Нераскрытое убийство?

7 ноября 1970 года со спецдачи в Конче- Заспе бесследно исчез 20-летний сын секретаря ЦК Компартии Украины, члена Политбюро ЦК КПУ Николая Борисенко.

( «Бульвар Гордона» №32,август 2012 г. стр. 12. Публикация «Вдова Юрия Гуляева Лариса: «Однажды Гуляеву сказали-…..»)

    Записать свои впечатления  1976-77 годов, о раскрытии  преступления, связанного с исчезновением  сына секретаря ЦК КПУ, члена политбюро республиканской коммунистической партии Н.Борисенко Евгения, подвигла ссылка в статье Татьяны Чебровой, посвященной  Юрию Гуляеву . 

    По данной теме в интернете  я нашел  публикацию газеты «Сегодня» за 21 ноября 2007 года: « Дело Борисенко. Старший брат Геннадий Борисенко: « Дело пытались замять, чтобы спасти честь мундира».

 Со всей ответственностью заявляю, что никто не собирался защищать честь мундира. Наоборот, за решеткой примерно в октябре 1976 года оказался  подполковник милиции Павел Могильный, заместитель начальника  по оперативной работе Зализничного РОВД г Киева. Как только была получена информация о причастности  его к убийству, он был немедленно арестован. Тогдашний начальник УВД г. Киева  генерал В.Захаров  добился права расследовать подследственное  Прокуратуре преступление  его подчиненными    Будучи  лишь  подозреваемым в убийстве Борисенко, Могильный был осужден  на 13 лет лишения свободы зза другие менее тяжкие преступления. В частности  его обвинили в злоупотреблении служебным положением, незаконной сделке по продаже автомобиля «Волга» и другие.  Такая тактика  позволила  следственной группе  не ограничивать себя во времени. Оперативно – следственную группу возглавил первый заместитель  В.Захарова Леонид Кулинич- умный, грамотный человек, хороший организатор. В.Захаров освободил его от исполнения любых других  обязанностей.

      Кстати, почему брат Жени Геннадий скромно умалчивает о том, что несчастного водителя секретаря ЦК  Загуру советский «самый гуманный суд в мире»  незаконно, априори считая его виновным в исчезновении брата, осудил на 7 лет лишения свободы, из которых  6 лет отбыл в заключении. Сразу же после ареста Могильного Загура был освобожден из тюрьмы. Мне довелось видеть благодарственные письма  несчастного в адрес руководства УВД г. Киева

      Не рассказывает он и с какими трудностями столкнулись следователи  Генеральной Прокуратурой  УССР в первые дни после исчезновения брата. Как «мамаши» мажоров не пускали своих деток на допрос в Генпрокуратуру, которая располагалась в здании на Комсомольской площади, сейчас Европейская, ( там теперь «Украинский Дом»), требуя у следователя  перечень вопросов.

Будучи интервьюером, я бы задал себе вопрос: - В 1971 году вы были всего лишь младшим лейтенантом  милиции, оперуполномоченным ОБХСС УВД г. Киева. Каким образом Вам стали известны подробности расследования дела об исчезновении Борисенко, которое вела Генеральная Прокуратуры УССР?

Охотно поясню. Действительно,  на работу в ОБХСС УВД г. Киева я пришел в марте 1969 году. Назначили меня на должность оперуполномоченного в 3-е отделение. Их в отделе  было 5 , каждое из которых занималось раскрытием и предупреждением хищений  в определенных отраслях народного хозяйства Киева. 3-е отделение занималось предупреждением и раскрытием преступлений в строительных организациях г. Киева. Мне достался участок охватывающий  жилищно-строительные кооперативы, Горжилуправление со всеми ЖЕКами, квартотделы  гор и райисполкомов Киева, Упраление «Киевремстрой», трест «Укрторгтара» с 14-тю магазинами по продаже строительных материалов. Так уж повелось, что наше 3-е отделение систематически раскрывало очень резонансные  хищения в строительных организациях. Эти преступления , связанные с хищениями сотен тысяч рублей, принимала к своему производству Генеральная прокуратура УССР. Такие дела вели следователи «важняки» как Лукьянов, Сурган,  Негеля, Слесарь, Захарченко. 

      Когда в 1970 году , будучи молодым «опером», я раскрыл крупное хищение денежных средств  в КРСУ треста "Харьковремстроймонтаж "  на сумму  более 250 тысяч рублей, дело к своему производству принял следователь по особо важным делам  генпрокуратуры И.Ф.Сурган. Общаясь со следователя  Генпрокуратуры , мы невольно  узнавали подробности расследования дел, находившиеся  в их производстве.

      Следователь по делу Борисенко  очень часто сетовал, что не может допросить  великовозрастных деток  высокопоставленных  чиновников . Мамаши требвали допрашивать их  по месту жительства, строили другие козни, препятствуя установлению истины. Требовали перечень вопросов к их чаду и т.д.  Я видел в деле фотографии с места преступления: окровавленный платок, разбитое стекло на двери со следами крови. 

