- Газок был? - спросил врач, выслушивая и выстукивая мою, простите, грудную клетку, чтоб не сказать - бюст.
Потому что ну какой там у меня бюст? Смех один.
- Один раз. Я сам водил, дурак такой. - с готовностью откликнулся мой друг, врачёв коллега.
- Четыре раза... - тихонько проблеяла я, сидя на стуле, куда меня опустили после очередного приступа кашля.
- Ді! Коли ти встигла чотири рази там бути? - схватился за голову мой друг. - Я ж тобі казав, без мене ані ногою!
- Та там треба було доставити... А ти ж теж був там. Так я й пішла. - оправдывалась я, а врач посмеивался терпеливо, потому что подобных диалогов он за последние дни наслушался в этом спонтанном, как бы врачебном кабинете.
- А что принимаете? - спросил врач.
- Ну, сироп. Там всякое... - начала перечислять я. - Только оно не помогает.
- Оно и не поможет, пока отёк не сойдёт. - сказал врач. - Да и потом...
махнул рукой.
- Понимаете, мы до сих пор точно не знаем, чем нас травили. - добавил.

- Треба було б хоч респіратор. - ругал меня мой друг по пути к баррикаде, которую я в своей беготне ещё не видела.
- Та що той респіратор? Он ти був у протигазі, а як нахапався. - возражала я ему.
- Так я ж його весь час здирав. - засмеялся он.

Мы покашливаем навстречу друг другу паролем. Наши изодранные кашлем глотки как отзыв.
- Пугу-пугу!
- Козак з Лугу!
- Яке сьогодні гасло?
- В печі погасло!



У казаков стенд. Там выставлены боеприпасы, которые применяли против наших ребят на Грушевского. Это страшно.
Наверное, стенд уже многие видели. Я не видела. Мне некогда.
У меня есть немного времени, мы с другом идём в сотни, узнаём нужды. Я специально попросила его меня сопровождать - для многих я чужая, впервые видят. Ну что мне скажут?
А он свой, он знает, как меня представить. Ну, и его знают.
Мой друг - тот ещё пропуск, и пропуска не надо.

Мы идём к очередной сотне узнать, что им нужно.
Проходим мимо Сечи - там Миша Гаврилюк, как обычно, колет дрова.
- Не здумай знайомити. Він, мабуть, і так втомився від любові та уваги. - строго говорю я моему другу.
- Та що, не розумію? - откликается друг.

- А ОЦЕ вам треба? - спрашиваем мы с другом, после обязательного знакомства с очередным сотником, после обязательных представлений и характеристик.
- А можете? - жадно спрашивают.

(ага, ну, свитерки. Тёплые, из эксклюзивной нити - так мы с друзьями называем эту одёжку для защиты от боеприпасов, показанных на стенде - мои друзья очень возмущаются моей открытостью в ЖЖ и учат конспирации. Ну, я смеюсь, но послушно конспирируюсь)

- Та може, може. - смеётся мой друг. - Чого ж до вас і прийшли...
- А почом? - спрашивают.

да, иногда так спрашивают. В подарок - терпеливо отвечаю я, досаду пряча.
- Мільйонер? - спрашивают.
- Ні. Люди збирають гроші, ми купуємо. - терпеливо объясняю.
- Що за люди? - настораживаются. Паранойя витает над Майданом, и как ей не витать?

Опять Майдан запружен шмыгающими личностями. Кто-то из приезжих спрашивал у меня, как мы их узнаём.
- А походите по Майдану день-два, и сами будете узнавать. - смеялась я.
Глаза у них бегают. Неясные глаза у них. Просто их узнать, просто.

- Що за люди? - спрашивают строго.
- Соціальні мережі. - поясняю, прикидывая, может ли знать пожилой человек, что такое социальные сети.
- А, Фейсбук, Твітер? - спрашивает он.
- Ух ти! - отвечаю я и снова кашляю.
- Аякже. - смеётся он в ответ и тоже покашливает в сторону.
- Перепрошую. - говорю я откашлявшись.
- Нічого, самі такі. - отвечает он.

... мы уходим, сделав круг по Майдану. В руках у меня список нужд.
Если бы я была одна, я вряд ли смогла бы собрать такой список. Они не доверяют.
Мои, из родной сотни, только на втором месяце нашего знакомства, начали более-менее открыто говорить о нуждах. И даже звонить вдогонку:
- А ще оце... Ну, білизну на зміну. - стеснительно.
Конечно-конечно. И зубных щёток. И станков для бритья.
Это такие мелочи, о которых им даже неловко просить. А мне неловко тратить на это общественные деньги.
Я куплю, куплю. Я найду деньги на эту мелочь.

