Кукумбия или Огуречная республика

Политический триллер

КУКУМБИЯ

или Огуречная республика.  Политический  триллер.

 

Когда несколько лет назад на политической карте мира появилось новое пятнышко под названием «Кукумбия», мало кто предполагал, что вскоре судьбы мира будут связаны с ним теснее, чем судьба новорожденного связана с его матерью.

Ибо если погибнет мать, то, с помощью добрых людей, младенец может выжить и даже быть счастливым.

Но если погибнет Кукумбия!..

Впрочем , начнем ab ovo.

И так, 31 июля 20… года Кукумбия, или, как ее фамильярно окрестили журналисты, Огуречная республика, объявила о своей независимости, и на африканском континенте, набитом независимыми и суверенными государствами, как автобус пассажирами в час пик, появилось еще одно государство. Тоже независимое и суверенное. Этим блестяще подтвердилась истина, что, каким бы тесным ни казалось ограниченное пространство, в нем всегда найдется место еще для одного, все равно – человека или государства.

Материальной основой независимости Кукумбии стал импорт туристов, суверенитета – экспорт огурцов.

И если туристы, приезжающие в Кукумбию, - это обыкновенные туристы, каких тысячи слоняються из страны в страну, из города в город, то огурцы, напротив, - совершенно необыкновенные, огромные, изящной формы, сочные, как ананасы, и благоухающие, как бананы.

 

Вот и сегодня, в третью годовщину Дня Независимости Кукумбии, посреди многотысячной толпы ликующих и приплясывающих кукумбианцев, проходящих мимо правительственной трибуны, можно видеть этот священный овощ. Его несут поодиночке и корзинами, в натуральном виде и на огромных блюдах в виде фантастических салатов.

Некоторые кукумбианцы сами вырядились огурцами; а в разгар праздника над площадью с вертолетов были сброшены сотни огурцов на парашютиках, и кукумбианцы сломав строй, с восторженными воплями некоторое время гонялись за парашютиками. При этом несколько человек получили перелом ноги, а троих увезли без сознания в результате прямого попадания огурцов в голову (парашюты не всегда раскрываются!)

Внимание иностранных гостей привлек огромнейший огурец, лишенный внутренности и весьма искусно разделанный под гроб. Время от времени, с помощью механизма, крышка гроба открывалась и был виден отвратительный истукан, символизировавший врагов Кукумбии.

А врагов у Кукумбии было немало…

Потому-то ослепительная улыбка на лице Президента Кукумбии г. Калера время от времени сменялась мрачным выражением, после того как то один, то другой советник, подойдя сзади, что-то шептал ему на ухо.

Наконец, выслушав своего первого советника г. Лидзидулу, маленького и тщедушного человека, выделявшегося среди шоколадных кукумбианцев своим лицом и руками цвета натуральной желчи, г. Калера сделал знак охране и покинул трибуну совсем, а его место занял лидер оппозиции г. Сергура, ловко, прямо на лету, поймавший зубами вспорхнувшую было ослепительную улыбку г. Президента.

* * *

 

За несколько часов до торжественного приема, который устраивался для дипломатов и иностранных гостей по случаю Дня Независимости, в кабинете для особо важных заседаний президентского дворца собрались семь человек, олицетворявших высшую власть в стране. Это были:

Президент г. Калера, он же премьер-министр, министр обороны, министр финансов, министр внутренних дел и, как представитель правящей партии НИСКЕПК (национал-интернациональной социал-капиталистической единой партии Кукумбии) – председатель парламента;

Министр экономики и труда г. Чумо;

Министр иностранных дел г. Макуку;

Генерал Курарес, командующий армией и полицией;

Председатель Совета объединенных профсоюзов г. Серпана;

Советник г. Лидзидула;

Лидер оппозиции, председатель партии «Великая Кублария» г. Сергура.

Председательствовал Президент.

Только что закончил свою речь генерал Курарес. Его слова то и дело прорывались возгласами ярости и негодования присутствующих, за исключением советника г. Лидзидулы, который никогда не выходил из себя, а лишь мягко усмехался, услышав что-то из ряда вон выходящее.

