"Серебряное веко" у Херсоні

Нещодавно у Херсоні пройшов фестиваль, присвячений "Срібному століттю"

В кінці дев'ятнадцятого - початку двадцятого століття Росія переживала інтенсивний інтелектуальний підйом, який особливо яскраво проявився в філософії та поезії. Філософ Микола Бердяєв називав цей час російським культурним ренесансом, але кому  належить інше, більш відоме визначення цього періоду - «Срібний вік», - Бердяєву, Миколі Оцупу чи Сергію Маковському – не відомо. 

Багато поетів срібного віку відомі всім: Олександр Блок, Анна Ахматова, Микола Гумільов, Марина Цвєтаєва, Борис Пастернак , Осип Мандельштам та багато інших. Вони  вірили в мистецтво, в силу слова. Тому для їхньої творчості характерний пошук нових засобів вираження. Вони дбали не тільки про зміст, а й про стиль - для них був важливий звук, музика слова і повне занурення в стихію. Це занурення призвело до культу життєтворчості (нероздільності особистості творця і його мистецтва). І майже завжди в зв'язку з цим поети Срібного століття були нещасні в особистому житті, а багато з них погано закінчили.

Завершився Срібний вік  після Російської Громадянської війни.

Хоч сьогодні вже століття 21, а про цю епоху пам*ятаємо досі. Яскравий цьому приклад – Всеукраїнський поетичний дводенний фестиваль
«Ан Т-Р-Акт: СЕРЕБРЯНОЕ ВЕКО», який нещодавно пройшов у Херсоні. Мета - залучення уваги громадськості до історії культури Херсонщини, акцентування уваги на необхідності вивчати і відновлювати культурно-історичні цінності нашого регіону.

У перший день, на  території колишньої взуттєвої фабрики, учасники (кожний з яких обрав автора «срібного століття», аватаром якого він був на час фестивалю)  та гості  змогли оцінити вільні читання, конкурс на знання поезії та наслідувань, виставку видань, авторських збірок і матеріалів. У проміжках між читанням авторських текстів поети ставили один одному каверзні питання про авторів срібного століття: Як звали чоловіка Анни Ахматової? Як звали Ігоря Северяніна? Призами були бублики, тим, хто не знав відповіді, діставалися дірки від бубликів.

Також відбулися презентації видавництв, альманахів фестивалю, листівок і фотокалендаря. Під час круглого столу обговорювали можливості видання сучасних молодих авторів, після якого відбулося  Poetry-party та поетичний слем - поетичне хуліганство на сцені за гроші.

Другого дня фестиваль перенісся на узбережжя Чорного моря, де пройшли фотосесія, літературні читання, зйомки фільму, конкурс експромтів та екскурсія містом історичними місцями, пов'язаними з авторами срібного віку. Далі, знову ж-таки на взуттєвій фабриці, відбулося літературні читання, поетичний перфоманс «Серебряное веко», підведення підсумків конкурсів, відкриття фотовиставки та нагородження.  А після всього запропонували чудовий екскурс у минуле читань поезій, потягуванням чаю з келихів, обміном враженнями біля каміну. 

 Додам найулюбленіши поезіїї цієї епохи :)

Александр Блок

Когда вы стоите на моем пути,
Такая живая,такая красивая,
Но такая измученная,
Говорите всё о печальном,
Думаете о смерти,
Никого не любите
И презираете свою красоту-
Что же?Разве я обижу вас?
О,нет!Ведь я не насильник,
Не обманщик и не гордец,
Хотя много знаю,
Слишком много думаю с детства
И слишком занят собой.
Ведь я-сочинитель,
Человек,называющий всё по имени,
Отнимающий аромат у живого цветка.
Сколько ни говорите о печальном,
Сколько ни размышляйте о концах и началах,
Всё же я смею думать,
Что вам только пятнадцать лет.
И потому я хотел бы,
Чтобы вы влюбились в простого человека,
Который любит землю и небо
Больше,чем рифмованные и нерифмованные
Речи о земле и о небе.
Право,я буду рад за вас,
Так как-только влюбленный
Имеет право на звание человека.

