Арсений Тарковский: не только отец режиссёра

Он переводил стихи Сталина, а его стихи миллионы услышали в исполнении Софии Ротару

«В крови у пращуров, у древних трав под спудом…»

Родословная дворянской семьи Тарковских хорошо известна. Жил такой польский род сначала в Люблине, а потом в Заславле Волынской губернии. Часто упоминаемая Андреем Арсеньевичем история о происхождении от кумыкских шамхалов не находит подтверждения.

Создатель «Сталкера», похоже, намеренно заблудился в своей родословной, а его сестра Марина Арсеньевна по-прежнему называет эту версию чушью и говорит, что «ни в одном документе подтверждения этих баек нет».

«Помню, ещё девочкой, рассказывает она, — я видела генеалогическое древо Тарковских, которое хранилось в нашем доме после смерти бабушки, папиной матери. На пергаменте тушью были нарисованы кружочки, в каждый из которых было вписано имя. Я помню, что нашла имя папы и братьев. Более далекие предки тогда меня не интересовали. Потом этот пергамент куда-то исчез, осталась грамота 1803 г. — „патент", написанный по-польски, в котором подтверждаются дворянские привилегии майора Матвея Тарковского.

Из этой грамоты и других документов ясно, что род Тарковских — польского происхождения, что прадед и дед папы жили на Украине и были военными. Они исповедовали римско-католическую веру, а папин отец был записан в церковной книге православным и считал себя русским», — пишет сестра знаменитого режиссера.

Деду нашего героя, отставному ротмистру Карлу Матвеевичу Тарковскому пришлось восстанавливать своё дворянство. Благодаря удачной женитьбе он переехал в имение Кардаши под Елисаветградом. Карл Матвеевич принимал участие в создании и организации юнкерского училища Елисаветграда и был женат на крещеной в православие дочери другого елисаветградского шляхтича-офицера Марии Каэтановне Кардасевич. У них было пятеро детей, но в живых осталось трое — Надежда, Вера, погодки, и с десятилетним отрывом Александр, любимец и баловень семьи.

В 1872 году и Карл Матвеевич, и его супруга умерли от холеры. Воспитанием 12-летнего Александра Тарковского занялась его старшая сестра Вера, вышедшая к тому времени замуж за секретаря полицейской управы Ивана Карповича Тобилевича.

Да-да, вы не ошиблись, это тот самый драматург, псевдонимом которого назван киевский театральный вуз. Тот самый Карпенко-Карый, который вместе со своим земляком Марком Кропивницким стоял у истоков профессионального малороссийского театра. Благодаря ему родовое гнездо Тарковских стало музеем-усадьбой. А в 1929 г. в Николаевке где располагались владения прадеда нашего героя Каэтана Кардасевича был создан колхоз, названный в честь Карпенко-Карого.

Александр Тарковский учился сначала в елисаветградском реальном училище вместе с младшими братьями Тобилевича, будущими Саксаганским и Садовским, а также с будущим украинским деятелем Евгением Чикаленко.

При таком окружении отец и дед классиков, тем не менее, украинством не увлёкся. На юридическом факультете харьковского университета он подхватил куда более заразную и опасную по тем временам хворь — вступил в «Народную волю». Александр никого не успел подорвать или пристрелить, но за участие в террористической организации всё равно понёс ответственность.

Когда убийца харьковского губернатора кн. Дмитрия Николаевича Кропоткина Григорий Гольденберг выдал своих однопартийцев, начались облавы, и юный Саша Тарковский был арестован прямо на лекции.

Семь лет тюрьмы и десять лет ссылки в Туруханском крае. Критик Лев Аннинский так писал об отце поэта, что тот был «не совсем типичный народоволец. Не с бомбой за пазухой. Следователю на допросе отвечает в таком стиле: «Да, имею честь принадлежать к партии «Народной воли». Быт — интеллектуального ссыльнопоселенца: плед Гарибальди на плечах, том Герцена под локтем».

После отбытия наказания и до самой революции Александр Карлович служил в Елисаветградском общественном банке и находился под гласным надзором полиции.

«Отец знал греческий, латинский, французский, немецкий, английский, итальянский, польский, сербский языки. Году в 1915-м к нему стал ходить какой-то раввинообразный еврей: отец взялся за древнееврейский…», — вспоминал Арсений Тарковский.

В 1902 году Александр Карлович женился на домашней учительнице Марии Рачковской, дочери надворного советника и директора почтамта в Дубоссарах Тираспольского уезда Херсонской губернии. У них рождаются сыновья Валерий и Арсений. Марина Арсеньевна Тарковская пишет, что бабушка ее в молодости была невысокой, худенькой, смуглой, с большими задумчивыми глазами. И походила, по семейному преданию, на свою бабушку-румынку.

