцию как процесс обучения) есть долгий, медленный начальный период, за которым следует быстрое и постоянно ускоряющееся развитие, что является  результатом  предыдущего обучения.

Результатом  действия эволюционного кода является воспроизводство себе подобных, закладывается определенный уровень, после которого наступает  оптимизация. Этот  уровень колеблется от пятисот до пяти тысяч поколений. Чем мощнее генетический или программный код, следовательно, за прошедшее время появилось около сотни его поколений. А при сотне поколений модель поведения кода оптимизируется весьма значительно. С этого момента темп эволюции стремительно ускоряется.

Подобная картина наблюдается и в поведении распределенных вычислительных систем, нейросетей и генетических алгоритмов. Довольно много времени  уходит на то,  чтобы агенты прошли  подготовительную стадию обучения, "заложили фундамент" опыта и освоили первичные навыки.  Но, как  только этот этап завершается, последующий прогресс может быть очень быстрым. Нет никакого способа пропустить подготовительный период –точно так же, как человек не может пропустить детство и сразу стать взрослым. В то же самое время невозможно избежать и последующего быстрого развития (в программировании – отнюдь не биологическими темпами). Это, можно сказать, встроенное в систему свойство.

Ведущий сторонник нанотехнологий Эрик Дрекслер воспринимает эту проблему вполне серьезно: «Очень многих  людей, и меня в том числе, весьма беспокоит влияние этих технологий на будущее. Мы говорим о столь глобальных изменениях, что наше общество может не совладать с их последствиями. Воздействие на человечество и на биосферу может оказаться огромным, гораздо более значительным,  чем воздействие промышленной революции, ядерного оружия.» edited  by Markus Krummenacke and James Lewis, New York: Wiley & Sons, 1995, p. 21.

В прошлом наш вид отличался потрясающей неосторожностью. Трудно поверить, что в будущем мы будем вести себя совершенно по-другому. Каждое новое поколение списывает ошибки прошлого на недалекость и глупость своих предшественников, а потом  самонадеянно совершает новые ошибки – свои собственные.

Фантастический сценарий будущих войн

В природе равновесие устанавливается ниже уровня уничтожения. Иначе эволюция оказалась бы самоубийственной. А развитие вооружений имеет целью достижение перевеса над противником. У оружия нет инстинкта самосохранения. Как решить проблему? В фантастических романах встречается следующий сюжет:

"Фамилия автора - Меслант.

Работа: "Dehumanization trend in weapon systems of the twenty first Century or upside-down evolution"

["Тенденция к обезлюживанию в системах вооружений двадцать первого века, или Эволюция
вверх ногами" (англ.)].

Перед предисловием, на первой странице, эпиграф по-немецки: "Aus
Angst und Not das Hcer ward tot". Eugen von Wahnzenstein ["Из страха и по
необходимости войско сделалось мертвым" Евгений фон Ванценштейн (нем.)].
Автор называл себя специалистом по новейшей истории военного дела.
История эта, писал он, заключена между двумя звучными аббревиатурами конца
XX века: FIF и LOD, означающими соответственно Fire and Forget и Let
Others Do [выстрели и забудь (и) пусть это сделают другие (англ.)]. Отцом
современного пацифизма было благосостояние, а матерью - страх. Их
скрещивание породило тенденцию к обезлюживанию военного дела. Все меньше
оказывалось желающих стать под ружье, причем отвращение к военной службе
было прямо пропорционально уровню жизни. Возвышенное изречение "dulce et
decorum pro patria mori" [почетно и сладко умереть за отечество (лат.)]
молодежь богатых стран считала рекламой морового поветрия. Как раз тогда
резко снизилась стоимость производства в интеллектронной промышленности.
На смену вычислительным элементам типа chips пришли продукты генной
инженерии типа corn [кукурузное зерно (англ.)], получаемые путем
_выращивания_ искусственных микробов, главным образом Silicobacterium
Logicum Wieneri [силикобактерия логическая Винера (лат.)]. Пригоршня таких
элементов стоила не дороже горсточки проса. Итак, искусственный интеллект
дешевел, а новые поколения вооружений дорожали в геометрической
прогрессии. В первую мировую войну самолет по стоимости равнялся
автомобилю, во вторую - 20 автомобилям; к концу столетия он уже
стоил в 600 раз дороже автомобиля. Теперь подсчитали, что через 70 лет
даже сверхдержавы смогут иметь от 18 до 22 самолетов, не больше. Вот так
пересечение нисходящей кривой стоимости искусственного интеллекта с
восходящей кривой стоимости вооружений положило начало созданию безлюдных армий.                        Живая вооруженная сила стала превращаться в мертвую. Незадолго до
этого мир пережил два тяжелых экономических кризиса. Первый был вызван
резким подорожанием нефти, второй - столь же резким снижением цен на нее.
Классические законы рыночной экономики уже не действовали, но мало кто
догадывался о том, что это значит; мало кто понимал, что фигура солдата в
мундире и каске, рвущегося в штыковую атаку, уходит в прошлое, чтобы
занять место рядом с закованными в железо средневековыми рыцарями. Из-за
косности конструкторской мысли какое-то время еще производилось
крупногабаритное вооружение - танки, орудия, бронетранспортеры и прочие
громоздкие боевые машины, предназначенные для воина-человека, - даже
тогда, когда они уже могли идти в бой сами, безлюдным манером. Эта
бронегигантомания скоро исчерпала себя, сменившись ускоренной
миниатюризацией. До сих пор все виды оружия были рассчитаны на человека -
на его анатомию (чтобы ему было удобнее убивать) и физиологию (чтобы его
было удобнее убивать). Теперь положение изменилось.
Как это обычно бывает в истории, никто не понимал значения
происходящего, поскольку открытия, которым предстояло слиться в
DEHUMANIZATION TREND IN NEW WEAPON SYSTEMS [тенденция к обезлюживанию
новых систем оружия (англ.)], совершались в очень далеких друг от друга
областях науки. Интеллектроника создала дешевые, как трава,
микрокалькуляторы, а нейро\энтомология разгадала наконец загадку насекомых.
Ведь, скажем, пчелы тоже живут в сообществах, работают ради общей цели и
общаются между собой при помощи особого языка, хотя мозг человека в
380.000 раз больше нервной системы пчелы. Рядовому солдату вполне хватило бы              сообразительности пчелы, только видоизмененной на военный лад.
Боеспособность и разум - вещи различные, во всяком случае, на передовой.
Главным фактором, _заставившим_ миниатюризировать оружие, была атомная
бомба. Необходимость миниатюризации вытекала из простых и хорошо известных
фактов, - но факты эти оставались за горизонтом военной мысли эпохи. Когда
70 миллионов лет назад огромный метеорит упал на Землю и вызвал
многовековое похолодание, засорив своими остатками атмосферу, эта
катастрофа уничтожила всех до единого ящеров и динозавров, мало затронула
насекомых и вовсе не коснулась бактерий. Вердикт палеонтологии однозначен:
Че больше сила разрушения, тем меньшие по размерам организмы способны ей
противостоять. Атомная бомба требовала _рассредоточения_ как армии, так и
солдата. Но мысль об уменьшении солдата до размеров муравья могла в XX
веке появиться лишь в области чистой фантазии. Человека не рассредоточишь
и не сократишь в масштабе! Поэтому подумывали о воинах-автоматах, имея в
виду человекообразных роботов, хотя уже тогда это было анахронизмом. Ведь
и промышленность обезлюживалась, однако роботы, заменявшие людей на
заводских конвейерах, не были человекоподобны. Они представляли собой
увеличенные _фрагменты_ человека: мозг с огромной стальной ладонью, мозг с
глазами и кулаком, органы чувств и руки. Больших роботов нельзя было
перенести на поля атомных сражений, и тогда начали появляться
радиоактивные синсекты (искусственные насекомые), керамические рачки, змеи
и черви из титана, способные зарываться в землю и вылезать наружу после
атомного взрыва. В образе летающих синсектов летчик, самолет и его
вооружение слились в одно миниатюрное целое. А боевой единицей становилась
МИКРОАРМИЯ, лишь как _целое_ обладавшая боеспособностью (вспомним, что
только _рой_ пчел можно считать самодостаточным организмом, а не отдельную
пчелу).