 «Незнакомка»

По вечерам над ресторанами 
Горячий воздух дик и глух 
И правит окриками пьяными 
Весенний и треволтный дух 

Вдали над пылью переулочной 
Над скукой загородных крыш 
Чуть золотится крендель булочный 
И раздается детский плач 

И вечерами за шлагбаумами 
Заламывая котелки 
Среди канав гуляют с дамами 
Испытанные остряки 

Над озером скрипят уключины 
И раздается женский визг 
А в небе ко всему приученный 
Бессмысленно кривиться диск. 

И каждый вечер друг единственный 
В моем стакане отражен 
И влагой терпкой и таинственной 
Как я смирен и оглушен. 

А рядом у соседних столиков 
Лакеи сонные торчат 
И пьяные с глазами кроликов 
«In vine verities! » кричат 

И каждый вечер в час назначенный 
(Иль это только снится мне) 
Девичий стан шелками схваченный 
В туманном движется окне. 

И медленно пройдя меж пьяными 
Всегда без спутников одна 
Дыша духами и туманами 
Она садиться у окна 

И дышат древними поверьями 
Ее упругие шелка 
И шляпа с траурными перьями 
И в кольцах узкая рука. 

И странной близостью закованный 
Смотрю за темную вуаль 
И вижу берег очарованный 
И очарованную даль. 

Чужие тайны мне поручены 
Мне чье-то сердце вручено 
И все души моей излучены 
Пронзило терпкое вино. 

И перья страуса склоненные 
В моем качаются мозгу 
И очи синее бездонные 
Цветут на дальнем берегу. 

В моей душе лежит сокровище 
И ключ доверен только мне 
Ты право пьяное чудовище 
Я знаю истина в вине 

Есть лучше и хуже меня

Есть лучше и хуже меня, 
И много людей и богов, 
И в каждом - метанье огня, 
И в каждом - печаль облаков. 

И каждый другого зажжет 
И снова потушти костер, 
И каждый печально вздохнет, 
Взглянувши другому во взор... 

Да буду я - царь над собой, 
Со мною - да будет мой гнев, 
Чтоб видеть над бездной глухой 
Черты ослепительных дев! 

Я сам свою жизнь сотворю, 
И сам свою жизнь погублю. 
Я буду смотреть на Зарю 
Лишь с теми, кого полюблю. 

____
Николай Гумилев

Есенин Сергей 

Заметался пожар голубой... 

Заметался пожар голубой, 
Позабылись родимые дали. 
В первый раз я запел про любовь, 
В первый раз отрекаюсь скандалить. 

Был я весь - как запущенный сад, 
Был на женщин и зелие падкий. 
Разонравилось пить и плясать 
И терять свою жизнь без оглядки. 

Мне бы только смотреть на тебя, 
Видеть глаз злато-карий омут, 
И чтоб, прошлое не любя, 
Ты уйти не смогла к другому. 

Поступь нежная, легкий стан, 
Если б знала ты сердцем упорным, 
Как умеет любить хулиган, 
Как умеет он быть покорным. 

Я б навеки забыл кабаки 
И стихи бы писать забросил. 
Только б тонко касаться руки 
И волос твоих цветом в осень. 

Я б навеки пошел за тобой 
Хоть в свои, хоть в чужие дали... 
В первый раз я запел про любовь, 
В первый раз отрекаюсь скандалить 

