Социальная метафизика Пелевина

Российскую действительность –– да и украинскую тоже, ибо все в одном котле варились ––постигли не политологи, надувающие щеки в прямых эфирах, а писатели.

Не важно, к какому направлению их припишет эрзац-критика: постмодернизм, концептуализм или полумифический «новый реализм». «Священная книга оборотня»  –– пример четкого отображения действительно или, как модно говорить, трендов.

Социальная метафизика Пелевина требует отдельного рассмотрения. Написано об этом столько, что за одни присест не перечитаешь. Но есть фундаментальные моменты.

1.    Демократия и свобода, ставшие самоцелью и картонным атрибутом дешевой политической агитации, многим приелись. Точнее в том виде, в котором нам ее преподносят. Почему в США и старой Европе они работают, а у нас (у россиян в большей степени, у украинцев в меньшей) ломаются на старте? Пелевин поясняет так:

«Демократия, либерализм — это все слова на вывеске, она правильно сказала. А реальность похожа, извините за выражение, на микрофлору кишечника. У вас на Западе все микробы уравновешивают друг друга, это веками складывалось. Каждый тихо вырабатывает сероводород и помалкивает. Все настроено, как часы, полный баланс и саморегуляция пищеварения, а сверху — корпоративные медиа, которые ежедневно смачивают это свежей слюной. Вот такой организм и называется открытым обществом — на фиг ему закрываться, он сам кого хочешь закроет за два вылета. А нам запустили в живот палочку Коха — еще разобраться надо, кстати, из какой лаборатории, — против которой ни антител не было, ни других микробов, чтобы хоть как-то ее сдержать. И такой понос начался, что триста миллиардов баксов вытекло, прежде чем мы только понимать начали, в чем дело. И вариантов нам оставили два — или полностью и навсегда вытечь через неустановленную жопу, или долго-долго принимать антибиотики, а потом осторожно и медленно начать все заново. Но уже не так.»

2.    Архимодные слова «реформы» и «модернизация»  –– чуждый элемент в политическом лексиконе. Ибо:

«Реформы, про которые ты слышала, вовсе не что‑то новое. Они идут здесь постоянно, сколько я себя помню. Их суть сводится к тому, чтобы из всех возможных вариантов будущего с большим опозданием выбрать самый пошлый. Каждый раз реформы начинаются с заявления, что рыба гниет с головы, затем реформаторы съедают здоровое тело, а гнилая голова плывет дальше. Поэтому все, что было гнилого при Иване Грозном, до сих пор живо, а все, что было здорового пять лет назад, уже сожрано. Здешний « upper rat » мог бы рисовать на своих знаменах не медведя, а эту рыбью голову. Хотя медведь — тоже остроумный выбор: это международный символ экономической стагнации, к тому же есть выражение «брать на лапу». У эскимосов насчитывают тридцать слов для описания разных видов снега, а в современном русском — примерно столько же идиом для обозначения дачи взятки должностному лицу.»

И еще.

«В древние времена в Поднебесной любой чиновник стремился принести пользу на всеобщем пути вещей. А тут каждый ставит на этом пути свой шлагбаум, который поднимает только за деньги. И суть здешнего общественного договора заключена именно в таком подъеме шлагбаумов друг перед другом»