Гонконг - новая серия "цветных революций"?

Уличные протесты в Гонконге можно считать случайным выплеском народного негодования, а можно рассматривать как звено в цепочке предыдущих протестов и провокаций в Синьцзяне и Вьетнаме.

Уличные протесты продемонстрировали, что подход «одна страна – две системы» может быть не только формулой интеграции, но и «яблоком раздора» между администрацией КНР и политически активными жителями Гонконга. Уличные протесты можно считать случайным выплеском народного негодования, а можно рассматривать как звено в цепочке предыдущих протестов и провокаций в Синьцзяне и Вьетнаме. Гонконг – лишь очередная «горячая точка» в серии массовых беспорядков, напрямую задевающих интересы Китая.

Начиная с понедельника, 6 октября, волна протестов в Гонконге пошла на убыль. По состоянию на вечер понедельника, в палаточном городке в центре Гонконга остаются несколько сотен человек. Остальные митингующие покинули эпицентр протеста, но это не означает, что они не могут вернуться в любой момент. Гонконг, бывшая колония Великобритании, перешел под юрисдикцию КНР в 1997 году в качестве региона со специальным административным статусом. Специальный статус – это широкая автономия до 2047 года, Основной закон, право администрации Гонконга контролировать экономику, полицейские силы, пользоваться собственной денежной системой, сохранять отдельное представительство Гонконга в международных организациях и т.д. В свою очередь, компетенция властей КНР – это в первую очередь внешняя политика и оборона (Гонконг не имеет своей армии).

Начиная с 1997 года, взаимоотношения между Китайской народной республикой и специальным административным районом Гонконг строятся в соответствии с курсом «одна страна – две системы». Да иначе и быть не могло – интеграция Гонконга в состав потребовала уступок со стороны Коммунистической партии и властей КНР. Но как показывает практика, формула «одна страна – две системы» содержит опасные противоречия. Правящая администрация и Коммунистическая партия Китая жизненно заинтересованы в приведении всех административных районов страны к единому политическому и управленческому знаменателю. Иначе вслед за Гонконгом особого административного статуса возжелает, к примеру, Шанхай. А за ним – и другие могучие экономические центры и провинции. Поэтому процесс постепенного наступления администрации КНР на «права и вольности» Гонконга был неминуем.

А значит, неминуемой была и ответная реакция. Именно попытка «мягкого наступления» администрации КНР на вольности Гонконга спровоцировала волну массовых уличных протестов с участием более 50 тысяч человек. Протестующие обвинили власти Китая в том, что они не соблюдают права Гонконга и нацелены на их сворачивание. Предыстория же заключается в том, что 31 августа 2014 года парламент КНР - Всекитайское собрание народных представителей – попытался изменить избирательную систему Гонконга. Сегодня Главный министр администрации Гонконга избирается специальным Комитетом по выборам в составе 800 человек, включающим представителей деловой элиты.

Но администрация КНР продвигает вариант, когда Главный министр должен избираться всенародным голосованием. Вроде бы полная свобода выборов. Однако избиратели Гонконга смогут выбирать только среди трех кандидатур – а каждый из претендентов будет утверждаться Пекином. Фильтровать же кандидатуры будет специальный комитет по выборам – и каждый из претендентов, прежде чем получить официальное выдвижение, должен набрать более половины голосов. Поэтому политически активные гонконгцы восприняли новшество как попытку посягнуть на права специального административного района. Сначала идеологи протестов из среды гонконгских студентов через социальные сети призвали бойкотировать школьные и университетские занятия, но затем количество протестующих начало разрастаться как снежный ком – и, как итог, протесты выплеснулись на улицы.

Для лучшего понимания, протесты в Гонконге стоит также рассматреть в контексте массовых беспорядков, как на территории самого Китая, так и за границами КНР, но носящих антикитайскую направленность. Гонконг – лишь очередная «горячая точка» в серии массовых беспорядков, напрямую задевающих интересы Китая. Если говорить о протестах на территории КНР, то самый громкий пример – массовые митинги уйгуров в провинции Синьцзян («новая территория», «новая граница» на китайском) на северо-западе КНР. Пример беспорядков за пределами Китая – митинги во Вьетнаме, которые практически с самого начала вылилась в погромы офисов китайских компаний и нападения на китайцев [1].