Появились микроармии множества типов, основанные на двух
противоположных принципах. Согласно принципу _автономности_, такая
микроармия действовала как военный поход муравьев, как волна микробов или
осиный рой. Согласно принципу _телетропизма_ [здесь использован термин
"тропизм", обозначающий ростовые движения растений под воздействием
раздражителей; в современной литературе применяется шире - например, в
отношении автоматических устройств], микроармия была огромной, летающей
или ползающей, совокупностью самосборных _элементов_: по мере тактической
или стратегической необходимости она отправлялась в путь в полном
рассредоточении и лишь перед самой целью сливалась в заранее
запрограммированное целое. Можно сказать, что боевые устройства выходили с
заводов не в окончательном виде, но в виде полу- и четвертьфабрикатов,
способных сплотиться в боевую машину перед самым попаданием в цель. Эти
армии так и называли - самосплачивающимися. Простейшим примером было
саморассредоточивающееся атомное оружие. Межконтинентальную баллистическую
ракету с ядерной боеголовкой можно обнаружить из космоса - со спутников
слежения, или с Земли - радарами. Но нельзя обнаружить гигантские тучи
рассеянных микрочастиц, несущих уран или плутоний, которые в критическую
массу сольются у самой цели - будь то завод или" неприятельский город.
Старые типы оружия недолго сосуществовали с новыми: тяжелые, громоздкие
боевые средства бесповоротно пали под натиском микрооружия. Ведь оно было
почти невидимо. Как микробы незаметно проникают в организм животного,
чтобы убить его _изнутри_, так неживые, искусственные микробы, согласно
заложенным в них тропизмам, проникали в дула орудий, зарядные камеры,
моторы танков и самолетов, прогрызали насквозь броню или, добравшись до
пороховых зарядов, взрывали их. Да и что самый храбрый и опытный солдат,
обвешанный гранатами, мог поделать с микроскопическим и мертвым
противником? Не больше, чем врач, который решил бы сражаться с микробами
холеры при помощи молотка. Среди туч микрооружия, самонаводящегося на
заданные цели, оружия биотропического, то есть уничтожающего все живое,
человек в мундире был беспомощен, как римский легионер со щитом и мечом
под градом пуль.
Уже в XX столетии тактика борьбы в сплоченном строю уступила место
рассредоточению боевых сил, а маневренная война потребовала от них
рассредоточения еще большего. Но линии фронтов тогда еще существовали.
Теперь они исчезли. Микроармии без труда проникали через линии обороны и
вторгались в глубокий тыл неприятеля. А бесполезность крупнокалиберного
атомного оружия становилась все очевиднее: его применение попросту не
окупалось. Эффективность борьбы с вирусной эпидемией при помощи
термоядерных бомб, разумеется, мизерна. На пиявок не охотятся с
крейсерами.
Труднейшей задачей "безлюдного" этапа борьбы человека с самим собой
оказалось _различение_ своих и чужих. Эту задачу, обозначавшуюся FOF
(Friend Or Foe) [друг или враг (англ.)], прежде решали электронные
системы, работавшие по принципу "пароль и отзыв". Запрошенный по радио
самолет или автоматический снаряд сам, по своему передатчику, должен был
дать правильный отзыв, иначе он подвергался нападению как вражеский. Но в
XXI веке этот метод отошел в прошлое. Новые оружейники заимствовали
образцы в царстве жизни - у растений, бактерий и животных. Способы маскировки                         и демаскировки повторяли способы, существующие в живой природе:
иммунитет, борьба антигенов с антителами, тропизмы, а кроме того,
мимикрия, защитная окраска и камуфляж. Неживое оружие нередко
_прикидывалось_ невинными микроорганизмами или даже пыльцой и пухом
растений; но за этой оболочкой крылось смертоносное, всеразрушающее
содержимое. Возросло и значение информационного противоборства - не в
смысле пропаганды, а в смысле проникновения в систему неприятельской
связи, чтобы поразить ее или (при налетах атомной саранчи, например)
вынудить нападающего слиться в критическую массу раньше, чем он
приблизится к цели. Автор книги описывал таракана, послужившего образцом
для одной разновидности микросолдат. Этот таракан имеет на оконечности
брюшка пару тоненьких волосков. Они соединены с его задним нервным узлом,
отличающим обычное дуновение воздуха от колебаний, вызванных нападением
врага; едва почуяв такие колебания, таракан бросается в бегство.

