О преемственности и «преемственности». О власти, властителях дум. И не только.

«Всякая власть исходит от народа. И никогда уже к нему не возвращается» (Габриэль Лауб).

«Всякая власть исходит от народа. И никогда уже к нему не возвращается» (Габриэль Лауб).

«Любая математика исходит из логики. И никогда уже к ней не возвращается» (Автор).

(На самом деле, «претендентов» на такую «подстановку» в слова Лауба множество).

Зачастую настоящую преемственность отрицают. Бывает «преемственность» конструируют, исходящей чуть ли не от Бога, чтобы «обосновать» собственную исключительность. Бывает… Бывает по-разному. И преемственность (и «преемственность») бывает (и «бывает») разной. И взаимоотношение, переплетение преемственности и «преемственности» тоже бывают разными и, в том числе, замысловатыми.

Иногда сталкиваешься с какими-то проявлениями жизни, и их почему-то отчетливо хочется определенным образом «поименовать». Причем зачастую это имя представляется четким и определенным, но, между тем, никоим образом, не претендующим на однозначность. Просто ты его так определяешь для себя здесь и сейчас. Это «его» («ее», «их»…) «имя» именно для тебя. Вот, допустим, недавно я для себя определил некий принцип «отсутствия стыда». Для себя не в смысле следования ему, а всего лишь в смысле «именования». Недостатка в желающих ему следовать, по-моему, и так нет.

Принцип «отсутствия стыда» говорит о том, что основополагающая задача состоит в том, что любую нишу нужно занять. Заполнить свободную, завоевать существующую. Чем-нибудь и как-нибудь. Главное, как можно более рьяно и как можно более прочно. Как можно быстрее и как можно на более продолжительный период. Критерий ценности – исключительно в значимости самой ниши, в важности этого «плацдарма». А ни в коей мере не в содержательности. Основа, на которую опирается действенность этого принципа – «преемственность».  Ну и «исключительность». Как же без нее? «Преемственность в исключительности».

Ведь потом само право занять эту нишу  либо обменяют на что-то, либо купят в широком смысле этого слова. Но даже, если его отвоюют, как это чаще всего бывает, то, опять же, с наибольшей вероятностью «назначат» вас не противником как таковым «в чистом виде», а «историческим предшественником». А «предшественник», так или иначе, достоин самой истории, достоин почестей, достоин уважения и привилегий. И пусть ваше содержание абсолютно противоречит новому и как бы оно отчаянно не боролось на определенном этапе с этим новым, его впишут как неотъемлемую, неразрывную, необходимую часть «нити преемственности». Его не отторгнут, а присовокупят. Почему? Хотя бы, чтобы не бросать тень на значимость самой этой ниши. Ведь именно она является основополагающей. Ведь именно это теперь вотчина кого-то другого. И если сам факт ее завладения и владения как такового должен быть значимым, то никак нельзя и уничижительно относиться к предшествующим ее владельцам и фактам ее оккупации. В конце концов, сегодняшние «владельцы» как правило, если и не ощущают это отчетливо, то уж понимают подспудно, что рано или поздно на смену им придет еще кто-то. В общем, принцип «отсутствия стыда» обосновывает себя ни чем иным, как тем, что «последователи» будут исходить из него же. То есть, по большому счету, он опирается сам на себя и исходит из самого себя. Нишу надо занять, во что бы то ни стало. Именно в этом значение, именно в этом значимость. А в самой этой нише ее собственная самоценность. И если этого не сделаешь ты, то все равно найдется множество желающих, которые пойдут «по пути наименьшего сопротивления» преследования исключительной цели ее занять, безо всяких отвлекающих и тормозящих сомнений и терзаний насчет содержания и содержательности. В конце концов, реалии именно таковы, что непримиримым противником, достойным вечного попрания и уничтожения в этой системе отношений становятся за редким исключением именно те и только те, кто «неблагоразумно» упорствует именно в содержательных моментах.  Ведь мало того, что они не хотят смириться и постоянно представляют угрозу. Они еще и постоянно норовят разрушить стройную «структуру преемственности», отрицают «роль» содержания, которое отстаивают, как давно обобщенного «частного случая, как раз и навсегда пройденного «этапа».

Но ведь если ты хочешь просто занять и заполнить как-нибудь и чем-нибудь, ведь если ты хочешь просто значимости, то последнее сказано явно не про тебя. Так что вперед и прочь сомнения. Стратегические, да и тактические, да и хоть какие-нибудь «плацдармы» в зоне досягаемости надо занимать. Будь то хоть власть, хоть сфера научных теорий. Хоть сфера чего угодно.

Да, и главное. Конечно же, главное. Не думай всерьез о содержании. Никогда! Выведи его за скобки. Усвой, что оно вообще вторично. Уверуй в это. В то, что оно вообще коварно и пытается тебя исподтишка закабалить и поработить. Отвернись от него. Не смотри в лицо этой Горгоне. Ведь оно так и норовит сбить тебя с пути, так и хочет оцепенить. Оно пытается посеять сомнения и увести с «магистрального пути». Если мысли о нем начнут одолевать тебя, то тебе не избежать на предначертанном пути … стыда … за этот путь.  И тогда тебе не суждено будет уже пройти сам этот путь, он тебе не покорится. Лучше усвой, что массовый террор в определенных исторических условиях был просто необходим и неизбежен, что без «эпохи Сталина» невозможна и не представима никакая современная преемственность. Лучше усвой, что величайшим достижением человеческого гения является то, что он «может понять то, чего он уже не может представить». И … вперед. Без страха и упрека. И … без стыда.