Киллер со Львовской области, украинец Богдан Сташинский (С.Бандера, Л.Рэбет, пр

Галичанин Сташинский. Осуществил ликвидацию лидеров и других деятелей украинского националистического движения Льва Ребета (1957) и Степана Бандеры (1959). Слава Героям!

Убийца, разоруженный любовью

Поскольку советский наемный убийца , украинец Богдан Сташинский в 1961 году бежал на Запад, этот рассказ о том, как планировались и осуществлялись два тесно связанных между собой политических убийства, совершенных по заданию советской разведки в 1957 и 1959 годах, дает наиболее детальное представление об операциях такого рода.

Источник информации: Книга "Великие Шпионы" под ред. Алена Даллеса, с.425-444.

журнал "Лайф", 2 сентября 1962 г.

Эта история очень интересна с точки зрения морали. Советы годами пытались вытравить из Сташинского всякие человеческие чувства, воспитывая из него выдрессированного робота-убийцу. Это чудовище в человеческом образе они вооружили специально разработанным средством, предназначенным исключительно для бесследного уничтожения.

И тем не менее любовь к своей жене-немке побудила Сташинского порвать с Советами, хотя, как следует из материалов суда над ним, в значительной степени сыграло роль и отвращение, которое он стал испытывать к своим хозяевам. После бегства Сташинский сознался в двух преступлениях, прекрасно понимая, что поплатится долгими годами заключения.

Летним вечером 1961 года в американский разведывательный центр в Западном Берлине позвонили из полицейского участка по обычному делу: человек, представившийся агентом советской разведки, приехал городской железной дорогой в западный сектор, обратился в полицию и требует связать его с американскими властями. Этим отчаянным поступком Богдан Николаевич Сташинский, которого в следующем месяце немецкий суд приговорил к длительному сроку заключения за убийство, покончил со своей карьерой в качестве советского осведомителя, разведчика и убийцы. Как всегда, он точно рассчитал время. На следующий день, 13 августа, Восточный Берлин был отделен от Западного сплошной стеной.

Его бегство, которое в то время не вызвало особого интереса, позволило Западу получить подробные сведения об организации и методах действий советской системы шпионажа. Оно также раскрыло захватывающие подробности двух политических убийств, настолько тонких по замыслу, что по сравнению с ними самые таинственные уголовные дела выглядят просто примитивными. Агент Сташинский оказался исполнителем леденящего душу метода, придуманного советской разведкой специально для того, чтобы избавиться от двух политических деятелей, которые на протяжении многих лет сильно раздражали Кремль.

Еще задолго до того, как была назначена дата суда, западные разведчики долго проверяли признания Сташинского, пока не убедились, что он действительно бежал, что он не "подсадная утка" в игре контрразведок. Многочисленные попытки советской стороны высмеять показания Сташинского перечеркивались самой реакцией на его бегство: семнадцать ответственных работников разведки были сняты с должностей.

Сташинский, естественно, перешел на Запад по личным соображениям. Время и обстоятельства обратились против него. Руководство стало подозрительным и установило за ним слежку. Он сделался безработным шпионом с опасными обязательствами по отношению к государству, которому так преданно служил. Оказалось, что на Западе у него куда больше шансов выжить, хотя он и понимал, что придется отвечать на суде за два совершенных им убийства. Более того, бегство на Запад было единственным способом сохранить брак с немецкой девушкой, любовь к которой он ценил намного выше карьеры.

Хотя Сташинский был "безусловно" предан делу коммунизма, ничто в его подготовке с юности в советской системе шпионажа и в его последующей деятельности не давало оснований усматривать в нем безжалостного убийцу. История взлета и падения его шпионской карьеры не вызывает ни малейших симпатий к нему, но тем не менее это уникальный случай в анналах современной разведки - шпион встречает девушку, влюбляется и отказывается от своего ремесла.