Новая эра в военном деле была для честных приверженцах мундира и медалей за храбрость 
сплошной обидой и поношением, изменой возвышенным идеалам. Автор
называл этот процесс "эволюцией вверх ногами" (upside-down), потому что в
природе сперва появились микроскопические организмы, из которых постепенно
возникали все более крупные виды; в эволюции вооружений, напротив,
возобладала тенденция к микроминиатюризации, а большой человеческий мозг
заменили имитации нервных ганглиев насекомых. Микроармии создавались в два
этапа. На первом этапе неживое оружие конструировали и собирали люди. На
втором этапе неживые дивизии проектировались, испытывались в боевой
обстановке и направлялись в серийное производство такими же неживыми
компьютерными системами. Люди устранялись сначала из армии, а затем и из
военной промышленности вследствие "социоинтеграционной дегенерации".
Дегенерировал отдельный солдат: он становился все меньше и все проще. В
результате разума у него оставалось, как у муравья или термита. Тем
большее значение приобретала _социальная совокупность_ мини-бойцов.
Мертвая армия была намного сложнее, чем улей или муравейник; в этом
отношении она соответствовала скорее большим биотопам природы, то есть
целым ПИРАМИДАМ ВИДОВ, хрупкое равновесие между которыми поддерживается
благодаря конкуренции, антагонизму и симбиозу. В такой армии, понятно,
сержанту или капралу нечего было делать. Чтобы объять мыслью это целое -
хотя бы при инспектировании, не говоря уж о командовании, - не хватило бы
мудрости целого университета. Поэтому, кроме бедных государств третьего
мира, больше всего пострадало от великой революции в военном деле кадровое
офицерство. Под неумолимым напором тенденции к обезлюживанию пали славные
традиции маневров, смен караула, фехтования, парадных мундиров, рапортов и
муштры. За людьми удалось сохранить высшие командные должности, прежде
всего штабные - увы, ненадолго. Вычислительно-стратегическое превосходство
компьютеризированных систем командования лишило работы самых мозговитых
военачальников, до маршалов включительно. Сплошной ковер из орденских
ленточек на груди не спас самых прославленных генштабистов от досрочного
ухода на пенсию. Развернулось оппозиционное движение кадровых офицеров: в
ужасе перед безработицей они уходили в подполье. Поистине
мерзкой гримасой судьбы было просвечивание этих заговоров микрошпиками и
мини-полицией, сконструированной по образцу вышеупомянутого таракана: ее
не останавливали ни ночь, ни туман, ни любые уловки отчаявшихся
традиционалистов, верных до гроба идеям Ахиллеса и Клаузевица.
Беднейшие государства могли воевать теперь лишь по старинке, живой
силой - с таким же анахроничным, как и сами они, противником. Если не на
что было автоматизировать армию, приходилось сидеть тихо, как мышка.
Но и богатым странам пришлось несладко. Вести политическую игру
по-старому стало невозможно. Граница между войной и миром, уже давно не
слишком отчетливая, теперь совершенно стерлась. ХХ век покончил со
стеснительным ритуалом открытого обьявления войны и ввел в обиход такие
понятия, как пятая колонна, массовый саботаж, холодная война и война per
procura [здесь: чужими руками (лат.)], и все это было только началом
стирания различий между войной и миром. Нескончаемые переговоры на
конференциях по разоружению имели целью не только достижение соглашения,
установление равновесия сил, но и прощупывание слабых и сильных сторон
противника. На смену альтернативе "война и мир" пришло состояние войны,
неотличимой от мира, и мира, неотличимого от войны.
На первом этапе преобладала диверсия под прикрытием миротворческих
лозунгов. Она просочилась в политические, религиозные и общественные
движения, не исключая такие почтенные и невинные, как движение за охрану
среды; она разъедала культуру, проникла в СМИ,
использовала иллюзии молодежи и стародавние убеждения стариков. На втором
этапе усилилась криптовоенная диверсия; она уже мало чем отличалась от
настоящей войны, но распознать ее было нельзя. Кислотные дожди были
известны еще в ХХ столетии, когда из-за сгорания угля,
загрязненного серой, облака превращались в раствор серной кислоты. Теперь
же полили дожди до того едкие, что они разъедали крыши домов и заводов,
автострады, линии электропередач, и ПОДИ РАЗБЕРИ, ЧЬЕ ЭТО ДЕЛО:
отравленной природы или врага, наславшего ядовитую облачность при помощи
направленного в нужную сторону ветра. И так было во всем. Начался массовый
падеж скота, - но как узнать, естественная это эпизоотия или
искусственная? Океанский циклон, обрушившийся на побережье, - он случаен,
как прежде, или вызван умелым перемещением воздушных масс? Гибельная
засуха - обычная или опять-таки вызванная тайным отгоном дождевых облаков?
Климатологическая и метеорологическая контрразведка, сейсмический шпионаж,
разведслужбы эпидемиологов, генетиков и даже гидрографов трудились не
покладая рук. Военные службы, занятые различением искусственного и
естественного, подчиняли себе все новые отрасли мировой науки, однако
результаты этой разведывательно-следственной деятельности становились все
менее ясными. Обнаружение диверсантов было детской забавой, пока они были
людьми. Но когда диверсию можно усматривать в урагане, градобитии,
болезнях культурных растений, падеже скота, росте смертности новорожденных
и заболеваемости раком и даже в _падении метеоритов_ (мысль о наведении
астероидов на территорию противника появилась еще в XX веке), - ЖИЗНЬ
СТАЛА НЕВЫНОСИМОЙ. И не только жизнь обыкновенных людей, но и
государственных деятелей, беспомощных и растерянных, - ведь они ничего не
могли узнать от своих столь же растерянных советников. В военных академиях
читали новые дисциплины: криптонаступательная и криптооборонительная
стратегия и тактика, криптология контрразведки (то есть отвлечение и
дезинформация разведок, контрразведок и так далее во все возрастающей
степени), криптография, полевая энигматика и, наконец, _секросекретика_,
которая под большим секретом сообщала о тайном применении тайного оружия,
неотличимого от невинных явлений природы.
Размылись линии фронта и границы между большими и мелкими
антагонизмами. Для очернения другой стороны в глазах ее собственного
общества спецслужбы изготовляли _фальсификаты_ стихийных бедствий на своей
территории так, чтобы их ненатуральность бросалась в глаза. Было доказано,
что некие богатые государства, оказывая помощь более бедным, в
поставляемую ими (по весьма дешевой цене) пшеницу, кукурузу или какао
добавляли химические средства, ослабляющие половую потенцию. Началась
_тайная АНТИДЕМОГРАФИЧЕСКАЯ война_. Мир стал войной, а война - миром. Хотя
катастрофические последствия обоюдной победы, равнозначной обоюдному
уничтожению, были очевидны, политики по-прежнему гнули свое: заботясь о
благосклонности избирателей и обещая во все более туманных выражениях все
более благоприятный поворот в недалеком будущем, они все меньше способны
были влиять на реальный ход событий. Мир стал войной не из-за тотальных
происков (как представлял себе некогда Оруэлл), но благодаря достижениям
технологии, стирающим границу между естественным и искусственным в каждой
области жизни и на каждом участке Земли и ее окружения, - ибо в
околоземном пространстве творилось уже то же самое.
"Там, - писал автор "Тенденции к обезлюживанию в системах вооружений
XXI века", - где нет больше разницы ни между естественным и искусственным
белком, ни между естественным и искусственным интеллектом, нельзя отличить
несчастья, вызванные умышленно, от несчастий, в которых никто не повинен.
Как свет, увлекаемый силами тяготения в глубь черной дыры, не может
выбраться из гравитационной ловушки, так ЧЕЛОВЕЧЕСТВО, увлекаемое силами
взаимных антагонизмов в глубь тайн материи, УГОДИЛО В ТЕХНОЛОГИЧЕСКУЮ
ЗАПАДНЮ". Решение о мобилизации всех сил и средств для создания новых
видов оружия диктовали уже не правительства, не государственные мужи, не
воля генеральных штабов, не интересы монополий или иных групп давления, но
во все большей и большей степени - страх, что на открытия и технологии,
дающие перевес, первой натолкнется Другая Сторона. Это окончательно
парализовало традиционную политику. На переговорах ни о чем нельзя было
договориться: согласие на отказ от Нового Оружия в глазах другой стороны
означало, что противник, как видно, имеет в запасе иное, еще более новое.