Анна Ахматова

А ты думал - я тоже такая,
Что можно забыть меня,
И что брошусь, моля и рыдая,
Под копыта гнедого коня.
Или стану просить у знахарок
В наговорной воде корешок
И пришлю тебе странный подарок -
Мой заветный душистый платок.
Будь же проклят. Ни стоном, ни взглядом
Окаянной души не коснусь,
Но клянусь тебе ангельским садом,
Чудотворной иконой клянусь,
И ночей наших пламенным чадом -
Я к тебе никогда не вернусь.
* * *
Я улыбаться перестала,
Морозный ветер губы студит,
Одной надеждой меньше стало,
Одною песней больше будет.
И эту песню я невольно
Отдам на смех и поруганье,
Затем, что нестерпимо больно
Душе любовное молчанье.
* * *
Слаб голос мой, но воля не слабеет,
Мне даже легче стало без любви.
Высоко небо, горный ветер веет
И непорочны помыслы мои.
Ушла к другим бессонница-сиделка,
Я не томлюсь над серою золой,
И башенных часов кривая стрелка
Смертельной мне не кажется стрелой.
Как прошлое над сердцем власть теряет!
Освобожденье близко. Все прощу.
Следя, как луч взбегает и сбегает
По влажному весеннему плющу.
* * *
Сжала руки под тёмной вуалью...
«Отчего ты сегодня бледна?»
— Оттого, что я терпкой печалью
Напоила его допьяна.
Как забуду? Он вышел, шатаясь,
Искривился мучительно рот...
Я сбежала, перил не касаясь,
Я бежала за ним до ворот.
Задыхаясь, я крикнула: «Шутка
Всё, что было. Уйдёшь, я умру».
Улыбнулся спокойно и жутко
И сказал мне: «Не стой на ветру».

____
В.Маяковский

Я счастлив

Граждане,у меня огромная радость.
Разулыбьте сочувственные лица.
Мне обязательно поделиться надо,
Стихами хотя бы поделиться,
Я сегодня дышу как слон,
Походка моя легка,
И ночь пронеслась,как чудесный сон,
Без единого кашля и плевка.
Неизмеримо выросли удовольствий дозы.
Дни осени баней воняют,
А мне цветут,извините,розы,
И я их,представьте,обоняю.
И мыслии рифмы покрасивелии особенные,
Аж вытаращитглаза редактор.
Стал вынослив и работоспособен,
Как лошадь или даже трактор.
Бюджет и желудок абсолютно превосходен,
Укреплен и приведен в равновесие.
Стопроцентная экономия на основном расходе
И поздоровел и прибавил в весе я.
Как будто на язык за кусом кус
Кладут воздушнейшие торта ,
Такой установился феерический вкус
В благоуханных апартаментах рта.
Голова снаружи всегда чиста,
А теперь чиста и изнутри.
В день придумывает не меньше листа,
Хоть Толстому ноздрю утри.
Женщины окружили,платья испестря,
Все спрашивают имя и отчество,
Я стало пределенный весельчак и остряк -
Ну просто душа общества.
Я порозовел и пополнел в лице,
Забыл и гриппы и кровать.
Граждане,вас интересует рецепт?
Открыть?или...
Не открывать?
Граждане,вы утомились от жданья,
Готовы корить и крыть.
Не волнуйтесь,сообщаю:
Граждане,я сегодня бросил курить!

ВАМ!

Вам, проживающим за оргией оргию,
имеющим ванную и теплый клозет!
Как вам не стыдно о представленных к Георгию
вычитывать из столбцов газет?

Знаете ли вы, бездарные, многие,
думающие нажраться лучше как,-
может быть, сейчас бомбой ноги
выдрало у Петрова поручика?..

Если он приведенный на убой,
вдруг увидел, израненный,
как вы измазанной в котлете губой
похотливо напеваете Северянина!

Вам ли, любящим баб да блюда,
жизнь отдавать в угоду?!
Я лучше в баре блядям буду
подавать ананасную воду!

ВЫВОД

Не смоют любовь
ни ссоры,
ни версты.
Продумана,
выверена,
проверена.
Подъемля торжественно стих стокоперстый,
клянусь -
люблю
неизменно и верно!