Свою карьеру в советской разведслужбе Сташинский начал с предательства собственной семьи. Сташинские жили в небольшом западно-украинском селе Борщевица и много лет были связаны с националистическим движением. Задержанный милицией за мелочь - ехал без билета в поезде из школы домой, - Богдан быстро попал в тенета КГБ. Услышав на допросе скрытые угрозы в адрес своей семьи, Сташинский тут же рассказал все, что знал, об их подпольной деятельности. Через несколько месяцев он уже работал на КГБ под агентурной кличкой и принимал участие в уничтожении остатков украинского национально-освободительного движения.

Летом 1951 года он попал в спецгруппу, отряд особого назначения, прибегавший к своеобразной тактике для выявления украинских подпольщиков. Особенно там любили прием, словно позаимствованный из детективных фильмов. Украинца, подозреваемого в связях с подпольем, арестовывали и везли машиной в другой город. По пути машина вдруг "ломалась" поблизости от крестьянского домика, куда конвоиры и вели арестованного на время "починки". В домике располагалась спецгруппа Сташинского, выдававшая себя за украинских партизан. Поднималась стрельба, конвоиры, пораженные холостыми патронами, падали навзничь в лужи куриной крови. Освобожденного арестанта отводили в схрон, где находились другие лжепартизаны. Здесь ему предлагали написать о своей работе в подполье, чтобы впредь партизаны имели основание защищать его. Получив письменные показания о его деятельности, "освободители" вели пленника в "партизанский отряд". Но увы, попадали в засаду, и их хватали советские солдаты в форме, которым оставался и уличающий документ. Команда Сташинского так удачно разыгрывала эту мелодраму, что многие подпольщики так и попадали на расстрел в полной уверенности, что им просто ужасно не повезло.

К 1952 году молодой Сташинский, красавец двадцати одного года, прошел огонь и воду в тайной полиции и сумел убедить свое руководство в том, что беззаветно предан коммунизму. Его начали готовить к серьезному заданию на Западе. Следующие два года он проходил интенсивное обучение в Киеве, изучая немецкий и польский языки и осваивая основы разведывательного дела. После успешного окончания занятий в его честь был устроен банкет. Затем Богдана отправили в Польшу, чтобы испытать его способности как агента: ему предстояло обернуться в новую личину, которую ловко разработали под его истинное прошлое и будущие нужды в Главном управлении контрразведки в Москве.

В отличие от прежних псевдонимов, которые ему давали, этот - Иозеф Леман - имел полную биографию. С июня по октябрь 1954 года Сташинский усваивал подробности жизни несуществующего персонажа. Он посещал каждую улицу и каждый дом, которые фигурировали в его легенде. Леман даже изучал производственный процесс на сахарном заводе, где якобы работал подростком. После этой кропотливой подготовки Сташинский уже под именем Иозефа Лемана очутился в Восточной Германии. Он работал листорезом, диспетчером в гараже, который обслуживал советское представительство при правительстве ГДР, переводчиком с польского языка в министерстве внутренней и внешней торговли. Но его шпионская работа была сугубо рутинной и никак не вдохновляла бывшего бойца спецгруппы. Он устанавливал контакты и передавал сведения другим агентам. В Западную Германию ездил рядовым курьером. Как-то его послали в Мюнхен записывать номера всех военных машин, какие встретятся. Он исполнял скучные обязанности и понятия не имел о событиях, которые вскоре перевернут его личную и служебную жизнь.

На танцах в Восточном Берлине он встретил девушку по имени Инге Поль. Когда Иозеф Леман вел ее по танцплощадке, его внезапно охватило чувство, не имевшее ничего общего со шпионажем: он влюбился. Инге Поль, парикмахерша двадцати одного года, никак не напоминала фатальных женщин со страниц детективных романов. Внешность у нее была самая что ни на есть обыкновенная, иногда даже неопрятная. За столом она вела себя, словно волк. Интеллектуальными запросами не отличалась. Тем не менее она была искренне предана своему другу, который без памяти влюбился в нее.

