10 декабря: между Харьковом и Белгородом родилась знаменитая русская художница

На 2011 год в Нескучном проживало 96 человек. В сельском клубе, на котором установлена мемориальная доска художнице, — выставка репродукций картин Зинаиды Евгеньевны и ее родственников. Через дорогу — символическая могила ее отца, известного скульптора Евгения Лансере, на месте снесенного фамильного склепа. От усадьбы остались только фундамент барского дома и баня.

Земля эта при Анне Иоанновне принадлежала двоюродной сестре государыни — цесаревне Елизавете Петровне. Сначала там появилось село Весёлое, а затем и Нескучное. Названия для них подбирала сама цесаревна, ставшая впоследствии «весёлой царицей». В 1765 году согласно указу Екатерины Великой между ними пролегла граница Курской и Харьковской губерний (потом она сдвинулась, вновь объединив их, на сей раз в один сельсовет), а затем они находились в собственности одних и тех же семей.

На момент появления на свет Зиночки сёла принадлежали брату и сестре Лансере — Евгению Александровичу и Зинаиде Александровне, в браке — Серебряковой. Они были внуками майора наполеоновской армии, оставшегося в России. Родилась будущая художница в семье известного скульптора Евгения Лансере, чьи быки, лошади и казаки украшают многие музеи бывшего СССР.

«Начав еще на школьной скамье любительски заниматься леплением фигурок лошадей и людей, быстро усовершенствовался в этом деле, благодаря внимательному изучению натуры и посещению мастерских опытных скульпторов, в особенности Либериха. Двукратная поездка в Париж дала ему возможность видеть образцовые произведения мелкой скульптуры в музеях и ознакомиться с приемами отливки художественной бронзы.

Материал для творчества доставляли ему, главным образом, его собственные наблюдения над типами и бытом казаков, киргизов, башкир, кавказцев, с их бойкими и выносливыми конями, — наблюдения, для которых он почти ежегодно предпринимал поездки в наши степные губернии и азиатские окраины. Кроме того, он брал темы из прошлого России, из последней нашей войны с Турцией и, после поездки, в 1883 г., в Алжир — из тамошней жизни», — говорится о нем в энциклопедии Брокгауза — Ефрона.

В ней не было ни капли русской крови: французской больше всего, итальянская, немного немецкой, чуть испанской. Ее дед и дяди по матери — знаменитые художники и архитекторы Бенуа. Вероисповедание семьи — католическое.

Отец умер, когда Зиночке было всего два года. Вдова с пятью детьми переехала в Петербург, где Зина обучалась в женской гимназии, а затем в художественном училище М. К. Тенишевой. Во время петербургской юности Зинаида входила в объединение «Мир искусства».

Наиболее знаменитые ее картины создавались в Нескучном. Там у нее часто гостили Константин Сомов, Сергей Рахманинов, Сергей Прокофьев, Анна Ахматова. Душой компании был Александр Бенуа — любимый дядя Зиночки.

«Тема самая простая, и даже как-то нет темы. Жила молодая женщина в глубокой деревенской глуши, в убогой хуторской обстановке, и не было ей другой радости, другого эстетического наслаждения в зимние дни, отрывавшие ее от всего мира, как видеть свое молодое веселое лицо в зеркале, как видеть игру своих обнаженных рук с гребнем и с гривой волос…» — писал о ней тогда Бенуа.

Там же она полюбила своего двоюродного брата Бориса Серебрякова, инженера-путейца, жившего в соседнем селе Веселом.

С детского возраста Зина и Боря воспитывались вместе. Но трудность заключалась в том, что церковью не поощрялись браки близких родственников, к тому же Зинаида — римско-католического вероисповедания, а Борис — православного. После долгих мытарств, поездок в Белгород и Харьков к духовным властям препятствия удалось устранить, и 9 сентября 1905 года свадьба состоялась.

После свадьбы молодые отправились в Париж. Зинаида посещала там Академию де ла Гранд Шомьер, где рисовала с натуры, а Борис записался в Высшую школу мостов и дорог в качестве вольнослушателя. Через год Серебряковы возвращаются домой, в Нескучное.

Детей у них было четверо: Женя родился в 1906-м, Саша — в 1907-м, Тата — в 1911-м (ее потомки живут в России), Катя, или по-семейному Кот, — в 1913-м (прожила 101 год).

С августа 1914 года Борис Серебряков — начальник изыскательской партии на строительстве железной дороги Иркутск-Бодайбо, а позднее, вплоть до 1919 года, работает на строительстве железной дороги Уфа-Оренбург.

1917 год. «Ни строчки от Бори, это так страшно, что я совсем с ума схожу. Главное, это то, что я не знаю, ехать ли мне самой в Оренбург, там ли еще Боря. Ехать, конечно, страшно. Но если не получу ответа на две телеграммы, то поеду», — пишет она старшему брату Николаю.

Борис Серебряков перевез жену, тещу и детей сначала в уездный город Змиёв, а затем в Харьков, на улицу Конторскую, в дом статского советника Евтихия Костенко, и снова убыл в командировку. В Харькове их ждали кровати, два стола, стулья, печка-буржуйка. И все…

В Нескучном стало голодно и небезопасно. Год спустя мародеры сожгут имение, а во время Великой Отечественной войны немцы уничтожат церковь с фамильными захоронениями.

