Порода человека бесхребетного

Юлиус Эвола - последний настоящий европеец, последний воин Традиции. Подробно описал процесс деградации Европы еще в середине прошлого века. Все его прогнозы сбылись и даже превзошли ожидания.

С древних времён известна аналогия, существующая между человеческим существом и тем более крупным организмом, каковой представляет собой государство. Традиционная — органическая и артикулированная — концепция государства всегда отражала ту же естественную иерархию способностей, присущих человеку, взятому целиком, в которой чисто физический и телесный элемент управляется жизненными силами, подчинёнными в свою очередь душевной жизни и характеру, а во главе всего организма стоит духовный и интеллектуальный принцип, который стоики называли верховным правителем души, гегемониконом.

Исходя из этих идей, всякая демократия со всей очевидностью представляет собой регрессивное явление, систему, в которой извращены и вывернуты наизнанку все нормальные отношения. Гегемоникон отсутствует. Детерминация идёт снизу. Истинного центра — нет. Отзываемая псевдовласть служит тому, что находится внизу, то есть народу в чисто материальном, «социальном», экономическом и количественном аспекте, то есть, согласно вышеуказанной аналогии, на уровне индивидуального существа соответствует такой ситуации, когда ум и духовное начало существуют и оправдывают своё существование исключительно как представители потребностей телесности, служат плоти.

Наступление демократии свидетельствует о чём-то более серьёзном и проблематичном, нежели может показаться сегодня с чисто политической точки зрения; в этом событии кроется нечто большее, чем простая ошибка и глупейшая зачарованность общества, самого роющего себе могилу. Действительно, можно без особого риска утверждать, что «демократическая» атмосфера по самой своей природе не может не оказать регрессивного влияния на человека как личность, в том числе в «экзистенциальном» смысле, именно благодаря указанному соответствию между индивидом и государством, как организмами разного масштаба.

Эта идея находит своё подтверждение, если исследовать различные аспекты новейшего общества. Платон говорил, что тому, кто не имеет господина в себе, хорошо бы найти его хотя бы вне себя. Итак, хвалёное «освобождение» того или иного народа, избравшего (нередко в принудительном порядке, как это было, например, после мировой войны) путь «демократического прогресса», отрицающего всякий принцип верховной власти и подлинного авторитета, всякий порядок, устанавливаемый сверху, сегодня дополняется «освобождением» всё более возрастающего количества индивидов, по сути означающим уничтожение всякой внутренней «формы», полную потерю характера, выдержки, твёрдости, одним словом, упадок или утрату индивидом той центральной силы, для обозначения которой мы использовали красноречивое классическое определение гегемоникон. Это касается не только этической сферы, но и поведенческой области, где появляются новые нравы, свидетельствующие об определённых изменениях в индивидуальной психологии и экзистенциальной структуре человека. Результатом становится размножение бесформенного и бесхарактерного человеческого типа — появление новой расы, которую по правую можно определить как порода человека бесхребетного. Эта новая порода заслуживает более пристального изучения, чем мы можем уделить ей здесь, в том числе с применением научных и экспериментальных методов.
Тип, принадлежащий к этой породе бесхребетных, отличается не только абсолютной нетерпимостью к внутренней дисциплине, страхом — пронизанным отвращением — перед тем, чтобы взглянуть в лицо самому себе, но и неспособностью к какому-либо серьёзному делу, требующему твёрдого характера и строгого следования задуманному. Он одновременно и не желает этого, и не способен на это. Действительно, интересно отметить, что его податливость и бесхребетность далеко не всегда связаны с желанием получить выгоду любой ценой, что он не всегда действует в соответствии с формулой: «нынче не те вре'мена, когда можно позволить себе роскошь иметь характер». Напротив, нередко подобное поведение скорее идёт ему во вред. Довольно показательно и то, что подобный тип всё больше укореняется как там, где, казалось бы, сами традиции и расовые особенности должны были бы воспрепятствовать его появлению (мы имеем в виду прежде всего центральную Европу и северные страны, а также отчасти ту же Англию), так и среди тех слоев аристократии и ремесленников, представители которых буквально до последнего времени сохраняли определённую внутреннюю форму.
Тот же характер носит и утрата всякого представления о «профессиональной чести», которая в области практической деятельности была выражением особой нравственности, совести и даже в некотором смысле определённого благородства. Удовольствие, получаемое от хорошо сделанной вещи, в которую человек вкладывал всё своё мастерство, свою душу, стремясь работать по совести, сменилось низким стремлением извлечь из всего максимальную прибыль, не отступая ради этого ни перед ложью, ни перед мошенничеством. 