Агент Сташинский дисциплинированно доложил руководству об изменениях в своей личной жизни. Девушку немедленно проверила восточногерманская полиция и установила, что у нее нет уголовного прошлого и она никогда не подозревалась в связях в западными разведками. Начальство сказало Сташинскому, что он может и дальше дружить с Инге Поль, хотя слишком тесные контакты агентов с немецкими девушками не поощрялись. Ему напомнили, что она немка, значит, фашистка, а ее отец - капиталист, который эксплуатирует ни много ни мало трех рабочих в своей авторемонтной мастерской. Богдана предупредили, чтобы он не рассказывал Инге Поль ничего, кроме вымышленной биографии Лемана и того, что он работает переводчиком в восточногерманском министерстве торговли.

Драматический поворот в профессиональной карьере Сташинского произошел, когда его вызвали в штаб советской разведки в Карлсхорсте, предместье Берлина. Там ему сказали о новом задании: необходимо выследить и ликвидировать двух ярых врагов Советской власти - лидеров украинской эмиграции Льва Ребета и Степана Бандеру.

В то время, весной 1957 года, Кремль одолевали неприятности во всех странах советского блока. Волнения в Восточной Германии, бунты в Польше, открытое восстание в Венгрии, а деятельность диссидентских групп внутри коммунистических структур приняла опасные размеры. Больше всего волновали Москву украинские националисты. Многократно разбитые в боях против австрийских, польских, немецких и русских оккупантов, они тем не менее вели активную подпольную деятельность, направляющуюся из руководящего центра в Мюнхене.

Устранение Ребета и Бандеры было первоочередным заданием в борьбе Москвы с украинскими националистами. То, что поручили Сташинскому, было обыкновенным политическим убийством, но советская разведка очень постаралась, чтобы это преступление никак не связывалось с Кремлем.

Первой жертвой стал идейный интеллектуал Ребет. Этот антисоветский публицист и украинский писатель вызывал у Москвы особую ненависть. Советская разведка установила, что он работает в двух эмигрантских учреждениях в Мюнхене. По описанию, это был человек среднего роста, крепкого телосложения, с быстрой походкой; он носил очки, а на бритую голову надевал берет.

Вторая жертва Сташинского, Степан Бандера, был совершенно иным. Прозванный Хитрым лисом, он более пяти лет умудрялся ускользать от подсылаемых к нему убийц. Он был живым символом украинского сопротивления, чем-то вроде Ленина в изгнании, и безмерно докучал Советскому правительству. Он железной рукой правил своей организацией, и его тактика мало чем отличалась от советской. В хаосе послевоенного Мюнхена он устроил "бункер" - так назывались убежища националистических партизан в Западной Украине, - где беженцев, утверждавших, что явились из подполья, досконально проверяли, и тех, в ком подозревали советских шпионов, уничтожали. Сташинский мало что знал о жизни Бандеры в Мюнхене, кроме того, что тот ездит в "опеле", иногда по воскресеньям посещает эмигрантскую украинскую церковь, пользуется псевдонимом Поппель и время от времени навещает любовницу.

Руководители Сташинского решили, что он исчерпал легенду Лемана, особенно в Мюнхене, где часто бывал, и подготовили для него другую легенду. В деле Ребета он фигурировал под именем Зигфрида Дрегера, который в отличие от Лемана действительно был жителем Эссена. К Бандере он пытался проникнуть как Ганс-Иоахим Будайт из Дортмунда.

Под псевдонимом Дрегер Сташинский приехал в Мюнхен и поселился в отеле вблизи одного из эмигрантских учреждений, где работал Ребет. Несколько дней он крутился в этих местах, пока не заметил из окна отеля человека, похожего на Ребета. Через несколько часов он уже преследовал его по улицам Мюнхена до редакции эмигрантской газеты "Сучасна Украина" на Карлсплац. Пытаясь установить маршруты передвижения Ребета, Сташинский несколько дней ходил за ним по пятам. Иногда это преследование становилось чересчур опасным. Как-то под вечер он зашел в трамвай следом за Ребетом. Толпа прижала его к объекту слежки, и Богдану пришлось сойти на следующей остановке, чтобы не дать Ребету возможности запомнить его внешность. Пока Ребет был на работе, Богдан проник в его дом через незапертый черный ход. В конце концов он решил, что лучше всего убить Ребета в старинном кирпичном здании редакции на Карлсплац, примыкавшем к одним из трех средневековых городских ворот.