 А возмущаться было из-за чего. Генерал нарисовал мрачную картину торжествующей наглости соседей. Мы не сказали, что у Кукумбии были соседи (хотя, конечно, странно было бы ожидать, что соседей у нее не будет). Так вот, с севера Кукумбия граничила с Северной Нуарией, с Юга – с Южной Нуарией, а с востока и запада ее соседями были, соответственно, Восточная и Западная Блакерии. Несмотря на множество этнографических, экономических и политических различий, все соседи были похожи друг на друга как близнецы в одном: они считали Кукумбию исконно своею территорией, в силу происков империализма выпавшей из материнского лона соответственно, Северной или Южной Нуарии, Восточной или Западной Блакерии, но подлежащей возврату в оное лоно.

Это убеждение служило неиссякаемым источником патриотизма и свободолюбия народов вышеуказанных стран-соседей. Правительство Кукумбии, наоборот, считало это убеждение источником наглых империалистических притязаний стран-соседей.

Итак, генерал Курарес произнес свою речь. В частности, он сообщил, что в самый День Независимости, на заре, войска четырех стран-соседей перешли границу, подавив сопротивление патрулей Кукумбии, и подвергли открытому грабежу пограничные селения. В полдень грабители вернулись восвояси, прихватив львиную долю нового урожая огурцов, собранных накануне и приготовленных для отправки за границу.

Воцарилось молчание. Минуту все сидели ошеломленные. Президент был бледен, насколько это возможно при шоколадном цвете лица. Наконец, он овладел собой и процедил:

- А что делала в это время наша армия, генерал?

- Господин Президент! Мои солдаты дрались как львы… двое ранены!

- Двое ранены! А остальные разбежались? И это – армия?.. Для чего я держу вас… полковник Курарес?

- У нас всего четыре роты на границах, г. Президент. А со стороны противника действовало по батальону, итого четыре батальйона.

- Надо было драться до конца! Вы защищаете отечество и свободу!

- Солдаты дрались храбро, но под напором превосходящих сил противника вынуждены были отступить. Кстати… все ротные командиры – родственники членов правительств государств, которые совершили нападение. Они назначены по вашему приказу, г. Президент!

- Что-о? Вы попрекаете меня, майор Курарес? Я назначил их командирами рот, иначе нас уже давно растерзали бы на части – и вы смеете попрекать меня?

- Господин Президент…

- Молчать! Это оскорбление личности Президента! (Президент нажал кнопку в столе. Появился начальник личной охраны). Взять майора Курареса под домашний арест! Получите инструкции позже.

Майора увели.

Советник г. Лидзидула, наклонившись к уху г. Президента, с мягкой улыбкой проговорил:

- Успокойтесь, ваше высокопревосходительство! С вашего позволения я подыщу более достойного кандидата на пост командующего армии.

- Да, поручаю вам это. Но что же нам делать сегодня, сейчас? Ведь произошло наглое, открытое нападение! Что вы скажете, г. Макуку?

- Я прикажу немедленно направить всем четверым государствам-агрессорам ноты протеста, одновременно – жалобу в Совет Безопасности ООН.

- Делайте своє дело... хотя от него столько же пользы, как масла из наших огурцов.

Лидер профсоюзов г. Серпана фыркнул при этих словах. Президент и сам чуть улыбнулея.

- Господин Чумо?

—Я распоряжусь создать комиссию для подсчета убытков от грабежа. Мы предЪявим...

- К черту вашу комиссию! Это война! Да-да, фактически нам навязали войну, нам надо решить, как действовать уже сегодня, а вы... пока шайка олухов, которую вы называете комиссией, подсчитает эти убытки и сделает новые, еще большие… Да-да – все мы отлично знаем ваши комиссии. (г. Серпана довольно хмыкнул ) – сколько времени на это надо, вы понимаете (Президент почти кричал, наступая на г. Чумо) - ? Быть может, через несколько дней перестанет существовать само государство, а через год – только архивариусы будут знать, что когда-то существовала Кукумбия!