Автор обьяснил формулу теории конфликтов, объяснявшую, почему переговоры и
не могли ни к чему привести. На таких конференциях принимаются
определенные решения. Но если время принятия решения превышает время
появления нововведений, радикально меняющих обсуждаемое на переговорах
положение вещей, решение становится анахронизмом уже в момент его
принятия. Всякий раз "сегодня" приходится договариваться о том, что было
"вчера". Договоренность из настоящего перемещается в прошлое и становится
тем самым чистейшей фикцией. Именно это заставило великие державы
подписать ЖЕНЕВСКОЕ СОГЛАШЕНИЕ, узаконившее Исход Вооружений с Земли на
Луну. Мир облегченно вздохнул и мало-помалу оправился - но ненадолго;
страх ожил опять, на сей раз в виде призрака безлюдного вторжения с Луны
на Землю. Поэтому не было задачи важнее, чем разгадка тайны Луны.

Так завершалась глава. До конца книги оставалось еще страниц десять..."

Выше - фантастика.. А что в реальности?

В реальности армии (США, КНР) с целью наблюдения за потенциальным противником выводят новые и новые виды птице- и насекомоподобных роботов, радиоуправляемых дистанционных устройств. 

В некотором смысле первые элементы фантастических мертвых армий уже прошли стадию испытаний и готовы к массовому производству. Например, норвежская нанотехнологическая компания «Проке дайнэмикс» для дистанционного наблюдения создала прототип нановинтокрыла PD-100 Black Horne вертолетного типа. По мнению Поля Сандберга (Pål Sandberg), разработчика, управлявшего Шмелем, аппарат невероятно прост в использовании. Вот технические характеристики:
«Хорнет-1» способен за очень непродолжительное время выполнять взлет, горизонтальный полет, а также разворот и посадку. По информации разработчиков, аппарат демонстрирует хорошую управляемость.

Время подготовки к запуску 1 минута. Такой летающий робот способен оставаться в воздухе 25 минут, удалятся на расстояние до 1 км и самостоятельно с помощью GPS летать по заранее запланированному маршруту. По сравнению с экспериментальным квадрокоптером, PD-100 выглядит совсем небольшим, однако он может выдержать боковой ветер до 5 м/с.

Дождь, оказывается, также не помеха. Вообразите как комар барражирует к открытому окну, его ничего не подозревающая жертва мирно спит в постели. Вдруг капли дождя весом в 50 раз больше веса комара лупят прямо в насекомое. Казалось бы, эффект должен быть аналогичен столкновению человека с летящим на скорости автобусом. Но к огорчению очередной жертвы комара вредитель выживет после этого столкновения.

Это заключение команды инженеров и биологов Georgia Institute of Technology in Atlanta. С помощью видеосъемок в реальном времени и математики ученые доказали, что надежная конструкция насекомого позволяет комарам выдерживать натиск самых крупных капель. Полученные данные мало помогут в борьбе с вредителями, но подскажут инженерам, как улучшить дизайн крошечных летающих роботов. 

 Авиационные инженеры много знают о том, как дождь мешает полету самолетов. Сильный дождь увеличивает сопротивление, снижает подъемную силу и увеличивает риск срыва в штопор. Но исследования того, как вода влияет на летающих существ, — редкость. Разве что недавнее исследование немецких биологов показало, что летучим мышам нужно вдвое больше энергии для полета под дождем, чем в условиях безоблачной погоды. 

Чтобы восполнить пробел в научных знаниях об аэродинамике насекомых, инженер-механик Дэвид Ху и его коллеги из Технологического института Джорджии решили прогнать малярийных комаров сквозь дождь в искусственных условиях.

Команда Ху уже прославилась исследованиями в области физики мокрых собак: они пытались понять, как мокрая собака высушивает себя, отряхиваясь. 

На этот раз команда построила «полетный полигон»: 20-сантиметровой высоты акриловую клетку, покрытую сверху сеткой, что пропускает воду, но препятствует бегству комаров. На начальном этапе эксперимента исследователи стреляли в клетку струей воды, имитируя падение капель с высоты 10 метров (этой высоты достаточно, чтобы дождевые капли набрали свою максимальную скорость). Шесть комаров были помещены в клетки и затем сняты видеокамерой со скоростью 4000 кадров в секунду.

Это похоже на комариный пинбол. Всем шести комарам удалось прийти в себя от ударов капель и не рухнуть на дно клетки. В среднем капля отбрасывала комара на 13 длин его тела, пока он не справлялся с управлением, чтобы приземлиться на дно полигона. Чтобы лучше разобрать, что происходит, команда подвергала 20 комаров обстрелу более медленными каплями. Видео показали, что большинство ударов проходили вскользь по крыльям и ногам и не достигали тела насекомого. 

Но даже при прямом попадании комар выходит из пике не более чем через 20 длин его тела. Ху и его коллеги предположили, что из-за малой массы насекомого — около 2 мг, в то время как масса капли может достигать 100 миллиграмм — скорость и импульс капли при столкновении с комаром уменьшается на очень маленькую величину и поэтому фактически капля воздействует на комара с очень небольшой силой. Чтобы проверить эту гипотезу, команда создала муляж насекомого из шариков пенопласта — того же веса и размер, что и комар. Когда исследователи запустили шарики в свою испытательную клетку, те на мгновение повисли в воздухе, пока капли воды не долбанули по ним сверху. 

Эксперименты показали, что капли воды массой в 1-300 масс муляжа замедлялись на 2-17% при ударе. Группа пришла к выводу, что капли дождя деформироваться и в значительной степени обойти гораздо меньше, тел комаров. Ху и его соавторы в докладе, опубликованном на этой неделе в Трудах Национальной академии наук, предполагают, что этот удивительный эффект объясняется не только легкостью комара, но и твердостью и гибкостью его экзоскелета, внешней оболочки, которая защищает внутренние органы. 

Чтобы подтвердить свои выводы, команда организовала для комаров стресс-тест, сжимая тела насекомых, чтобы выявить, какую силу они способны выдержать. Команда посчитала, что давление капли составляло от 200 до 600 дин. А комары смогли летать и после сжатия силою в 3000-4000 дин, что равно 300 G. Это рекорд стойкости для живых существ (человек может выдержать всего лишь около 25 G.)

Ху говорит, что исследование его команды может помочь в разработке так называемых микро-летательных аппаратов (MAVs), отдельные модели которых как малы, как стрекозы, и все чаще используются военными для наблюдения в зонах военных действий и для поисково-спасательных операций.

Действительно, с повышением мастерства программиста слой магии становится все тоньше. Библиотечные функции становятся всего лишь функциями, которые сам же и пишешь, разве что с системными вызовами. Оказывается, что компилятор читает код и преобразует его в машинный код, который выполняется процессором. Магия изгоняется из их кода и находит себе приют в нюансах работы компилятора и операционной системы.

Наконец, когда разработчик разрушает и эти последние оплоты магии, он видит всю картину — насколько хватает программного обеспечения. Но это еще не конец истории! Магия изгнана из софта, но остается железо: как эти системные вызовы транслируются в данные, которые пишутся на диск? Откуда процессор знает, что делать по командам ассемблера? Поздравляем, ваша магия отступила на уровень аппаратного обеспечения.

Смесь живых и неживых цепей.