Сташинский доложил начальству, что у него все готово. Из Москвы в Карлхорст приехал специалист, доставивший совершенно секретное орудие убийства. Этот алюминиевый цилиндр имел два сантиметра в диаметре и пятнадцать в длину и весил меньше двухсот граммов. Начинкой служил жидкий яд, герметично запаянный в пластмассовой ампуле. Яд не имел ни цвета, ни запаха. При нажатии цилиндр выстреливал тонкую струю жидкости. Перезарядить его было нельзя, после использования оружие следовало выбросить.

Для надежности, как объяснил Сташинскому московский оружейник, струю яда следовало направить прямо в лицо жертве, чтобы она ее вдохнула. Но можно целиться и на уровне груди, потому что пары поднимаются вверх. Эффективная дальность не превышала сорока сантиметров, но Сташинскому было приказано поднести цилиндр еще ближе. Ядовитые пары при вдыхании поступали в кровь. В результате артерии, снабжающие кровью мозг, почти мгновенно закупоривались - в них откладывалось нечто вроде тромбов. Московский специалист утверждал, что смерть наступает максимум за полторы минуты и что задолго до того, как сделают вскрытие, яд полностью исчезнет из организма, не оставляя никаких следов. (Что это за яд, Сташинскому не говорили.) Ему посоветовали держать оружие завернутым в газету и встретить жертву, когда та будет подниматься по лестнице. Тогда ему будет удобно нацелить цилиндр в лицо жертве, выстрелить и спускаться дальше.

Считалось, что носитель цилиндра с ядом не подвергается опасности, если отвернет голову в сторону от струи. Тем не менее Сташинскому выдали таблетки, расширяющие артерии и обеспечивающие приток крови, на случай, если он вдохнет хотя бы ничтожное количество яда.

На следующий день Сташинский со своим непосредственным начальником и московским оружейником поехали на окраину Восточного Берлина, в лес, где к дереву была привязана собака. Сташинский присел на корточки, держа цилиндр, коллеги стали по бокам. Он выставил цилиндр в сорока сантиметрах от носа собаки и нажал спуск. Брызнула струя, и пес мгновенно повалился на землю, не издав ни звука. Однако он еще три минуты дергался в агонии.

В октябре Сташинский вылетел из берлинского аэропорта Темпельгоф в Мюнхен. Оружие он вез в чемодане внутри колбасной оболочки. Ему не выдали яда на случай провала. Он мог полагаться лишь на собственную ловкость, легенду Дрегера, а в штабе ему еще раз напомнили, что лучший выход для него - выполнить задание и как можно скорее убраться из Мюнхена. С центром он должен был связываться с помощью открыток, содержавших заранее обусловленные кодовые фразы. Он был предоставлен сам себе.

В 9.30 на третье утро после прибытия в Мюнхен Сташинский выследил свою жертву. Лев Ребет выходил из трамвая поблизости от места работы. Сташинский с завернутым в газету цилиндром, предохранитель которого был спущен, быстро опередил Ребета. Он стал подниматься по винтовой лестнице. На втором этаже Богдан услышал шаги внизу. Он повернулся и начал спускаться, держась правой стороны, чтобы Ребет прошел слева. Когда Ребет был на пару ступенек ниже, Сташинский выбросил вперед правую руку и нажал спуск, выпустив струю прямо в лицо писателю. Не замедляя шаг, он продолжал спускаться. Он услышал, как Ребет упал, но не обернулся. Выйдя на улицу, он зашагал в сторону Кёгльмюльбах-канала и выбросил пустой цилиндр в воду.

Возвращаясь в отель, Сташинский снова очутился на Карлсплац. На этот раз он бросил взгляд на место событий. У дверей эмигрантской газеты уже стояли машины скорой помощи и полиции - немое подтверждение его успеха. Зайдя в отель, Зигфрид Дрегер немедленно выписался. Он направился на мюнхенский вокзал и сел в экспресс до Франкфурта-на-Майне. Во Франкфурте он переночевал в отеле "Интернациональ", после чего утренним рейсом "Бритиш Юропиэн Эйруэйз" вылетел в Берлин. В Карлхорсте он представил подробный письменный отчет. Ему сказали, что украинская эмигрантская пресса сообщила о смерти Льва Ребета "от сердечного приступа". Но Ребет еще успел подняться на два пролета и умер на руках коллег.