- Господин Президент! (Это был г. Серпана). Прошу слова! (Президент кивнул). Господин Президент! Господа! Вы забыли про мужественный и свободолюбивый трудовой народ Кукумбии! Я представляю этот народ и я верю в него! Предлагаю раздать оружие членам профсоюзов! Мы сможем сформировать десять батальонов через три дня, и еще десять – через неделю. Необходимо немедленно объявить чрезвычайное положение в стране и создать Чрезвычайную Военную Комиссию.

- Опять комиссия? И во главе ее, конечно, вы?

- Господин Президент! Когда республика в опасности...

-...то глупо хлопать ушами и не попытаться нагреть на этом руки. Хватит! Я не соглашусь на формирование пятой колонны! Г. Сергура! Ваше слово!

- То, что произошло, одновременно глубоко беспокоит и радует меня. (Министры зашевелились. Президент не мигая смотрел на Лидера оппозиции). Беспокоит – потому что государство в опасности. Радует – потому что это именно те опасности, которых мы ожидали, и от которых предостерегали правительство с первого дня существования Кукумбии.

Таким образом, целиком и полностью подтвердились реализм и дальновидность политики партии «Великая Кублария». Я убежден, как никогда, в том, что нам немедленно надо возобновить переговоры о создании Федерации Кубларии, которая объединила бы Кукумбию с обеими Блакериями и обеими Нуариями.

Если Кукумбия останется сама по себе, она погибнет.  Если она войдет в Федерацию – она выживет и будет процветать как равная среди первых и первая  среди  равных. Вот то, что я повторяю с самого первого дня  существования  Кукумбии, и еще задолго до того, уже четвертый год.

- И последний,  если мы вас  послушаемся!

- Это предательство!

- Политический  эгоизм!

- Порядок, господа!  Итак,  г.Сергура, вы стоите за  Федерацию… За стерилизацию! политическую стерилизацию страны – вот за что вы стоите!  Пока только обе Нуарии прямо высказались за Федерацию, но на каких условиях!.. Роспуск всех политических партий, официальный язык – нуарский,  федеральный контроль за внешней и внутренней торговлей…

А в правительстве  Кукумбия получит только два сносных места:  одно для вас, а другое – для  г. Серпаны! А куда денемся мы?

- Предательство!

- Позвольте:  они наверняка пойдут на уступки!

- Я жалею, что спас вас от расстрела, когда молодые офицеры  арестовали вас накануне обЪявления  Независимости.

- Это уж слишком!

- Ваше высокопревосходительство! Не стоит так волноваться из-за какого-то  предателя! Вы еще успеете намекнуть своим офицерам, что не станете вмешиваться в их отношения с оппозицией.

- Да, вы правы.

- И потом (резиновый голос г.Лидзидулы чуть натянулся) у нас есть еще план  «Мамо  Джумбо».

Президент вскинул голову и посмотрел поверх голов министров  сосредоточенным и в то же время невидящим взглядом.  Затем он встал, коротко обЪявил о конце заседания  и, сделав знак г.Лидзидуле, стремительно вышел. Оставшиеся молча и не без страха смотрели на захлопнувшуюся за ним дверь.

- Господа!  Господин  Президент поручил мне передать вам, что он просит вас собраться здесь же ровно через час!

Г.Лидзидула поклонился и с мягкой улыбкой попятился к двери, за которой скрылся  Президент.

* * *

    

В небольшом, изысканно обставленном кабинете президентского дворца находились трое:  Президент г.Калера,  советник г.Лидзидула и посланник  Великого Государства  Кина – Кина  в  Кукумбии…

Но вот все трое встали.  Президент с любезнейшей улыбкой протянул руку посланнику.

- Передайте от меня лично горячий дружеский привет вашему Президенту и правительству Великого Государства Кина-Кина! Помощь, которую ваше Великое Государство так великодушно предлагает нам в эту трудную минуту, никогда не будет забыта ни народом Кукумбии, ни мною лично. Сегодня я сделаю это историческое заявление. Все остальное зависит более от вас, чем от меня.

- Разрешите заверить вас, господин Президент, что Президент и Правительство Великого Государства Кина-Кина выполнят все свои обязательства перед народом Кукумбии. Мы уверены в полном успехе нашего плана.