«Мне было десять лет, когда песок пришел в мой город на краю вселенной»

С первых мгновений Арсений был окружен родительской любовью.

«В его памяти остался городской сад. Остался двухсотлетний дуб… Мороженщики, будка с лимонадом и в синей раковине музыканты. И музучилище. Они со старшим братом — в летних шляпах на резинке, в сандалиях, в матросках с якорями…

Брату в гимназии поручили доклад о каналах на Марсе. Брат очень долго готовился, писал реферат, потом прочел его в гимназии… Всем очень понравилось, ему долго хлопали», — писал литературовед Лев Аннинский.

Арсений Александрович вспоминал: «Мне тоже захотелось поучаствовать в его торжестве, я вышел и сказал: „А теперь я покажу вам, как чешется марсианская обезьяна". И стал показывать. И услышал громкий, чтобы все услышали, шепот мамы: „Боже мой, Арсюша, ты позоришь нас перед самим директором гимназии…"

Меня схватили за руку и увели домой, я всю дорогу плакал. Дома нас ждал чай с пирогами, все хвалили брата, а он гордо говорил: „Вы оценили так высоко не мои заслуги, а заслуги современной наблюдательной науки о звездах". А потом, окончив свою речь, сказал: „А теперь пусть он все-таки покажет, как чешется марсианская" обезьяна». Но я уже не мог…».

Радостное детство мальчиков, росших перед потрясениями. И они запоминают потрясающе добрый мир, в котором их любят. Городской сад, где на эстраде выступали заехавшие в уездный город Игорь Северянин и Константин Бальмонт, а Фёдор Сологуб подписал малышу поэтический сборник. Частная гимназия, в которой толком и не успел поучиться, в отличие от старшего брата. Старшие ребята — жившие тогда там же, запомнили куда больше. И классик польской литературы Ярослав Ивашкевич, и нобелевский лауреат по физике Игорь Тамм, и автор «Трёх толстяков» Юрий Олеша помнили и видели куда больше.

А потом была революция и гражданская война. В 1932 году Арсений писал:

Мне было десять лет, когда песок
Пришел в мой город на краю вселенной
И вечной тягой мне на веки лег,
Как солнце над сожженною Сиеной…

А дальше одна власть меняла другую. В 1919 году старший брат Валерий, увлекшийся большевизмом, как когда-то отец народовольчеством, был убит бандитами атамана Григорьева. Гимназия стала трудовой школой. И уже жизнь выглядела совсем по-другому:

Надо мной не смеялись матросы.
Я читал им: „О, матерь Ахайя!"
Мне дарили они папиросы,
По какой-то Ахайе вздыхая.
За гекзаметр в холодном вокзале,
Где жила молодая свобода,
Мне военные люди давали
Черный хлеб двадцать первого года.

«Едва меня лопата времени швырнула на гончарный круг»

Как только школа окончена, Арсений уезжает в Москву, где в 1925 поступил учиться на основанные Валерием Брюсовым высшие литературные курсы. Там его наставником стал поэт и переводчик Георгий Шенгели.

«И туда хлынула молодежь, которая не могла быть принята в советские институты: дети священников, дворян… — все те, кого советская власть отвергла», — рассказывает Марина Арсеньевна. Там он и познакомился с Марией Вишняковой, которая стала его первой женой.

Тогда и появляется неповторимая манера Арсения Тарковского. Авангард был ему чужд:

Где кудри символистов полупьяных?
Где рослых футуристов затрапезы?
Где лозунги на липах и каштанах,
Бандитов сумасшедшие обрезы?

В 1924-1929гг. Тарковский был сотрудником газеты «Гудок», автором судебных очерков, стихотворных фельетонов и басен (один из его псевдонимов — Тарас Подкова). Там он работал вместе со своим земляком Юрием Олешей, целой плеядой одесситов — братьями Катаевыми, Ильфом, Славиным, и многими другими литературными знаменитостями.

Затем было написание радиопостановок. Однако было понятно, что его стихи — не предмет заработка. Нужно кормить семью, где в 1932 году родился сын Андрей, а через год — дочь Марина. Его учитель Георгий Шенгели посоветовал Тарковскому заняться переводами. Это и стало основным источником заработка Арсения Александровича на ближайшие полвека. Это занятие спасло его и от репрессий, и от «проработок». Свои же стихи он более тридцати лет писал в стол.

Летом 1937 года Арсений окончательно оставил первую жену и соединил свою жизнь с Антониной Бохоновой. Отзвуки этого события и дальнейшие взаимоотношения с детьми можно увидеть в фильме Андрея Тарковского «Зеркало» Там Арсений Александрович читал свои стихи.. 