Через неделю на явочной квартире КГБ в Карлхорсте был устроен банкет отчасти в его честь, отчасти по случаю годовщины Октябрьской революции. Его поздравили непосредственные начальники и похвалил не представившийся генерал. В награду ему выдали фотоаппарат "Контакс".

Сташинский тут же начал готовиться к выполнению следующего задания - выследить и убить Степана Бандеру.

Относительно лидера ОУН никакой надежной информации не было. Узнав, что Бандера должен выступать на кладбище в Роттердаме на церемонии памяти убитого советской разведкой националистического деятеля Коновальца, Сташинский поспешил в Нидерланды, чтобы воочию увидеть свою жертву. У ворот кладбища он заметил "опель", явно принадлежавший Бандере. Во время церемонии Сташинский стоял близко к могиле. Украинские охранники не дали ему сфотографировать оратора, но позднее эмигрантские газеты подтвердили, что это был Бандера. Его лицо запечатлелось в памяти Сташинского. В начале 1959 года ему было приказано ускорить операцию.

Сташинский под именем Ганса-Иоахима Будайта четыре раза ездил в Мюнхен, выслеживая Бандеру. Сначала у него ничего не получалось, пока он не сообразил поискать псевдоним Бандеры, Поппель, в телефонном справочнике. Там значился его адрес - жилой дом на Крейтмайрштрассе, 7. Сташинский много раз пытался проникнуть в этот дом, но дверь подъезда всегда была заперта. Черного хода там не было. Пытаться проскочить в подъезд вслед за входящим жильцом было чересчур рискованно. Ему требовался ключ к замку. Сташинский вернулся в Москву за орудием убийства. Это был такой же цилиндр, каким он уничтожил Ре-бета, но двуствольный, причем стрелять можно было из одного ствола или из обоих сразу. Богдан доставил оружие из Берлина в Мюнхен, завернутым в вату, и поместил в трубчатую коробку. Он также привез отмычку с пятью разными наконечниками, рассчитывая, что она позволит проникнуть в жилище Бандеры.

Сташинский испробовал все пять наконечников. Ни один из них не подошел к замку. Один из наконечников при этом сломался и упал в замочную скважину. (Позднее его нашла там немецкая полиция, дознавшись от хозяина дома, что замок никогда не разбирали. Это стало важным подтверждением показаний Сташинского.) Сильно придавив один из уцелевших наконечников, Сташинский сумел сделать отпечаток на нем, под который русские умельцы в Карлхорсте попробовали изготовить ключи. Сташинский не мог попасть в дом, но попробовал подобраться ближе к Бандере во время его поездок. Однако ему не удавалось проникнуть в гараж при доме, когда Бандера ставил машину. Пришлось выбросить оружие в канал, предварительно выпустив содержимое в воздух.

В третий раз он прибыл в Мюнхен без орудия. Он хотел испробовать новый набор ключей к неподдающемуся замку подъезда. Одним из четырех ключей он смог частично провернуть замок. Сташинский пошел в соседний магазин "Вулворт", купил напильник и проточил бороздки. С новой попытки ключ сработал. Он вошел в подъезд и на двери одной из квартир на четвертом этаже увидел табличку "Поппель". Подробно осмотрев подъезд, в том числе новый лифт, он вернулся в Берлин. Сташинский был уверен, что соблюдает достаточную осторожность. Над замком он работал по ночам, крутя на пальце кольцо с ключами, словно он жилец этого дома.

