Это было в разгар оранжевой революции...

Не знаю почему вспомнила об этом случае. В "голубом" тогда Харькове большинство моих родственников, друзей, хороших знакомых были в подавляющем меньшинстве.

Мы подавляли своими оранжевыми ленточками на куртках и сумках наших ПРотивников.

Хотя и были в меньшинстве. Знали, что голосуем не столько ЗА, сколько ПРотив.

Знали, и тем не менее, глядя на площадь, которая собирала каждый день такое количество

людей - думающих, спокойных, с чувством внутреннего достоинства - начинали верить,

что не только ПРотив. Вот, и За: за все то, что уже давно набило оскомину своим звучаинием из

стольких уст.  Закон. Порядок. Честь. И прочее и прочее...

В одно такое утро - это были дни, когда Конституционный суд принимал свое решение,

мы выехали из дачи в город. Брат, у которого на груди или на боковом кармане, не суть, была оранжевая

ленточка ( а это был признак причисляемости себя к идеалам нашего тогда еще необгаженного 

даже голубьими Майдана) - вел машину. 

Было рано, выходной, и совершенная окраина города и потому было решено сократить путь, поехав по

улице с односторонним движением в оскорбляющем стрелку на знаке, направлении.  И надо же такому

было случиться, чтобы именно утром, в выходной день, да еще и на окраине города в самый разгар оран-

жевой революции перед ярыми защитниками его светлых идеалов предстал символ этого прогнившего и 

погрязшего в коррупции государства, в виде патрульной службы ГАИ.

Пока я сидела в машине, представляя как родственный носитель идеалов борьбы со злом, раскаивается

и соглашается заплатить штраф, брат вынимал из кармана брюк портмоне.

О чем там они говорили, он рассказал позже, сев в машину.

-Ну, что будем делать, - разгар революции и гаи боиться брать взятки, в тем более у подавляющего

их воображение, оранжевого меньшинства.

-Осознаю, нарушил, готов искупить, - брат протягивает купюру  "искупающего характера".

- Это у них там революция, а мы далеко, - резюмирует лицо в форме, принимая искупление.

- Ты дал им взятку????!!!!!!!!!!!- это уже я. 

 Я уже не помню, что тогда ответил мне брат. Но я точно помню, что в тот момент поняла, 

что мы проиграли свою оранжевую революцию...