Птица кружила в темно-сиреневом небе. Белохвостый орел – грозный хозяин степи. Мыши, змеи, суслики беззащитны перед падающим с небес крылатым убийцей. Они редко смотрят в небо, а орел всегда наблюдает за тем, что происходит внизу, – так уж он устроен.
Именно этим его свойством воспользовались хитрые люди.
Однажды орла поймали и посадили в клетку. В других клетках сидели ястребы, пустельги, сапсаны и его сородичи-орлы. Клеток было много.
Потом орла усыпили. Пока он спал, в его маленький мозг вживили компьютер размером с булавочную головку, а от зрительных нервов провели тончайшие паутинки к микропередатчику, транслирующему изображение на экраны мониторов станции наблюдения. С инородными телами в голове орел мог прожить не больше двух лет – до обидного малый срок, учитывая резко возросшую после перенесенной операции стоимость птицы. Но поймавшие орла люди рассчитывали, что своей верной службой в течение этих двух лет он оправдает вложенные в него деньги.
Орел служил честно. Сам он об этом не знал; не знал, какая сила заставляет его подолгу кружить над каким-нибудь не самым богатым сусликами местом в степи, высматривая в высокой траве то, что его куцый птичий разум отказывался воспринимать в качестве добычи. Но от исполнителя не требуется понимать сущность работы; достаточно и того, что он ее просто делает.
Чаще всего орел зависал над пробиравшимися по степи людьми. Некоторые люди по трое и по четверо гоняли по степи на больших открытых машинах. Такие орла не интересовали – он высматривал тех, кто шел в одиночку, прячась в колышущихся под ветром степных травах. Если орлу удавалось увидеть такого таящегося путника, он расправлял крылья, ложился на тугие струи воздушного потока и начинал выписывать над ним большие круги. Когда он делал это достаточно долго, ему становилось хорошо. Орел не догадывался, что это имплантированный в его голову компьютер включает стимулирующую программу и посылает слабые импульсы в нервные центры; он просто привык к тому, что долгое наблюдение означает радость и покой, а попытка покинуть место наблюдения – страх и тяжесть в крыльях. Все кончалось, как правило, тем, что прилетала огромная железная машина, из нее высыпались пять-шесть солдат, которые тут же брали след прячущегося путника. Некоторое время на земле было шумно: слышались крики, гремели выстрелы... Затем люди улетали, и орел с удовлетворением отмечал, что выслеженный им беглец улетал вместе с ними.
Иногда в нем просыпались древние, не подвластные имплантированному в его мозг надзирателю инстинкты. Тогда он устремлялся туда, где по склонам невысоких холмов торчали серыми столбиками жирные степные тушканчики, а меж нагретых солнцем камней прокладывали свои загадочные пути питавшиеся тушканчиками змеи. Орлу годились в пищу и те, и другие; он жадно рвал изогнутым клювом добычу, глотая соленую кровь и теплое мясо, чувствуя, как растекается по его мощному телу покой и умиротворение. В такие минуты он снова был собой – убийцей, а не соглядатаем – и ощущал скрытую гармонию мира в тугих толчках крови, выплескивающейся из разодранного горла убитого им тушканчика. Но глубоко спрятанный в глубь его черепной коробки прибор не давал ему наслаждаться этой гармонией; очень скоро орел начинал ощущать скрытое беспокойство, какой-то зуд, который, казалось, охватывал каждое перышко на его крыльях, жжение в глазах – и понимал, что настала пора вновь поохотиться на людей. Если бы орлу были доступны такие понятия, как месть, он, скорее всего, находил бы удовольствие в том, чтобы выслеживать в степи представителей коварного и трусливого племени, осквернившего его мозг и превратившего его в послушного исполнителя чужой воли. Но он не мыслил категориями, близкими человеку, и понятие мести было ему незнакомо. К тому же орел не знал, что происходило с теми, за кем он следил, и кого увозили железные машины: могло статься, что их возвращали в родные гнезда и кормили жирными сусликами. Правда, несколько раз он наблюдал, как убегавшие от преследовавших их машин люди падали в траву, орошая ее алой кровью – и застывали, мертвые. Но таких тоже увозили железные машины – возможно, они питались падалью.
Сейчас орел ходил кругами в начинающем медленно светлеть небе, разглядывая человека, выползающего из вырытой в склоне сухого оврага норы. Мир, распростертый под крыльями орла, виделся ему огромной вогнутой линзой с краями, плавно поднимавшимися к сиреневому куполу небосвода. Человек, казавшийся с трехсотметровой высоты крохотным, словно червяк, копошился почти в центре этой линзы. Когда орел фокусировал на нем свой взгляд, края линзы сворачивались, исчезая где-то в сиреневой дымке, а маленькая фигурка становилась видна отчетливо. Фигурка была желтой. На фоне блеклых и выцветших красок осенней степи ярко-желтое пятно вызывающе плясало перед птичьим взором, привыкшим замечать малейшие оттенки травы и песка.
Орел чувствовал, что очень скоро откуда-то из глубин его изуродованного людьми мозга забьют фонтанчики удовольствия – грязного, постыдного, недостойного благородной птицы удовольствия выследившей жертву ищейки. Скоро, очень скоро от клюва до когтей разольется ощущение блаженной истомы, сходное с тем, которое наступает после расправы с очень крупным и отъевшимся за лето сусликом. Вот только никакой пищи в желудке орла не было уже давно.
Последняя его добыча – снулая рыба, выловленная им в мутной заводи у плотины на реке Халк – оказалась редкостной дрянью. В голодные месяцы орлу приходилось питаться падалью, но эта рыба была хуже мертвечины. В реках вообще редко попадалось что-нибудь заслуживающее внимания.
С тех пор прошли уже сутки. Орел, разумеется, не знал, что все птицы, прошедшие специальную обработку в лабораториях доктора Танаки, несли сейчас непрерывную вахту по всему Ближнему периметру. Не знал он и того, что им предстояло патрулировать периметр еще два дня – вплоть до самого часа «Ч». За это время некоторым птицам предстояло умереть от голода.
Но не ему. Программа, заложенная в управляющий его мозгом компьютер, награждала выследившую человека птицу несколькими часами относительной свободы. Эти часы орел посвятит охоте на сусликов. Никаких больше экспериментов с реками, никакой рыбы! Только свежее, парное, пахнущее кровью мясо...
Впрочем, предстояло еще дождаться охотников.
По опыту орел знал, что обычно они не задерживаются. Важно не упускать человека из виду, наблюдать за всеми его действиями. Орел старался. Желтое пятно постоянно маячило у него перед глазами.

...Обычно выполнивший свое задание орел улетал с места обнаружения добычи не сразу. Но на этот раз спазмы, терзавшие его желудок, были совершенно невыносимы. Орел едва удержался от того, чтобы камнем броситься вниз на лежавшего неподвижно человека в желтом одеянии. Сколько мяса! Будь человек мертв, птица, не колеблясь, воспользовалась бы удачным стечением обстоятельств и полакомилась еще не успевшей остыть плотью, не утруждая себя долгими поисками иной пищи в опустевшей осенней степи. Но человек не был мертв, он просто затаился, подобно змее в зарослях тростника, и орел чувствовал это. Бессловесные твари во многих отношениях мудрее людей. Поэтому он не стал рисковать. Усталый взмах дрожащих от многочасового напряжения крыльев – и орел медленно поплыл на юго-восток, туда, где в предгорьях порой встречались еще нагулявшие за лето жир зайцы.