Провинция Синьцзян (уйгуры называют ее Восточным Туркестаном) – давняя головная боль для правящей администрации и Коммунистической партии Китая. Провинция по размерам сопоставима с Ираном, да еще и богата природными ископаемыми, включая залежи нефти, газа и угля (в сумме – около 30 % от общего потенциала Китая). Преобладающая этническая группа – уйгуры, говорящие на языке, имеющем отношение к тюркской группе и исповедующие ислам. С одной стороны, по нарастающей развивается конфронтация уйгуров с ханьцами – в результате политики переселения ханьцев в Синьцзян сегодня на 10 миллионов уйгуров приходится уже около 8 миллионов ханьцев. С другой же, история борьбы уйгуров за большую автономию от центральной администрации Китая насчитывает не один десяток лет.

Надо сказать, Синьцзян периодически вспыхивает протестами уйгуров, разве что в разные годы могут звучать различные ситуативные лозунги. Наиболее жестокие столкновения между уйгурами и ханьцами произошли в июле 2009 года в столице провинции Урумчи, когда погибли около 200 и были ранены около 1700 человек. Тогда полиция применила суровые меры, чтобы обуздать толпы протестующих. А последняя волна массовых протестов пришлась на весну 2014 года – такое впечатление, что возмущения уйгуров приняли эстафету с украинского Майдана. История протестов образца 2014 года явственно показывает, что уличные митинги в своих целях использовала чья-то невидимая рука, заинтересованная довести народный гнев до точки кипения. Неизвестные организовали и провели серию провокаций в то время, когда на открытом рынке и улицах Урумчи собирались многотысячные митинги протеста. 1 марта 2014 года 10 вооруженных ножами людей напали на пассажиров на железнодорожной станции Куньмин на юго-западе Китая – вдалеке от Синьцзян-уйгурского автономного района (СУАР). Тогда в результате резни нападавшие убили 29 и ранили 130 человек. 26 апреля два автомобиля врезались в толпу протестующих на открытом рынке в Урумчи. Перед тем, как врезаться нападавшие выбросили в окно гранаты, в результате 31 человек погиб, более 90 получили ранения. 30 апреля 2014 года неизвестные взорвали бомбу на южной ж/д станции в Урумчи, сразу после взрыва группа вооруженных людей напала на пассажиров возле одного из выходов станции. Итог – 3 убитых и 79 раненых. Среди погибших полиция опознала двух представителей «Исламского Движения Восточного Туркестана». Тем не менее, полиция и власти не позволили протестам скатиться в бесконтрольное побоище с массой жертв, хотя и сейчас ситуация в Синьцзяне далека от того, чтобы называться спокойной.

Что касается массовых беспорядков и волны антикитайского насилия во Вьетнаме в мае 2014 года, то даже на расстоянии ощущается, что беспорядки состоялись чересчур организованно, чтобы считаться случайностью. КНР и Вьетнам уже ряд лет как спорят из-за территориальной принадлежности архипелага Спратли и Парасельских островов в Южно-Китайском море. Естественно, причина спора – не акватория сама по себе, а неразведанные до конца большие запасы нефти и минералов. В начале мая власти КНР отправили в район Парасельских островов буровую вышку «Хайян Шию-981», начавшую работы за 120 миль от побережья Вьетнама, но в пределах территориальных вод СРВ. Дальше последовала серия обвинений – вьетнамцы обвинили самолеты ВВС Китая в нарушении воздушного пространства своей страны, а затем обе стороны обвинили друг друга в применении водометов против катеров береговой охраны и судов.

Практически сразу после того, как территориальный спор прорвался на первые страницы прессы и прайм-тайм телеканалов, в индустриальной зоне Вунганг, где сосредоточены промышленные мощности компаний из КНР, начались уличные волнения под антикитайскими лозунгами. Протесты крайне быстро выплеснулись в погромы китайских заводов и офисов компаний, когда более 30 тысяч вьетнамцев громили цеха и корпуса, а затем подожгли более 100 складов. Накал страстей был настолько велик, что более 3 тысяч китайцев спасались бегством из Вьетнама. Правящая администрация Социалистической Республики Вьетнам попыталась представить беспорядки, погромы и нападения на китайцев в качестве случайного взрыва негодования. Но официальная версия постоянно демонстрировала недомолвки и нестыковки. К примеру, полиция заявила о задержании более 1300 человек за провокации и подстрекательство. Но если в беспорядках принимает участие такое количество провокаторов, значит, кто-то заранее их готовил, а затем координировал и направлял? Но на этот вопрос ни власти, ни полиция Вьетнама так и не ответили.

Итак, внешне уличные митинги в Гонконге выглядят, как ситуативные протесты против попыток Пекина ограничить самостоятельность специального административного региона на Коулунском полуострове. Однако если рассматривать историю протестов последнего года в комплексе, то Гонконг выглядит как эпизод сериала о «цветных революциях».

[1] Подробнее см. «Антикитайская «разведка боем» во Вьетнаме» - http://www.politcom.ru/17615.html