Косовский конфликт: три сценария развития событий

По мнению экспертов-балканистов, есть три основных сценария развития Косовского конфликта: непризнание Косово, разграничение (обмен территориями) и вынужденное признание через вооруженный конфликт

Активизировавшийся в последние дни сербско-албанский конфликт на территории автономного края Косово и Метохия вот уже несколько десятилетий остаётся одной из главных проблем международных отношений не только на Балканах, но и во всей Европе.

После встречи европейских и балканских лидеров в Берлине 29 апреля 2019 года, на которой переговоры по Косово зашли в очевидный тупик, ведущие балканисты России подготовили аналитический доклад, в котором рассмотрели три основных сценария развития событий: непризнание независимости «Республики Косово» со стороны официального Белграда (сохранение статус-кво), взаимное признание Республики Косово и Республики Сербия после обмена территориями (разграничение) и вынужденное признание Сербией независимости Косово через вооружённый конфликт. Моя статья является попыткой взглянуть на этот обстоятельный документ в свете глобального усиления влияния России.

Основные вопросы, рассматриваемые в упомянутом докладе:
• Можно ли опираться на принцип неизменности границ как на аксиому и реально ли сегодня в принципе сохранение статус-кво?
• Что участники конфликта понимают под «разграничением» и возможно ли после Берлинской встречи 29 апреля 2019-го вообще говорить о «размене территорий»?
• Чего можно ожидать в случае, если ситуация выйдет из-под контроля и косовский конфликт в очередной раз перейдет в агрессивную фазу?

Хотя эксперты считают последний вариант экстремальным и нежелательным (по крайней мере, для России), хотел бы начать именно с него. Авторы доклада рассматривают две версии развития событий: первая — экстраполяция ранее происходивших столкновений косовских силовиков с местными сербами, вторая — полномасштабный конфликт с участием боевиков «Армии освобождения Косово» и ИГИЛ, а также вооружённых сил Косова.

В первом случае власти Приштины полностью берут под контроль всю северную часть Косово, захватывая все объекты и институции, которые пока им неподконтрольны ГЭС Газиводе, ГОК Трепча, школы, больницы, университет (официально называемый «Приштинский университет в изгнании, г. Косовска Митровица») и т. д., что приводит к неминуемым конфликтам с местными сербами, составляющим большинство населения. (Собственно, «лайт-версия» такого вторжения и произошла на днях).

Поскольку ввод регулярных вооружённых подразделений Сербии в Косово авторы доклада справедливо не рассматривают, то у Белграда остаётся лишь возможность апеллировать к Западу. Тот может милостиво снизойти и приказать албанцам вернуть захваченное — но только в случае, если Сербия поменяет свои геополитические приоритеты: откажется от военной нейтральности и от близости с Россией. При этом ситуация вернётся к нынешней: «ни мира, ни войны, ни признания». Если же Белград не решится пойти против воли большинства населения, либо Запад не удовлетворится описанными выше уступками, то в течение достаточно короткого периода времени произойдёт исход сербов с севера края, что и станет «окончательным решением косовского вопроса».

Во втором случае, который авторы характеризуют как «рискованный и авантюрный», стратегически важные объекты на севере края, в том числе и гражданские, захватывают вернувшиеся в Косово боевики ИГИЛ (всего таких около 150). Эти «отморозки» сразу же начинают терроризировать местное население, и тогда в регион вводится полицейский спецназ Косово, который фактически является армейским спецподразделением с бронетехникой, боевыми вертолётами и т. п. Причем вводится как «миротворцы», которые применяют репрессивные меры как против исламских боевиков, так и против сербов, вооружившихся против захватчиков. Естественно, истинная цель операции — под предлогом подавления очагов вооруженного конфликта захватить не только вышеупомянутые объекты, но и все пограничные переходы между Сербией и Косово. Международное сообщество полностью легитимизирует действия Приштины и категорически запрещает армии Сербии вмешиваться в ситуацию (участие солдат и офицеров из состава сил KFOR и американской военной базы Бондстил не прогнозируется, но с моей точки зрения является весьма вероятным). В результате север Косово полностью отрезан от Сербии, причем обвинить албанцев в самоуправстве и нарушении резолюции ООН формально невозможно. А дальше — смотри предыдущий абзац: исход сербов и «окончательное решение», которое Белграду придётся признать, ведь фактически в Косово не останется кого защищать.

Абсолютно справедливо констатируя, что силовой сценарий развития событий крайне невыгоден для России, поскольку, кроме прочего, может привести к падению нынешнего правительства в Белграде и потере едва ли не единственного союзника Москвы на Балканах, авторы доклада делают вывод, что наиболее тактически грамотным решением для России в данный момент будет поддержка и сохранение статус-кво в Косово, выражением которого является резолюция СБ ООН №1244.

Однако в документе отмечено, что перевод контактов Белграда и Приштины в 2010 году из-под крыла ООН в ведение ЕС уничтожил вероятность воплощения сценария длительных международных переговоров об урегулировании конфликта. Рубежной точкой стали Брюссельские соглашения о нормализации отношений между Белградом и Приштиной 2013 года, де-факто позволившие косоварам более активно выносить на повестку дня вопрос об окончательном признании независимости. При этом планомерная поддержка данного варианта ЕС и США является серьезным фактором давления на Сербию, а российскому внешнеполитическому ведомству оставлена только возможность «признания любого двустороннего компромисса», лишив РФ не только прямых инструментов участия в переговорах, но и желания предпринимать инициативные шаги.