Это фантастика.

А теперь возьмём гусеницу. В какой-то момент она начинает сама переделывать себя в бабочку. Вопрос прост: можно ли дать ей для сборки синтетические компоненты, которые позволят получить киборга-насекомое? Ответ – да, можно. И учёный из Беркли Мишель Махарбиз это сделал. 

Махарбиз создал первого киборга-жука, и к нему сразу пришли военные (DARPA) и спросили, собирается ли он убивать людей, плюс что будет, если его жук убежит и начнёт бешено размножаться. 

Махарбиз пояснил, что людей он не убивает, опасных насекомых делать не планирует (пока), и размножения их не боится, потому что киборг инструкцию по своей сборке во время секса не передаёт. Защитникам прав животных он пояснил, что жуков не мучает, и жалоб от них на плохое обращение не поступало. Правда, он сейчас как раз рассматривает этические аспекты использования насекомых как комплектующих для электроники, но это дело десятое. 

Выбор носителя. Махарбиз взял за основу жуков. Выбор достаточно интересен: дело в том, что биологическая конструкция жука такова, что он содержит в себе что-то типа аккумуляторного элемента питания и может нести на 20% больше своего веса. То есть в жуке есть запас на апгрейды и фичи, плюс батарейка, которая долго его питает и открывает некоторую свободу использования.

Технология управления. Если говорить упрощённо, жуки управляются через определённые резонансные частоты. Разные события с мускулами вызывают разную стимуляцию резонанса панциря, что, в свою очередь, активизирует действия других определённых групп мускулов. Управляя резонансом, можно отдавать команды жуку.

Махарбиз взял и вставил в жука оптические стимуляторы в мозг и электростимуляторы в пару основных мускулов. Первый тип взаимодействия – это работа с мозгом: начать и завершить колебания. Второй тип – это стимуляция базального мускула с каждой стороны для поворотов. Грубо говоря, когда этот мускул у жука напрягается, жук целиком понимает, что у него поворот – и начинает это делать. Чем-то похоже на систему прерываний.

Позже система трансформировалась в микроантенну, микроконтроллер, который имеет приемник-передатчик и небольшой микрофон для того, чтобы слушать колебания для синхронизации крыльев (жук летает по очень сложной схеме, поэтому это крайне важно). В качестве пульта подключили Wii — и начали играть жуком. 

Первое, что выяснилось — в мозге жука есть некоторое место, которое даёт 98% вероятность правильного исполнения команды на «запуск» и «остановку» жука. В зависимости от сигнала биосистемы жука адаптируются к лётной позиции, например — и попадают в цикл, где не могут остановиться, пока сигнал не прекратится. Так получилось научиться управлять жуком по двум каналам: «полетели-приземлились» и «поворот направо – поворот налево».

Учитывая, что есть жуки, которые могут переносить 7-9 грамм полезной нагрузки, понятно, почему примерно в этот момент военные живо заинтересовались Махарбизом и биологией в целом.

Ограничения. Понятно, что жук, даже проапгреженный до гордого звания киборга – не робот, поэтому откалибровать систему точно не получается. От насекомого к насекомому погрешности управления отличаются: дело в том, что каждый киборг имеет собственную биологическую балансировочную систему, плюс собственную нервную систему, которая поколениями выстраивалась для реакции на разные импульсы из внешнего мира. Жуки банально разные, поэтому без промежуточного звена в цепочке управления, выполняющего роль синхронизатора-калибровщика, одинаковой реакции добиться не выйдет.

Ещё одна проблема проистекает от той же нервной системы. Управление пока низкоуровневое, то есть затрагивает базовые уровни воздействия. Киборг в процессе выполнения ответственной миссии может заинтересоваться цветком, «жуком противоположного пола» или чем-то ещё интересным и важным – и это сразу порушит систему приоритетов, либо просто вызовет постороннюю активность. В конце концов, жуку про учёных и Пентагон никто не объяснил, поэтому он пробует жить как-то сам. 

Продолжение исследований. Потом коллеги Махарбиза нашли мускул-склерит, который в одиночку отвечал за управление полётом. Отмоделировав насекомое на специальной установке, удалось повысить точность контроля — и уже не на уровне прямого воздействия, а, грубо говоря, физиологическим воздействием направляя «мысли» жука. Теперь учёным не хватает обратной связи от сенсорных систем насекомого для точного управления, но это уже решается.

Перспективы. Цифровая миниатюризация связана с биологией очень тесно. Биологические системы доступны в природе очень широко, они дешевы и их легко воспроизводить. Организмов много, плюс их можно выводить до нужной стадии. Результат – уже сейчас можно использовать некоторых насекомых в качестве комплектующих к различной технике. Например, в них уже есть встроенный гироскоп, летающий блок и типовые сенсоры.

Синтетические контрольные сети и биологические компоненты – это уже реальность, причём немного страшная. И это именно то, чем занимаешься Махарбиз сейчас в Беркли. 

А теперь получим контроль над нейросистемами. В куколку можно вставить киберимплант на стадии, когда она формируется (не слишком рано — погибнет, и не слишком поздно — отторгается). Японские ученые провели исследования по имплантации микроконтроллеров в голову насекомого. Когда эта штука развилась, контроллер стал идеальной системой управления, к которой можно было подключить всю нужную периферию и питание. СМИ запаниковали, но тогда особого практического смысла в открытии не было.

 Через полтора года в Беркли нашелся способ встраивать в бабочку интерфейс, через который проходили нейроны к глазу. Гипотезу проверили: в куколку имплантировали перфорированный гибкий полимер, который дал потрясающее слияние. Глаз сформировался правильно, но так, что нейроны проходили через имплант — и этот имплант мог снимать с них данные. Проще говоря, получилось создать технологию записи изображения из глаза (правда, пока на входе непонятно что, нужно ещё декодировать «протокол» передачи данных внутри насекомого).

 Насекомое с таким имплантом ведёт себя нормально и нормально реагирует на внешний мир, в том числе – среди себе подобных. Сейчас группа Махарбиза записывает нейронные события и анализирует данные. Планируется уменьшать интерфейс для записи большего количества событий. Мечта — собирать все данные с сенсоров насекомого и использовать их для автоматизированного управления и других задач.

И батарейки тоже. Следующий прорыв — это топливная ячейка на насекомом. Учёные модифицировали глюкозную топливную ячейку и установили её на жука. Жук подаёт в организм глюкозу (он питается продуктами с ней), ячейка производит электроэнергию для других киберсистем жука. Сейчас такая ячейка работает несколько недель и даёт 10-20 мкВт. В перспективе – пара лет и 100мкВт. Можно и больше, потребуется более совершенная технология или больше ячеек в насекомом. Радиопередатчики уже можно собирать без особых сложностей, просто дорого.

Нанотехнологии

Такая существеннейшаю часть организации, как способность группировки в сообщества искусственных существ очень существенный вопрос. Никого не пугает одна саранча. Но если идет стая саранчи, то это уже не безобидное насекомое, а природный катаклизм.