И посланник с достоинством удалился.

 

* * *

 

В другом кабинете дворца, более скромном и более уютном, несколькими минутами позже Президент… впрочем, нет: просто г. Калера стоял, свободно опершись на стол, за которым очень прямо сидела хорошенькая белокурая девушка европейского происхождения. Глаза ее были опущены, взгляд не отрывался от клавиатуры компьютера, стоявшего на столе перед нею. Губы были крепко сжаты и все лицо носило замкнутое и усталое виражение.

Она взглянула на г. Калера.

- Мне ничего не нужно от вас, мистер Президент. Я хочу одного: вернуться домой, в Лондон.

Когда ваш министр иностранных дел приглашал меня на работу в Кукумбию, он клялся, что я смогу уехать домой сразу же, как только захочу. Уже два месяца я повторяю: я хочу домой! Какое право вы имеете задерживать меня здесь?

- Я вам уже говорил: это вызвано интересами государственной безопасности. Вы знаете слишком много наших секретов. Если вы расскажете о них у себя на родине, это принесёт нам огромный вред. Ваши соотечественники никогда не понимали и не пытались понять особенности нашей жизни. «Запад есть Запад, Восток есть Восток…»

- На этот раз, мне кажется, они вас отлично поймут. Министр, вербующий белых девушек для работы секретарями, учителями, дикторами… которых прямо с аэродрома отправляют в публичные дома и притоны. Нам хорошо известно, что такое гангстеры, правда, у нас они не становятся министрами.

- Моему министру, как и мне, ничего не известно об этом. Я приказал полиции расследовать это дело, виновные будут наказаны.

- А правые? Что станет с ними? Они останутся там же, где и теперь?

- Я не знаю, где они теперь. Но когда мы их найдем, мы предложим им ту работу, ради которой они сюда ехали.

- А если они захотят уехать домой, вы их отпустите?

- Да… через некоторое время. Сейчас это только накалило бы страсти.

Девушка вдруг поникла, поднесла платок к глазам и беззвучно зарыдала.

- Это чудовищно! Это рабство!

Г. Калер усмехнулся.

- Ну, если говорить о рабстве, так вспомните лучше о миллионах черных рабов, которых вы веками держали, а кое-где и сейчас держите.

- Вы думаете, что можно бороться с черным рабством при помощи белого?

- Хватит! Мне надоела эта тема. Если это рабство – тогда почему вы, как равная, беседуете с президентом страны? И разве вы не получили должность моей личной секретарши?

Девушка еле слышно всхлипывала.

- Маргарет! Я не дикарь, как вы думаете, и не хочу вам зла. Я не менее цивилизованный человек, чем вы, но я, к тому же, глава государства. И еще… я мужчина, Маргарет…

У вас нет выбора: вздумай я сегодня отпустить вас, меня самого завтра обвинят в измене, а вас… служба безопасности иногда поступает , как ей захочется, и я бессилен изменить порядок вещей.

Маргарет! Вы мне нужны. Вся целиком. Вы не дитя, и понимаете, что быть секретарём президента можно лишь тогда, когда пользуешься у него абсолютным доверием. Я не могу доверять женщине, которая не принадлежит мне до конца. Будь на моем месте какой-нибудь повеса из британских военно-воздушных сил, вы бы не стали так долго ломаться. Вы считаете, что это право выбора, свобода чувств? А я утверждаю, что это белый расизм!

Г. Калера подошел к Маргарет и положил руку ей на голову.

- Взвесьте то, что я сказал. Повторяю: у вас, и у меня, нет выбора! Будьте благоразумны! Через 15 минут экстренное заседание кабинета министров. Я пришлю за вами. Если вы согласны за мной, то придете на заседание и будете стенографировать. Если нет – то вас сразу же отправят туда, где, как вы предполагаете, находятся  ваши менее удачливые соотечественницы. Тогда… мы с вами больше никогда не увидимся. Ващи родственники и друзья также никогда больше не увидят вас.

На всякий случай… прощайте.

Г. Калера  вышел, оставив Маргарет сидеть на стуле с лицом, закрытым руками. Но она не плакала.