На второй неделе октября 1959 года Сташинский в последний раз отправился в Мюнхен. С ним были новое орудие убийства, защитные таблетки и ингалятор, фальшивые документы. В час дня Сташинский увидел, как Бандера заезжает в гараж. Использовав свой ключ, Сташинский вошел в подъезд раньше Бандеры. Он поднялся по лестнице, рассчитывая, что атлетически сложенный Бандера тоже воспользуется ей, а не сядет в лифт. Однако, услышав на верхнем этаже женские голоса, он понял, что не может задерживаться на лестнице, и начал спускаться. На площадке второго этажа он остановился и нажал кнопку лифта. Он не был уверен, где находится Бандера. В этот момент женщина сверху миновала его, подошел лифт, а Бандера распахнул входную дверь подъезда. Сташинскому ничего не оставалось, как начать спускаться к выходу. Бандера нес в правой руке тяжелую сумку с продуктами. Левой он пытался вытащить ключ из кармана. Сташинский прошел несколько шагов по вестибюлю, а Бандера, успевший вытащить ключ, придерживал для него дверь ногой. Сташинский взялся одной рукой за дверь, повернулся к Бандере и спросил по-немецки:

- Что, не работает?

Бандера посмотрел на него и ответил:

- Нет, все в порядке.

Сташинский поднял свое оружие, завернутое в газету, и выстрелил из обоих стволов прямо в лицо жертве. Проходя в дверь, он успел заметить, как Бандера осел набок.

В который уже раз Богдан направился к каналу. Ключ он выбросил в канализационный люк по дороге, а оружие швырнул в воду. Затем он поспешно отбыл поездом во Франкфурт-на-Майне. Утром самолетом "Пан-Америкэн" он вылетел в Берлин.

Бандеру нашли не в вестибюле, где Сташинский напал на него, а на площадке между третьим и четвертым этажом. Продукты, которые были у него в сумке, не рассыпались. Следствие установило, что Бандера издал громкий крик. Лицо у него было в синяках и пошло черными и синими пятнами. Он умер по дороге в больницу. Вскрытие показало, что он был отравлен цианистым калием. Мощное оружие не привело к мгновенной смерти Бандеры.

Вернувшись в Восточный Берлин, Сташинский встретился со своим руководством в кафе "Варшава". После отчета ему было приказано ехать в Москву за наградой. Сташинского приняли по высшему разряду. Указом Президиума Верховного Совета СССР он был награжден орденом Красного Знамени. Формулировка была: "За выполнение важного государственного задания в исключительно трудных условиях".

В его честь был устроен обед с неимоверным количеством блюд и напитков. Сташинский купался в лучах славы. Он был счастлив. Он поднялся на вершину карьеры, которая, как обещало командование, теперь примет еще более удачный оборот. В Москве он пройдет переподготовку, после которой его пошлют агентом в Англию или США.

Воспользовавшись случаем, Сташинский объявил о своих личных планах: он хотел жениться на Инге Поль. Тут-то его и окатили холодным душем. Генерал, возглавлявший направление, и непосредственные начальники принялись отговаривать его. Они говорили, что эта .девушка по социальному положению значительно ниже его. С ней можно состоять в связи, но брак - это просто смешно. Ему предложили откупиться несколькими тысячами марок и забыть о ней.

Сташинский был потрясен. Он ожидал если не поздравлений, то хотя бы терпимого отношения к его браку. Впервые Богдан начал сознавать, что его, способного молодого агента советской разведки, считают скорее орудием, чем живым человеком.

После празднеств, которые начались так торжественно и закончились печально, Сташинский повел борьбу за официальное разрешение на брак. Орден ему вручал Александр Шелепин, председатель КГБ, и Сташинский поднял этот вопрос перед ним. Шелепин стал доказывать Богдану, что если ему нужна подруга, то лучше жениться на какой-нибудь советской сотруднице из тех, которые сопровождают агентов в качестве жен. Но Сташинский упорно стоял на своем. В конце концов ему позволили вернуться в Восточный Берлин, чтобы сообщить Инге Поль, что он связан с советской разведкой, - не более того - и привезти ее в Москву.

На Рождество 1959 года Сташинский рассказал Инге, что работает на советскую разведку. Он также в общих чертах объяснил, что занимается подпольной деятельностью и что Иозеф Леман - всего лишь прикрытие. Инга была поражена и расстроена. Она предложила пожениться и немедленно уйти на Запад. Сташинский категорически отказался бежать. Он сумеет все уладить с начальством, сказал он. Наконец, она согласилась, что хотя бы для виду будет делать то, что от нее потребует разведка, чтобы помочь любимому человеку.