«Мама была удивительным человеком: очень мудрым, любящим и нас, и папу. Она смогла сохранить добрые отношения с ним и никогда не препятствовала нашим встречам. В основном это были наши дни рождения, на которые папа обязательно приходил. Случались и совместные поездки. Он хотел свозить нас в Кировоград, город его детства. Но так и не случилось…», — пишет его дочь.

Он ездил в командировки по Советскому Союзу, переводил классиков «литератур братских народов»… И, возможно, занимался бы этим и дальше, без перерыва на войну.

«Я век себе по росту подбирал»

Обе свои семьи Арсений Александрович отправил в эвакуацию — первую в г. Юрьевец Владимирской области, а вторую в Чистополь. А сам он оставшись в Москве, прошёл вместе с писателями военное обучение. Но по заключении медкомиссии, мобилизации в действующую армию Тарковский не подлежал. 16 октября, в день эвакуации Москвы, Арсений Александрович вместе с престарелой матерью покинул столицу и отбыл в Чистополь.

Только в декабре 1941 года, после одиннадцати обращений, он был призван, а 3 января 1942 года отбыл на фронт в качестве военкора газеты 16-й армии. 13 декабря 1943 года в Витебской области Арсений Тарковский был тяжело ранен. За полтора года до этого он, как будто предвидя будущее, писал:

Немецкий автоматчик подстрелит на дороге,
Осколком ли фугаски перешибут мне ноги,
В живот ли пулю влепит эсэсовец-мальчишка,
Но все равно мне будет на этом фронте крышка.

Ему ампутировали правую ногу по самое бедро. За этим последовало комиссование, и Тарковский больше на фронт не возвращался.

До конца дней своих поэт ходил на протезе, но всегда старался скрыть инвалидность: нигде и никогда не пользовался правом покупать что-нибудь без очереди и не требовал уступить место в общественном транспорте. Не хвастал он и орденом Красной Звезды.

Военная тема не отпускала Арсения Тарковского всю его жизнь. Звучит она и в том же фильме сына «Зеркало», когда за кадром фронтовой кинохроники звучат его стихи: «Ни тьмы, ни смерти нет на этом свете». 

В 1945 году Тарковский подготовил к печати книгу стихов, которая дошла в производстве до стадии «чистых листов» и сигнального экземпляра, но после постановления ЦК о журналах «Звезда» и «Ленинград» гранки были рассыпаны. Издательство решило перестраховаться.

В 1947 году Тарковский ушел от второй жены к Татьяне Озерской, с которой проживёт до конца дней. Он жил то в Ашхабаде, то в Баку, переводя местных классиков.

По заказу ЦК ему довелось перевести несколько юношеских стихотворений товарища Сталина. Когда задание партии было выполнено, Тарковскому вручили портфель с очень крупной суммой денег. Арсений Александрович не раз повторял тогда: «Я перевел всего семь стихотворений. Представьте, какой гонорар ждал бы меня за все 22!» В 70-летний юбилей «отца народов» в «Известиях» все-таки были напечатаны два стихотворения вождя в переводе Арсения Тарковского и еще два — в обработке Павла Антокольского.

«Вот и лето прошло»

Так бы и продолжал Тарковский писать в стол, если бы в годы «Оттепели» жена не заставила его подготовить сборник собственных стихов «Перед снегом». Он вышел в свет одновременно с кинематографическим дебютом сына — фильмом «Иваново детство».

Так в 1962 году Арсений и Андрей Тарковские стали знаменитыми.

У Арсения Александровича одна за другой стали выходить книги (1962 — «Перед снегом»; 1966 — «Земле — земное»; 1969 — «Вестник»; 1974 — «Стихотворения»; 1980 — «Зимний день»; 1982 — «Избранное»; 1987 — «От юности до старости»).

Творческая судьба его сына была не столь спокойной. Арсению Александровичу довелось пережить и эмиграцию, и смерть Андрея.

Внук (Михаил Тарковский — сын Марины Арсеньевны) так описал в письме Валентину Курбатову последние встречи:

«Помню дедушку сидящим в уже старческой вековой полудреме с какой-нибудь книгой в руке. И как каждый час заходили люди, от которых он так устал за всю жизнь, что и сказать нельзя.

Так и жил он на выставке, а раз жена его Татьяна Алексеевна говорит: расскажи, мол, Мише про Сологуба (он с ним встречался в юности). И он попытался рассказать, а потом затрясся от рыданий… В общем, загадочный человек был и беззащитный…».

Арсений Тарковский скончался в Москве 27 мая 1989 года, как раз в дни работы первого Съезда Народных депутатов СССР. Во время трансляции этого бесконечного спектакля его кончину не заметили.

В перерывах между заседаниями крутили по радио песню на стихи Арсения Александровича в исполнении Софии Ротару. В том же году ему посмертно была присвоена Государственная премия СССР.

Украина.Ру