ЛЮБОВЬ

Мир
опять
цветами оброс,
у мира
весенний вид.
И вновь
встает
нерешенный вопрос -
о женщинах
и о любви.
Мы любим парад,
нарядную песню.
Говорим красиво,
выходя на митинг.
Но часто
под этим,
покрытый плесенью,
старенький-старенький бытик.
Поет на собранье:
"Вперед, товарищи..."
А дома,
забыв об арии сольной,
орет на жену,
что щи не в наваре
и что
огурцы
плоховато просолены.
Живет с другой -
киоск в ширину,
бельем -
шантанная дива.
Но тонким чулком
попрекает жену:
- Компрометируешь
пред коллективом.-
То лезут к любой,
была бы с ногами.
Пять баб
переменит
в течение суток.
У нас, мол,
свобода,
а не моногамия.
Долой мещанство
и предрассудок!
С цветка на цветок
молодым стрекозлом
порхает,
летает
и мечется.
Одноему
в мире
кажется злом -
это
алиментщица.
Он рад умереть,
экономя треть,
три года
судиться рад:
и я, мол, не я,
и она не моя,
и я вообще
кастрат.
А любят,
так будь
монашенкой верной -
тиранит
ревностью
всякий пустяк
и мерит
любовь
на калибр револьверный,
неверной
в затылок
пулю пустя.
Четвертый -
герой десятка сражений,
а так,
что любо-дорого,
бежит
в перепуге
от туфли жениной,
простой туфли Мосторга.
А другой
стрелу любви
иначе метит,
путает
- ребенок этакий -
уловленье
любимой
в романические сети
с повышеньем
подчиненной по тарифной
сетке...
По женской линии
тоже вам не райские скинии.
Простенького паренька
подцепила
барынька.
Он работать,
а ее
не удержать никак -
бегает за клёшем
каждого бульварника.
Что ж,
сиди
и в плаче
Нилом нилься.
Ишь!-
Жених!
- Для кого ж я, милые, женился?
Для себя -
или для них?-
У родителей
и дети этакого сорта:
- Что родители?
И мы
не хуже, мол!-
Занимаются
любовью в виде спорта,
не успев
вписаться в комсомол.
И дальше,
к деревне,
быт без движеньица -
живут, как и раньше,
из года в год.
Вот так же
замуж выходят
и женятся,
как покупают
рабочий скот.
Если будет
длиться так
за годом годик,
то,
скажу вам прямо,
не сумеет
разобрать
и брачный кодекс,
где отец и дочь,
который сын и мама.
Я не за семью.
В огне
и в дыме синем
выгори
и этого старья кусок,
где шипели
матери-гусыни
и детей
стерег
- отец-гусак!
Нет.
Но мы живем коммуной
плотно,
в общежитиях
грязнеет кожа тел.
Надо
голос
подымать за чистоплотность
отношений наших
и любовных дел.
Не отвиливай -
мол, я не венчан.
Нас
не поп скрепляет тарабарящий.
Надо
обвязать
и жизнь мужчин и женщин
словом,
нас объединяющим:
"Товарищи".

ТЫ

Пришла -
деловито,
за рыком,
за ростом,
взглянув,
разглядела просто мальчика.
Взяла,
отобрала сердце
и просто
пошла играть -
как девочка мячиком.
И каждая -
чудо будто видится -
где дама вкопалась,
а где девица.
"Такого любить?
Да этакий ринется!
Должно, укротительница.
Должно, из зверинца!"
А я ликую.
Нет его -
ига!
От радости себя не помня,
скакал,
индейцем свадебным прыгал,
так было весело,
было легко мне.

ПОСЛУШАЙТЕ!

Послушайте!
Ведь, если звезды зажигают -
значит - это кому-нибудь нужно?
Значит - кто-то хочет, чтобы они были?
Значит - кто-то называет эти плевочки
жемчужиной?
И, надрываясь
в метелях полуденной пыли,
врывается к богу,
боится, что опоздал,
плачет,
целует ему жилистую руку,
просит -
чтоб обязательно была звезда! -
клянется -
не перенесет эту беззвездную муку!
А после
ходит тревожный,
но спокойный наружно.
Говорит кому-то:
"Ведь теперь тебе ничего?
Не страшно?
Да?!"
Послушайте!
Ведь, если звезды
зажигают -
значит - это кому-нибудь нужно?
Значит - это необходимо,
чтобы каждый вечер
над крышами
загоралась хоть одна звезда?!

____
София Парнок

Где море? Где небо? Вверху ли, внизу?

По небу ль, по морю ль тебя я везу,

Моя дорогая?

Отлив. Мы плывем, но не слышно весла,

Как будто от берега нас отнесла

Лазурь, отбегая.

Был час.- Или не был? - В часовенке гроб,

Спокойствием облагороженный лоб, -

Как странно далек он!

Засыпало память осенней листвой.

О радости ветер лепечет и твой

Развеянный локон.