Это был первый поступок в карьере Сташинского, который свидетельствовал о его недоверии к своему руководству. Вскоре жизнь агента-нелегала заполнилась подозрениями и страхами. Сташинского, который путешествовал с паспортом на имя Александра Антоновича Крылова, и Инге Поль как его жену встретил в Москве сотрудник КГБ Аркадий Андреевич. Он отвез их в гостиницу "Украина". Когда Аркадий Андреевич заспорил с работником гостиницы в забронированном номере, Богдан понял: номер прослушивается. Ему приходилось пресекать неодобрительные замечания Инге о жизни в Москве так, чтобы не было заметно, что он чего-то опасается. Попытки Аркадия Андреевича уговорить Инге жить в Москве потерпели фиаско. Она становилась все более отчужденной и просилась домой. Наконец, 9 марта 1960 года им было сказано, что они могут поехать в Восточный Берлин оформить брак, но должны вернуться как можно скорее, чтобы Богдан мог приступить к переподготовке. КГБ пришлось ломать голову, что делать со своим лучшим политическим киллером. Он только что получил орден и считался особо ценным агентом. Его нельзя было просто освободить и отпустить в гражданскую жизнь. В конце концов начальство разрешило Сташинскому жениться на Инге Поль, надеясь, что та, как верная жена, поедет за мужем в Россию.

23 марта Инге Поль и Сташинский (под именем Иозефа Лемана) оформили брак в Восточном Берлине. В мае супруги вернулись в Москву и стали жить в однокомнатной квартире, принадлежащей КГБ. Сташинский проходил переподготовку. Из-за его брака планы послать Богдана в англоязычную страну были отложены. Его усиленно обучали западногерманским обычаям, манерам и произношению.

Хотя Инге и ходила с мужем на уроки немецкого, она решительно отвергла все попытки привлечь ее к полноценной разведывательной работе. Ее поведение делалось все более опасным. Она открыто и недвусмысленно призывала Сташинского порвать с КГБ и уйти на Запад. Его собственные отношения с родным ведомством делались все более натянутыми. Он узнал, что его корреспонденция перехватывается, а их крохотная квартирка оборудована микрофонами. Разозлившись, Сташинский пожаловался своему руководителю, который объяснил, что это ошибка, просто квартиру раньше использовали для других целей. Но вскоре после этого подготовка Сташинского была прекращена. Ему объяснили, что преподаватель выехал в командировку и что вскоре уроки немецкого языка возобновятся. Но и политические занятия с ним не проводились. Сташинскому было приказано ждать.

В сентябре 1960 года Богдан доложил руководству, что его жена беременна. Начальники предложили сделать аборт. Сташинский утверждает, что именно это обстоятельство наряду с прослушиванием квартиры, перехватом почты и пренебрежением к его личной жизни убедило его: он стал простым орудием - к тому же ненужным. Инге, придя в бешенство от предложения сделать аборт, то и дело повторяла: Москве мы как люди не нужны. Наконец, 3 декабря 1960 года Сташинского вызвали на собеседование с генералом КГБ Владимиром Яковлевичем.

Это был старый, закаленный чекист. Без всяких предисловий он объяснил Сташинскому, что тот должен жить в Москве. Ему не будет разрешен выезд из России в течение по крайней мере семи лет. Он не сможет бывать даже в Восточном Берлине, хотя его жена сможет отправиться туда, когда захочет. Владимир Яковлевич сообщил, что из источников в американской и западногерманской разведках известно о следствии, проводимом в связи со смертью Ребета и Бандеры. Сташинский засветился. (Американская разведка отрицает, что такое следствие велось.) КГБ не выгоняет его на улицу, пояснил генерал. В ознаменование прошлых заслуг он будет получать прежний оклад (2 500 рублей), пока не найдет работу.

Сташинский с женой оказались в очень трудном положении.