Многие известные нам существа живут в сообществах, больших или малых. Муравей живет в муравейнике, волки - в стае, коровы - в стадах, лошади - в табунах и так далее. Человек живет в обществе.

Что же до искусственных существ, далеко идти не надо. Именно сейчас Вы и находитесь в одном из таких сообществ - в Интернете, сообществе роботов. В основном здесь встречаются программные роботы (например веб-серверы, поисковые роботы, IRC-боты, игровые роботы и т.п. электронный народ), но есть конечно и обычные роботы, для которых интернет - неплохое средство связи.

Роботы, конечно, постоянно взаимодействуют между собой (например IRC-бот общается с сервером IRC, а поисковый робот - с web-серверами) и используют Интернет как средство перемещения. Например если вы устанавливали Internet Explorer 4й версии и выше не с CD-ROMа, а напрямую из сети, вам наверняка запомнился робот-установщик, который принимал эту программу по частям на ваш компьютер, при обрывах производил докачку, а после завершения передачи компонент запускал программу инсталляции. Используют Интернет как транспортное средство и вирусы. Впрочем последние в основной своей массе даже не догадываются об этом, а просто прицепляются к файлам и путешествуют таким образом вместе с ними по всем носителям и местам хранения.

Разумно было бы предположить что сообщества роботов могут иметь несколько степеней организации, от простой толпы до единого составного организма.

В сообществе, близком к состоянию толпы, роботы используют интернет в основном как средство связи и транспортное средство (т.е. для передачи информации). Они вполне могли бы обойтись и без такого сообщества, но с ним попросту удобнее и быстрее обмениваться информацией. Безусловно, в основном все сети (в том числе и Интернет), прошли такую степень организации - на начальном этапе своего развития.

Затем наступает время, когда роботы начинают использовать сообщество более активно, начинают все тесней взаимодействовать друг с другом, и вот появляется все больше интеллектуальных роботов, которые созданы для жизни в этом сообщества, и смысл существования которых без сообщества теряется (в Интернете например - поисковые роботы, базы данных, многие экспертные системы, в Фидонет - FAQ-серверы, тоссеры, в локальных сетях - СУБД). Интернет сейчас похоже прошел и эту стадию развития.

Потом, видимо, наступает момент, когда сообщество начинают воспринимать как единое целое (как сейчас многие воспринимают WorldWideWeb как одну огромную базу данных). Кажется именно в начале этой ступени своего развития находится Интернет.

Ну и, наконец, сообщество перестает рассматриваться всеми как группа организмов, становится единым целым, и не может существовать в виде отдельных роботов. Примером могут служить транспьютеры .

И тут наступает черед перейти к двум другим понятиям - к понятию симбиоза роботов и к понятию робота-сообщества.

Симбиоз - это сожительство двух организмов разных видов, обычно приносящее им взаимную пользу. Понятие это разумеется пришло из биологии. Типичным примером симбиоза является например симбиоз муравья и тли. Муравьи пасут тлей и заботятся о них в меру своих возможностей, и доят их. Такое существование идет на пользу им обоим.

Разумные существа вступают в симбиоз чрезвычайно легко. Собственно это одно из основных свойств разумных существ. Опыт человечества в этом плане показателен. Еще на заре своего развития человек приручил множество животных, которым дал уход и кров, и от которых получил молоко, мясо, яйца, пух, перья, шкуры, способность быстро передвигаться, и много-много чего еще.

Сейчас, на заре нового тысячелетия, человек создал нечто новое - искусственных существ. И тут же оказался в симбиозе с ними. Сейчас наше взаимодействие идет на пользу и нам и им. Нам это дает все то, что мы получаем от роботов: автоматизацию производства, доступ к базам данных, удобные и дешевые средства коммуникации, новые средства дизайна, новые технологии в прессе и тому подобные вещи - фактически все, что мы получаем от компьютеров. Им это дает развитие, совершенствование, обслуживание. Такое взаимодействие обеспечивает и им и нам выживание в современном мире.

Станислав Лем, а также некоторые другие фантасты, в своих произведениях неоднократно рассматривали и такие интересные организмы, как роботы-сообщества. Такой робот получится, если сообщество роботов интегрируется в единый организм настолько, что его можно будет считать единым существом. Такова (как я уже пару раз замечал выше) транспьютерная технология. Ввиду этой своей особенности такие роботы-сообщества имеют несомненные преимущества перед обычными: они обладают большей способностью к выживанию, все мыслительные операции проделывают обычно быстрее, их архитектура больше приспособлена к параллельной обработке данных, а если снабдить составные части такого робота способностью к самостоятельному перемещению, то такое составное существо могло бы менять свою конфигурацию в зависимости от потребностей.

Можно предположить, что внутренняя организация робота-сообщества могла бы быть весьма похожа на организацию государства. Так, для его существования понадобилось бы безусловно что-то, что взяло бы на себя координирующую роль (правительство?), часть органов - для организации средств защиты от внешней среды (армия?), и т.п.\

Представление о нанотехнологиях непосредственно вызывает ассоциации с темой неконтролируемой «стаи» микромашин, грозящих уничтожить все живое.

«Всего несколько сотен метров отделяло разведывательный аппарат ЛТ-8 от необыкновенного образования. Весь экран занимала поверхность словно состоящего из угля, неправдоподобного, вертикального моря. Черная стена, простирающаяся от поверхности скал до высоты в тысячу метров, лежала длинной монолитной лавиной вдоль возносящейся горной цепи, как бы защищая подступы к ней. <>

Внезапно со скоростью урагана из тучи появилось вращающееся черное облако и начало круто забираться вверх. Когда часть тучи уже входила в поток радиоволн, ухудшая связь машины с базой, пилот ЛТ-8 использовал излучатель антиматерии. Казалось, вся атмосфера планеты превратилась в море огня. Это было последнее, что увидели в рубке"Непобедимого". В следующую секунду изображение распалось, по нему пробежала судорога разрядов и оно исчезло. <>

В ущелье решили послать Циклопа – машину, которая не принимала до сих пор участия ни в одной операции. Это был 80-тонный вездеход спецназначения, обычно используемый лишь в условиях высокой радиоактивности, огромных давлений и температур. Система эмиттеров создавала невидимый огромный пузырь силового защитного поля. Но и выключение поля не могло ему повредить, поскольку его собственная керамито ванадиевая броня обладала твердостью алмаза.

Циклоп имел мощнейшую радиостанцию и телепередатчик, а также электронный мозг, позволявший ему действовать автономно.

На Циклопе был установлен шаровой излучатель антиматерии. Поскольку ничего более совершенного, чем антиматерия, не изобретено, излучатель антиматерии разрешалось использовать лишь в случае крайней необходимости, если бы защитному силовому полю грозило уничтожение.<>

Циклоп уже проезжал между каменными столбами, когда воздух странно, беззвучно всколыхнулся, словно где-то рядом рухнула скала, щетинистые стены ущелья задымились, из них выползла черная туча, размером около сорока кв. км, и с сумасшедшей скоростью ринулась на заблудшего.