Харьков, Конторская, 25. Старый дом, изуродованный свежими пристройками. Во дворе — мечеть. Здесь немногое напоминает о страшном революционном безвременье и о тех, кто жил там сто лет назад. Это сейчас картины Зинаиды Евгеньевны стоят миллионы на аукционах, а в 1918-1920 годах она еле сводила концы с концами, просыпаясь каждое утро под крики муэдзина. Она оказалась единственной добытчицей в семье, где рядом были старушка-мать и четверо несовершеннолетних детей.

За копейки (типично харьковское отношение к творческим людям!) Зинаида Евгеньевна рисовала для местного археологического музея красочные таблицы. Они жили впроголодь, пили морковный чай. Мать художницы Екатерина Николаевна разучивала с детьми «У лукоморья дуб зеленый», и внуки дарили ей рисунки с ученым котом и рыжей золотой цепью.

Гиперинфляция, не уследишь, какая власть в городе. Ежемесячная зарплата Зинаиды Евгеньевны — 5400 рублей. Фунт масла стоил столько же. Наступала нищета.

Вот как описывает харьковскую жизнь Серебряковой ее биограф Б. Рыбаков: «И вдруг известие: Борис в Москве, Борис изводится без семьи. Оставив детей на бабушку, Зинаида Евгеньевна тотчас уехала к мужу. Целый месяц они были вместе. И это был самый счастливый праздник в их жизни, всего-то месяц. Борис выхлопотал себе отпуск, три дня, да и те ушли на дорогу. Он никак не хотел расставаться с детьми. Но уехал, а от Белгорода плюнул на все, и вернулся в воинском эшелоне. Тут-то и подстерег его брюшной тиф. Ровно на 12-й день он заболевает, но беседует, шутит. Агония продолжалась пять минут, паралич сердца… Зинок мало плакала, но не отходила от Боречки», — пишет родным Екатерина Николаевна.

Вот тогда и кончилось счастье: свет погас. Она стала вдовой в 36 лет, как и ее мать. Обе, похоронив мужей, оставались верными им до гроба. Удивительное совпадение: и Борис Серебряков, и Евгений Лансере прожили по 39 лет. Место захоронения Бориса Серебрякова известно лишь приблизительно: Лысогорское кладбище, где-то возле Казанской церкви.

Нет масляных красок — приходится перейти на уголь и карандаш. В это время она пишет свое самое трагическое произведение — «Карточный домик», изображающее всех четверых осиротевших детей. Она отказывается перейти на популярный в то время футуристический стиль или рисовать портреты комиссаров, оставаясь самой собой.

«Для меня всегда казалось, что быть любимой и быть влюбленной — это счастье, и я была всегда как в чаду, не замечая жизни вокруг, и была счастлива, хотя и тогда знала и печаль, и слезы… Ах, так горько, так грустно сознавать, что жизнь уже позади, что время бежит и ничего больше, кроме одиночества, старости и тоски впереди нет, а в душе еще столько нежности, чувства…» — признавалась сама Зинаида Евгеньевна своей харьковской подруге Галине Тесленко.

От харьковской нищеты семья Бенуа-Серебряковых бежала в Петроград, а затем Зинаиде Евгеньевне с двумя детьми удалось вырваться в Париж. Мать и еще двоих детей большевики не выпустили, взяв в заложники. В Париже художница живёт замкнуто, встречается только с русскими у дяди Бенуа либо на выставках.

За долгие годы пребывания за рубежом Серебряковой только дважды выпало счастье работать с особым подъёмом (1928 и 1932 годы в Марокко), однако в силу обстоятельств дело ограничивалось этюдами. В 1920-1930-х состоялось несколько персональных выставок Серебряковой в Париже, организовывать которые было неимоверно сложно.

Ещё в середине 30-х годов Серебрякова собиралась вернуться на родину. Но затянулись заказные оформительские работы в Бельгии, а затем грянула Вторая мировая война. После войны её зовут на родину дети, по поручению Союза художников СССР и Академии художеств СССР Зинаиду Евгеньевну навещают известные художники: Д. А. Шмаринов, С. В. Герасимов и др. В 1960 году, после 36 лет разлуки, её посещает дочь Татьяна (Тата), ставшая театральным художником во МХАТе…

Но пришли старость, болезни, и художница не решается на переезд. Тогда решено было устроить в Советском Союзе персональную выставку Зинаиды Серебряковой. В 1966 большие выставки работ Серебряковой были показаны в Москве, Ленинграде и Киеве. Она становится популярной на родине, её альбомы печатаются миллионными тиражами, а картины сравнивают с творениями Боттичелли и Ренуара. Государственный Русский музей приобрел двадцать одно ее произведение.

Похоронена Зинаида Серебрякова на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа в окрестностях Парижа. В Нескучном чтут ее память, в Веселом есть школьный музей ее имени, а дом на Конторской, 25, в Харькове ждет мемориальной доски.