Мы возвращаемся в родную дислокацию.
- От бачиш, скільки насправді потреб. - говорит мой друг.
Я благодарна ему за эту экскурсию.
Я видела удивительные палатки - палатки с двухъярусными кроватями, даже не кроватями, а полными подиумами. Это Днепропетровск и Косов.
Коломыя выстроила эдакое государство в государстве.
Кто-то приспособил старый шкаф входом в палатку - тамбуром от холода.
Косов построил домик для обогрева.
- Справжні газди. - говорим мы косовцам.
- Оце хазяї! - говорим днепропетровцам.

Все они улыбаются в ответ нам одинаково - гордо-хвастливо и слегка смущённо. Им самим неловко за этот затянувшийся бивуак на Майдане. Но если надо стоять - они будут стоять.
В таком случае, почему бы не сделать быт чуть более удобным?
- Джакузі, сауна, біде є? - смеюсь я.
- Дайте час, усе буде. - отшучиваются они.

У штаба Тигра занята делом. Тигра мастерит стеллаж для сотни. Личная просьба завхоза.
- І ми будем як люди. А не як чорті-шо. - предвкушает завхоз.

Тигру обступили журналисты. Работают камеры. Девочка-сварщик, очередная новость Майдана.
Журналистов тоже полно. Катя на днях устроила для них концерт.
Вышли на солнышко с тарелками. Перекусить на свежем воздухе - так эти падлы сразу сбежались с камерами. Надо ж снять быт Майдана.
Так Катя на пол-Майдана крик подняла:
- Да достали! Вот представляете, сядете вы посрать, а я вас снимать буду! Приятно вам будет?
Ребята рассказывают об этом гордо. Катю вся сотня боится, что ей какие-то журналисты?

У входа стоит очень большой Виталик. Он такой большой, что имеет постоянную проблему с подбором одежды. А я ему джинсы нашла. Я рассказывала - мне пришлось, помимо прочего, разбирать дармовой склад одежды. До сих пор разбираю. Так, кроме массовых отправок одежды на Майдан, иногда отбираю адресно - для Саши, для Юры, для Серёжи...
Виталик был среди отряда, охранявшего нас в две тревожные ночи.
Ребята тогда упорно не ложились спать, по очереди занимаю пост у окна, наблюдая за двором и калиткой.
Когда закончился час Виталика - он попросился к компьютеру.
- Відео хочу подивитись. Бо на телефоні то не те.
Я предоставила Виталику компьютер, и ушла. Вернулась через час. Виталик плакал, глядя в экран. На экране - остановленный ролик о Мише Гаврилюке.
- Хіба так можна? Вони ж нЕлюди. - посмотрел на меня заплаканными глазами.
Я погладила его по голове.

... Большой Виталик говорит мне, глядя простецки, но хитро - а такое сочетание простецкой хитрости может быть только у украинского сельского мальчика.
- От скажіть... Оті люди, що дають вам гроші, вони ще питають, чи не підемо ми з Майдану?
- Постійно питають, Віталік. - говорю я ему.
- Так ви їм скажіть, що ми нікуди не підемо, поки не переможемо. - говорит он.
- Я кажу, Віталіку, я постійно те кажу.
- Ні, ви, мабуть, не так кажете. Ви їм скажіть, що як же можемо піти, коли вже й Схід піднявся? Як же ми можемо підвести людей зі Сходу?
- А тепер ще й обладунок маєте. - смеюсь я.
- Ага... Ну так. Тепер ще й обладунок. - смеётся он в ответ. - Як же повернутись з необстріляним обладунком, та ще й без перемоги? Та мене на поріг не пустять.

- Та й люди в обладунок вкладались. - посерьёзнев, говорит он. - Що вони про нас подумають, як ми з Майдану підемо?
Я поднялась на цыпочки и погладила его по голове.

Я знаю, Виталик.

Заканчивается день. необычный мой день на Майдане. Последние недели я больше в городе, в поисках и закупках - на Майдан приезжаю быстро, парни выскакивают к посту, выгружают спешно, у меня нет времени, мне снова ехать по закупкам, говорю я парням.
Разным парням. Из разных сотен.
- А от кого ЭТО? - спрашивают у нас.
- От соцсетей. - говорим мы. Иногда рассказываем наспех, из каких городов и стран присланы деньги.
- А почему вы даёте ЭТО именно нам? - спрашивают некоторые.
- А потому что люди особенно любят именно вашу сотню. - смеёмся мы с Санди.
Так мы говорим каждой сотне.
Ничего, что мы так говорим?
Это ведь правда.

Приезжает друг, забрать меня и Тигру. Идёт навстречу покашливая.
Мы кашляем ему в ответ.
Этот кашель как пароль.
- Пугу-пугу!
- Козак з Лугу!
- Яке сьогодні гасло?

... Э, нет.
Эта печь долго не погаснет.
Или я совсем не знаю этих людей - людей Майдана.
А я их знаю, я сама такая - правда, Виталик?