В первый момент машина "Непобедимого"совершенно исчезла, словно закрытая наброшенным сверху плащом смолистого дыма. Распухла, как огромный пульсирующий шар, силовая защита. Когда давление на силовое поле стало критическим, Циклоп привел в действие излучатель антиматерии. Одновременно три языка пламени километровой высоты навылет пробили массив атакующей тучи.

Какое-то время могло казаться, что обрушивающиеся в ее центр темные лавины задавят атомный огонь, задушат его, погасят своей массой. Со скоростью, которая из-за отдаленности точки наблюдения казалась небольшой, с покрытых темными потеками склонов скал, из расщелин и пещер выплывали новые и новые черные клубы. Форма тучи изменилась, теперь это было что-то вроде гигантского смерча, который зацепившись основанием за невидимого противника, закружился километровым мальстремом.

В глухой тишине произошла жуткая борьба двух мертвых, но могущественных сил, достойных друг друга соперников. Всякая связь с Циклопом прекратилась.

Акустические индикаторы зонда "Непобедимого", висящего а зоне тропосферы, передавали непрекращающийся грохот, словно значительную часть континента охватило землетрясение. Экраны зонда заполнились кипящими полосами пламени и дыма, дно ущелья, все, что окружало Циклопа приобретало температуру плавления, скалы оседали и превращались в лаву..

Вся поверхность горной цепи исчезла под разливом черных волн, мчащихся концентрическими кольцами со всех сторон горизонта, чтобы рухнуть в глубь огненной воронки, центром которой являлся невидимый за огненным трепещущим щитом Циклоп.

Но бессмысленными жертвами напор не был – энергетические возможности продолжения аннигиляции Циклопа были практически неисчерпаемы, но несмотря на мощные защитные средства, часть температур масштаба звездных все же возвращалась к своему источнику, и внутри машины должно было становиться все жарче и жарче.

Борьба мертвого с мертвым кончилась, когда под влиянием роста температуры элементы электронного мозга Циклопа утратили сверхпроводимость.

Циклоп проиграл... Машина бежала – а чем же иным было бы теперь возвращение, как не обычным бегством – от микроскопических кристалликов, мертвого наследства цивилизации, которую так давно превзошла земная!

Потеря Циклопа как будто разрушили в мозгу командир "Непобедимого" какую-то преграду.

- Мне нужна ВСЯ мощность – не поворачивая головы от экрана сказал командир.

Главный инженер, как пианист, берущий аккорд, ударил обеими руками по клавишам пульта.

- 26 в пункте ноль. 9800 по периметру. 1422 рентгена в поле!

Излучение пробило силовой барьер Циклопа. Этой энергии хватило бы, чтобы хорошенько вскипятить внутриконтинентальное море средней величины.

Победа, одержанная над Циклопом, была принята в глухом молчании – немного чести разбить собственное оружие. <>

И тогда командир "Непобедимого" в первый раз понял, как должны были выглядеть битвы, в которых одни роботы сокрушали и уничтожали других, какими методами отбора пользовалась мертвая эволюция. Мертвая неуничтожимая, закристаллизованная, зафиксированная солнечной энергией память биллионной тучи наверняка содержала сведения о подобных схватках с такими бронированными атомными мамонтами. Сотни веков назад эти мертвые капельки, которые казались ничем рядом должны были драться с пламенем всеуничтожающих разрядов, пробивающих скалы навылет. То, что сделало возможным их существование, и стало причиной гибели огромных чудовищ.

Циклоп не имел шансов победить именно потому, что уже с самого начала был так высоко развит и сложный. Машины никогда не проявляют таких тенденций к регенерации, как живое существо, живая ткань, воспроизводящая себя после повреждения. Макроавтомат, если даже он и мог исправить другой, нуждается для этого в инструментах, в целом машинном парке. Достаточно его повредить и отрезать их от таких инструментов, чтобы сделать его беспомощным.

Столкнувшись с Циклопом, летающая туча немедленно образовал "туче-мозг", активизировав общую «память». Туча действовала с той же точностью, с какой оса умудряется впрыснуть яд в нервные узлы кузнечика или жука. Это не интеллект, это инстинкт. Несмотря на то, что многие элементы уничтожаются, это, однако, не отражается на деятельности целого. <>

- Достаточно четырех водородных зарядов по 50- 100 мегатонн на каждое полушарие… заговорил первый стратег.
- Расчеты базируются на непроверенных данных, - возразил второй стратег.
- При соответствующей концентрации средств можно было бы уничтожить всю планету… - пробурчал третий стратег.
- Своими противниками мы имеем создания мертвой эволюции, наверняка апсихичные, то не можем решать проблемы в категориях мести. Это все равно что отхлестать океан, утопивший корабль и людей. Да имей они разум, они бы давно с нами расправились – сухо заметил четвертый стратег.
- Дело Базы - устанавливать дальнейший образ действий – сердито вмешался командир.»

И напоследок 

США лидируют в мире не только по исследованиям в области робототехники, но и нанотехнологий, а также по связанным с ними общественным и этическим проблемам». Риторика, более подходящая для СОИ, чем для научно-технологического проекта. 

Билл Джой, один из основателей Sun Microsystems, в ставшей известной статье 2000 года «Почему мы не нужны будущему» в журнале Wired. рассмотрел проблему того, что может произойти, если гипотетическая самовоспроизводящаяся молекулярная нанотехнология выйдет из под контроля, Прямым ответом на эту работу стала статья Роберта Фрейтаса, в которой впервые был употреблён термин «экофагия», опубликованная в апреле 2000 года под названием «Некоторые пределы на глобальную экофагию биоподобными нанорепликаторами, с советами политикам» 

Отчёт Лондонского королевского общества, опубликованный 29 июля 2004 года, утверждает, что возможность создания самореплицирующихся машин пока лежит настолько далеко в будущем, что не должна привлекать внимания органов, регулирующих развитие науки и технологии

В работе «Война в эпоху невидимых машин» профессора кафедры науки и инженерии MIT Томаса Маккарти, опубликованной в журнале Wired, делается прогноз, что новые технологии будет не только невозможно обнаружить, но и контролировать их производство. Пугающий прогноз подтверждает недавняя

В 2002-2006г к дискуссии подключились американские писатели: Майкл Крайтон «Рой» и Роберт Ладлэм «Зеленая угроза».

«Я увидел маленькое кружащееся облачко, состоящее из каких-то темных
частиц. Облако было черного цвета и по форме слегка напоминало бутылку кока-колы старого образца. Кроме волнообразных движений, облако еще и периодически расширялось и сжималось, как будто дышало. От черного облака определенно исходили пульсирующий низкий звук, шипение и вибрация.<>

Внезапно один из роев метнулся вниз и окутал кролика»

 Крайтон всячески поддерживает репутацию современного Жюля Верна. Конечно, Крайтон не писатель первой величины и не писатель в собственном смысле этого слова вообще, но как литератор и популяризатор научных идей он очень хорош. И он отвечает на все, что мы хотели знать о нанотехнологиях, но боялись спросить :):).

Для предотвращения нанокатастроф в США в 2002 году был создан специальный центр. Сейчас он лоббирует вопрос о создании всемирной надзорной организации.