Если есть на свете что-то более опасное, чем работа советского шпиона, то это роль отставного шпиона. Сташинским отныне придется бдительно следить, чтобы их не убили исподтишка. Смотреть, что ешь, куда идешь, в какой транспорт садишься. Они начали вынашивать планы бегства на Запад. Решили, что Инге вернется в Берлин, чтобы их ребенок родился восточногерманским гражданином. Они разработали кодовые фразы для открыток: например, "побывала у портнихи" будет означать, что Инге связалась с американской разведкой в Западном Берлине и они обещали помочь. В январе 1961 года Инге получила разрешение вернуться домой. Между тем Сташинский при помощи КГБ записался на курсы при институте иностранных языков. КГБ вдруг сменил гнев на милость, начал заботиться о Сташинском и даже намекал, что ему могут дать какие-то задания. Сташинский подозревал, что они пытаются успокоить его и вернуть его жену в Москву.

В Восточном Берлине наивные попытки Инге помочь мужу выехать из Москвы оказались напрасными. В начале августа она уже собралась возвращаться в Россию с новорожденным сыном, которого Сташинский еще не видел. За день до отъезда она оставила ребенка у соседки. Когда мальчика кормили, он захлебнулся насмерть. Охваченная горем мать известила супруга.

Сташинский подал ходатайство через своего нового начальника, Юрия Николаевича Александрова, о выезде в Берлин, чтобы помочь жене. Сначала его просьбу отклонили, но затем КГБ, опасаясь, что жена Сташинского в отчаянии что-нибудь выкинет, дал разрешение. В сопровождении Александрова Сташинского доставили в Берлин на военно-транспортном самолете. По приезде Сташинский получил значительную свободу, хотя обязан был регулярно отмечаться у своего руководителя и ночевать вместе с женой на объекте КГБ в Карлхорсте, а не в ее доме.

Сташинский усиленно готовился к бегству. Он знал, что КГБ подозревает о его планах и сразу после похорон ребенка вернет в Москву. Знал, что за ним установлена плотная слежка пеших и моторизованных агентов. Следовало попытаться бежать до похорон. Будучи опытным разведчиком, он вынашивал различные планы, как избавиться от слежки. В субботу 12 августа машина КГБ привезла Сташинского с женой в дом ее отца в Дальгове, чтобы завершить приготовления к завтрашним похоронам. Полдня они провели там, несколько раз ненадолго выходя в дом Инге и в универмаг, чтобы заказать цветы и сделать кое-какие покупки.

В четыре часа дня Сташинский, его жена и ее пятнадцатилетний брат Фриц выскользнули через черный ход дома Инге. Через заросшие кустарником дворы они незамеченными пробрались в центр Дальгова. Оттуда они прошли пять километров пешком до города Фалькензее. Появившись там около шести вечера, они взяли такси до Фридрихштрассе в Восточном Берлине. Пересечь границу между Восточной Германией и Восточным Берлином не стоило никакого труда: Сташинский просто показал документы на имя Лемана, и такси пропустили через КПП. Сорок пять минут спустя они достигли пункта назначения и отпустили такси. Фрицу Полю расхотелось идти с ними на Запад; Сташинский дал ему триста марок - почти все, что у него было, - на оплату похорон и отослал домой.

Убедившись в отсутствии слежки, Сташинский и Инге остановили другое такси и подъехали к станции надземной железной дороги. Им везло. Хотя восточногерманская полиция проверяла документы у пассажиров поездов, шедших в западный сектор, до их вагона проверка не дошла. Около восьми вечера они спокойно сошли с поезда в Гезундбруннене - первой остановке в Западном Берлине. На такси они приехали к тете Инге, а потом попросили отвезти их в полицию. Когда Богдан и Инге Сташинские входили в помещение участка, в Берлине наступила ночь, в течение которой он оказался разделенным стеной от восточного Берлина. Впоследствии был осуждён на 8 лет лишения свободы. Судебный процесс над Сташинским вошел в историю немецкой юриспруденции под названием "Staschinski-Fall" ("дело Сташинского") и даже привел к определенным законодательным реформам немецкого уголовного права.

По версии историка советских органов госбезопасности Бориса Володарского, после освобождения Сташинского из заключения ему сделали пластическую операцию, выдали новый паспорт и переправили в ЮАР.