Кроме этого, сохранение статус-кво не удовлетворяет ни сербских, ни косовских политических лидеров, а в более широком смысле — национальные элиты Сербии и Косово, хотя и является заветной целью для «внешних регуляторов» — международных организаций и государств-посредников в урегулировании. Авторы доклада рассматривают четыре варианта возможного сохранения статус-кво: «Брюссельский» (работа под патронатом ЕС над двухсторонним договором о взаимном признании на основе Брюссельского соглашения 2013 года), «ООНовский» (возвращение переговорного формата в Совет безопасности ООН с неясными перспективами как по сути, так и по времени), «Американский» (подготовка под давлением США «исторического договора» между Белградом и Приштиной) и «Многополярный» (создание новых переговорных рамок по решению всех оставшихся балканских вопросов в «одном пакете» с участием стран региона, при посредничестве ЕС, с активным вовлечением США, России, Китая).

В свете недавней встречи Владимира Путина с американским госсекретарём Майком Помпео, а также ожидаемых переговоров президентов РФ и США во время саммита G20, вероятность последнего варианта в формате создания некоего «Балканского Совета» или «Постоянной Балканской конференции» возрастает. Однако, по моему мнению, самым перспективным для региона вообще и для России в частности является не сохранение статус-кво, а вариант так называемого «разграничения», или обмена территориями между Сербией и Косово в обмен на взаимное признание.

В политический дискурс понятие «разграничение» вошло во второй половине 2018 года, и с течением времени раздел Косово на сербскую и албанскую части в качестве компромиссного решения проблемы нормализации отношений Белграда и Приштины приобретает все более реальные очертания. Изначально у истоков соглашения о разделе Косово стояла дипломатия США, которая позиционировала его как элемент «бизнес-подхода» президента Дональда Трампа, ныне представленный также проектом «большой сделки» между Израилем и арабскими странами.

Основной камень преткновения заключается в том, какие именно территории будут вовлечены в процесс разграничения и обмена, и под какие гарантии. Косовары готовы лишь на комплексный обмен территориями: населенные в основном сербами северокосовские общины Лепосавич, Звечан и Зубин-Поток (примерно пятая часть территории Косово) на населенные преимущественно албанцами и прилегающие к Косово южносербские общины Буяновац и Прешево (хотя радикалы также упоминают общину Медведжа, где албанцев всего четверть населения). А президент Сербии Александар Вучич изначально был согласен на раздел Косово с возвращением Белграду контроля над северными районами края, и настроен категорически против «автоматического» распространения обмена на южносербские общины Прешевской долины, — но даже этого хватило, чтобы сербская оппозиция обвинила его в предательстве национальных интересов.

Нет единства по данному вопросу и за пределами Балкан. Германия и Франция изначально заявили о неприятии территориальных разменов как таковых, поскольку это может привести к эскалации напряженности в Северной Македонии и Боснии и Герцеговине. А вот комиссар ЕС по вопросам расширения и политике соседства Йоханнес Хан настроен в пользу готовящейся договоренности, в августе 2018-го он призвал своих коллег по Евросоюзу не препятствовать сделке Приштины и Белграда, даже если она предполагает изменение границ. По словам Хана, такое соглашение, если оно будет достигнуто, станет уникальным, и «не должно быть использовано как пример в случае решения других проблем».

По мнению авторов доклада, несмотря на негативное отношение к идее раздела Косово со стороны ряда политических сил и в Белграде, и Приштине, именно «разграничение» могло бы сыграть объективно позитивную роль по ряду важных в том числе и для России направлений. В частности, оно может открыть новые возможности для России, в том числе в плане привлечения Косово к региональным российским проектам в энергетической, нефтеперерабатывающей, инфраструктурной и других областях — при этом обеспечит интересы весьма пророссийски настроенных косовских сербов в тех районах края, которые вернулись бы под реальный контроль сербских государственных институтов.

Но главное — соглашение способно содействовать определенной «прагматической» нормализации отношений между Сербией и Косово и де-факто снимет ключевое препятствие на пути Сербии в Европейский Союз, причём даже без формального признания независимости Косово. Раздел Косово может быть представлен нынешним руководством Сербии как максимально возможная уступка Брюсселю в плане признания Косово, утверждение фактического положения дел и реальная мера по защите интересов косовских сербов и Сербской православной церкви (сербские монастыри в Косово могут получить особый статус наподобие горы Афон в Греции). Центр тяжести в косовской политике Белграда, таким образом, будет перенсён с территории края как таковой на всё еще оставшихся в Косово сербов — а в подобной трактовке вопрос вполне может быть вынесен на общесербский референдум (ведь согласно Конституции Сербии, Косово и Метохия является автономным краем этой страны).

Конечно, с территориальной точки зрения рассматриваемое соглашение представляется для сербов не таким выгодным, как для албанцев — ведь те предлагают часть уже захваченного в обмен на новые территории, принадлежность которых Сербии никто не оспаривает. Поэтому успех при реализации сценария «разграничения» возможен только в случае получения Белградом от ключевых игроков на Балканах (прежде всего, России, Европейского союза, США и Турции) гарантий того, что новые границы Республики Сербия не будут подвергаться сомнению никем. И если авторы доклада вспоминают только о попытках Запада и Турции радикализировать обстановку в сербской части региона Санджак, населённой преимущественно мусульманами, не стоит забывать и о стимулировании сепаратистских настроений в Воеводине.

При условии получения подобных международных гарантий нынешнее сербское руководство вполне способно представить соглашение о «разграничении» с Приштиной как единственно возможное в сложившейся ситуации средство обеспечения интересов косовских сербов. Более того, оно вполне сможет обеспечить себе успех на досрочных парламентских выборах, которые ныне рассматриваются как один из вариантов разрешения внутриполитического кризиса в стране. Для России же «разграничение» и взаимное признание между Республикой Сербия и Республикой Косово привело бы к расширению влияния на Балканах при сохранении эксклюзивных отношений Москвы и Белграда, которым уже не одна сотня лет.