По словам участников  гулянки "золотая молодёжь" пригласили  на дачу  девочек. После распития спиртных напитков мальчики, прихватив девочек, разбрелись по комнатам дачи, а Женя остался без пары. Его такая ситуация не устраивала. Он начал бузить,  требовал внимания к себе как "хозяину" дачи. Мало - по малу завязалась потасовка. Дальше, по словам участников, Женя  разбил стекло в двери, поранил руку,   а затем  без верхней одежды вышел  из дома. Больше его никто не видел  Следователь  был твердо убежден, что к преступлению причастны  товарищи Жени. Повторял, что будь  его воля, раскрытие  исчезновения Борисенко не заняло бы  2-3-х дней.   Более того, когда в 1967 году стало известна фамилия нового фигуранта дела - Павла Могильного, он очень скептически к этому отнесся. Продолжал настаивать на том, что убили Женю на даче во время пьяной разборки  его друзья, такие же "мажоры" как и он сам.

Хочу сразу предупредить, что с архивами я не работал, ссылок на  точные даты, фамилии, свидетелей тех событий я делать не буду. Расскажу только то, что осталось у меня в памяти, с чем лично сталкивался, о своём ощущении событий тех лет. Я сознательно исказил некоторые фамилии, дабы не травмировать  близких и знакомых фигурантов дела и невольных участников событий тех лет, ну и, конечно, избежать возможных судебных исков по защите чести и достоинства.

Итак, «фантазия на тему исчезновения и розыска Жени Борисенко».

 На пути к истине

       Как я  уже упоминал выше, в ноябре 1970 года я работал оперуполномоченным 3-го отделения ОБХСС ( отдел по борьбе с расхитителями социалистической собственности и спекуляцией) УВД г. Киева.  Сразу после ноябрьских праздников нас собрали в кабинете начальника ОБХСС и каждому вручили ориентировку, в которой говорилось , что 7-го ноября 1970 года в вечернее время в районе поселка Конча – Заспа  пропал парень Женя. Указывался возраст пропавшего, его приметы , а также была напечатана его фотография и зажигалка, кажется фирмы Zipp. Фамилии ориентировка не содержала, однако намекнули, что он "оттуда", многозначительно  показавая пальцем  вверх.. Нам предписывалось  провести внеочередные встречи со своими внештатными сотрудниками милиции и доверенными лицами.

    С каждым днем операция по поиску Жени  принимала все большие масштабы. Были спущены некоторые водоемы близ Кончи –Заспы, а там , где это невозможно было сделать, обследованы водолазами или подвергнуты тралению. Сотни солдат были брошены на прочесывание  близ лежащих окрестностей.  Устанавливались все водители, проезжавшие   7 ноября в вечернее время по  трассе возле дачного поселка. При наличии малейшего подозрения, на водителя собирался компромат, затем он реализовывался  в конкретных доказательствах правонарушения и человек попадал в КПЗ на 3-е суток для дальнейшей проверки на его причастность к исчезновению.

     Моим коллегам было поручено собрать улики на водителя машрутного такси, которое курсировало от здания МВД Украины на Печерске на площадь Богдана Хмельницкого ( сейчас Софиевская площадь).     Водитель имел "счастье" в вечернее вмемя проезжать на своей машине возле  спецдач 7 ноября 1970.   Как и большинство  водителей маршрутного такси, он   присваивал часть выручки от продажи билетов за счет их повторного использования или попросту не выдавал их пассажирам.  Задокументировали его очень просто.  Создавали бригады «пассажиров» из числа внештатных сотрудников, членов комсомольских оперативных отрядов, активных студентов ВУЗов.  Давали им деньги.  Они садились по 2-3 человека в маршрутку на каждый без исключения рейс и подсчитывали количество перевозимых пассажиров, фиксировали тех, кому не выдавались  билеты или оставляли их водителю для повторного использования. По окончании рейса на конечных остановках «безбилетные» передавались для опроса  оперативным работникам  милиции для фиксации показаний. Каждая бригада после поездки составляла акт контрольной закупки. Для расчета с водителем использовались новенькие денежные купюры, помеченные люминофором. Номера таких купюр перед выдачей «пассажирам» фиксировались в акте. Расчитывали на  психологию человека, его желание иметь в кармане хрустящие новенькие купюры. Для привлечения расхитителя к уголовной ответственности достаточно было набрать сумму хищения  51 рубль. Все, что меньше квалифицировалось как мелкое хищение и подпадало под административную ответственность.

         Не более 2- х смен хватило для документирования таксиста,  где пропал Женя. Данные полученные ревизорами сравнивали с данным отчета водителя перед бухгалтерией. Когда разница достигла  чуть больше 50 рублей, таксиста после очередной смены задержали. Как и предполагалось, у него были изъяты помеченные денежные купюры. Продержав в КПЗ  3-е суток, проверив алиби, таксиста освободили на подписку о невыезде, а затем осудили, приговорив   к  исправительным работам  с удержанием 20% из заработной платы. В целях соблюдения социалистической законности для задержания в КПЗ  должны были быть веские основания. Их и добывали описанным мной способом.

          В первые месяцы розыска Е.Борисенко  было раскрыто множество преступлений, в том числе убийств выловленных из озер трупов, разысканы пропавшие без вести. Милиция работала днем и ночью. Начальник УВД  Комиссар Ш-го ранга Н.П.Рыжков  чуть ли не ежедневно отчитывался в ЦК партии о результатах поиска. В конечном итоге  это дело стоило ему карьеры. Результата не было. Ни живым, ни мертвым  Женю не нашли. Постепенно поисковый накал стал стихать, затем мы узнали,  что на 7 лет осужден водитель секретаря ЦК Н.Борисенко Загура.

           Затишье в деле Е.Борисенко  длилось без малого 6-ть лет, как вдруг трагические события конца лета  1976 года дали импульс к новому этапу  расследования. (Продолжение следует)