 Как уже говорилось, это явление не ограничивается моральной сферой. Слабохарактерность, уклончивость, беззаботная безответственность, распущенная небрежность заметны даже в повседневных жизненных мелочах. Что-то обещают — написать, позвонить, сделать то или иное — и не делают. Исчезла пунктуальность. В самых запущенных случаях отказывает даже память: постоянная забывчивость, рассеянность, неспособность на чём-либо сконцентрироваться. Кроме того, согласно наблюдениям специалистов новые поколения отличаются плохой памятью; для объяснения этого явления пытались привлечь самые оригинальные толкования, однако истинную причину надо искать в указанном изме¬нении общей атмосферы, которое, похоже, ведёт к настоящим структурным изменениям психики. Если же вспомнить то, что лаконично писал Вайнингер о связях между этикой, логикой и памятью, о том значении, которым обладает память на высшем, — а не только на психологическом, — уровне (память тесно связана с единством личности, с её сопро¬тивляемостью рассеиванию во времени, потоку длительности, то есть она имеет этическую и онтологическую ценность; не зря упражнения, правленные на укрепление памяти, составляют часть высшей аскезы, например в буддизме), легко понять, какие выводы можно сделать из этого явления.
Естественно, в поведение человека из породы бесхребетного входит привычка к вранью, причём врёт он нередко безвозмездно, безо всякой цели; отсюда его специфически «женская» черта. Если же человека этой породы упрекают в подобном поведении, он либо изумляется, поскольку считает его совершенно естественным, либо, чувствуя себя оскорблённым, реагирует на упрёки с почти истерической нетерпимостью. Он не желает, чтобы его «доставали». Достаточно чуть пристальнее присмотреться, чтобы без особого труда распознать этот тип невроза среди собственных знакомых. Тогда обнаруживается также, что многие люди, которых вы ещё вчера наивно считали своими друзьями или хотя бы просто порядочными людьми, сегодня, после войны, стали просто неузнаваемыми.

Стоит ли говорить здесь о мире политиканов с их махинациями и продажностью, неизменными спутниками парламентской демократии, сегодня чуть ли не выставляемых напоказ с наглой беззастенчивостью, ведь вполне понятно, что именно эта область представляет собой подлинный питомник для этой породы бесхребетного человека, сохраняющейся идентичной, несмотря на различие партийных ярлыков. Отметим лишь, что и так называемые «правые» не составляют здесь исключения, поскольку исповедуемые ими идеи занимают лишь незначительную часть их жизни, не имея прямой связи с экзистенциальной реальностью и не требуя от них соответствующих действий. Более важным нам представляется подчеркнуть ту дешёвую порочность, которая характерна для новых «эмансипированных» поколений, до той или иной степени склонных к «сладкой жизни», особо заметно проявляющуюся в сексуальной области. Причиной этого также является податливость и слабость характера. Это не имеет никакого отношения к позитивному антиконформизму, к утверждению высшей свободы и себя как ярко выраженной личности. Напротив, она является результатом полного попустительства, то есть по сути пассивности и простого падения уровня — к этой теме мы ещё вернёмся, когда будем говорить о подоплёке некоторых идеологических сексологических течений, получивших распространение в наши дни. Место, прежде принадлежавшее «внутреннему верховному правителю», способному противопоставить свой собственный закон всякому внешнему закону, всякому обману или лжи (Штирнер, Ницше, Ибсен), опустело. Живут одним днём, короче говоря, как полные глупцы. Поэтому даже редкий момент просветления приносит лишь тоску и отвращение.

Отсутствие всякой высшей власти, истинных вождей во внешнем мире, в государственном организме и отсутствие внутренней формы в отдельном человеке: одно подтверждает другое, это вещи настолько взаимосвязанные, что невольно задумываешься о том, не являются ли они двумя разными сторонами одного и того же явления, порождения наших передовых демократических времён.