* * *

 

- … План «Мамо Джумбо», - чеканил Президент, - содержит также два секретных пункта:

1. Великое Государство Кина-Кина предоставляет в распоряжение правительства Кукумбии эскадрилью самолетов «Дубль си», способных нести бомбы типа «Супер Атом», а также обслуживающий персонал и летчиков, на указанные 10 дней. В качестве базы для этих самолетов будет служить военный аэродром вблизи столицы.

2. В пользу Великого Государства Кина-Кина отчисляется 95 % всех денежных средств, которые поступят в процессе реализации плана.

Таково содержание плана. Прошу господ министров высказать свое мнение.

Ошеломленные тем, что они услышали, присутствовавшие – главные из главных Кукумбии – молчали. Впрочем, кроме них, в кабинете присутстовало еще одно лицо. Это была Маргарет, скромно примостившаяся с папкой для стенографирования под стенкой вблизи окна.

Был там и злосчастный генерал Курарес, временно прощенный, ввиду надвигавшихся критических событий, и доставленный из-под домашнего ареста. Генерал сидел сзади всех с видом оскорбленной добродетели. Наконец, г. Чумо овладел собой и дрожащим голосом спросил:

- С какого времени мы располагаем ядерным оружием, и во что нам это обошлось?

Президент обнажил зубы в ослепительной улыбке.

- Разве я сказал, что мы им обладаем? Мы только ОБЪЯВИМ всему миру, что мы обладаем указанным оружием. Как и любое, это заявление не будет стоить ничего. Разумеется, это государственная тайна.

- Но этот шаг вызовет во всем мире такую реакцию, какую сейчас и представить невозможно! – заерзал в кресле г. Макуку.

- Вы правы. Но нам нужна не реакция: нам нужна безопасность, нам нужны деньги. Наконец, нам нужен мир! Мы идем на это во имя мира! во имя свободы и справедливости!

- Оппозиция решительно возражает против подобного плана! Это антигуманный и антинациональный план, даже если он и представляет собой сплошную фикцию.

Рано или поздно, правда станет известна всем, и тогда... последствия будут непоправимы.

- Согласен: когда-нибудь правда всплывет наверх. Но я сделаю все,  чтобы это произошло не слишком, как вы выразились, рано.

 (Президент нажал кнопку в столе. Появился начальник личной охраны).

- В интересах государственной безопасности подвергаю вас, господин Сергура, аресту. Вплоть до моего особого распоряжения. Капитан, проводите арестованного в казарму. (Г. Лидзидула приподнялся и что-то шепнул на ухо Президенту). Да, приставьте к нему Ахмеда. Скажите, что он отвечает за арестованного головой.

Арестованного увели.

- Господа! Я вынужден был так поступить! Вы сами знаете: еще не было ни одного секретного решения правительства, о котором через несколько часов не стало бы  известно нашим предполагаемым братьям по Федерации. Но на этот раз на карту поставлено слишком много!

Мне осталось добавить, что в случае успеха плана «Мамо Джумбо» оклад всех членов правительства увеличивается втрое. (Министры зашевелились). Не считая вознаграждения за особые заслуги. Г. Серпана! Чрезвычайно важная миссия возлагается на вас. Готовы ли вы выполнить ее? Правительство хотело бы, чтобы вы  высказались по этому поводу.

-Я представляю трудящихся Кукумбии, и я могу заверить вас всех, что нет такой жертвы, на которую не пошел бы наш народ ради свободы и справедливости, ради светлого будущего своей страны!

 

* * *

 

Огромный зал для приемов был полон. Дипломаты и журналисты, представители зарубежных фирм, высшие чиновники Кукумбии образовали пеструю, но гармоничную, связанную воедино каким-то невидимым флюидом массу, которая двигалась, то образуя на время прихотливые группы, то рассыпаясь, - как в калейдоскопе, в котором, однако, преобладало черное с белым. Взад-вперед сновали официанты с подносами. Чувствовалось нервное возбуждение толпы: распространился слух, что президент выступит с сенсационной речью. И вот на середину зала вышел офицер.

- Дамы и господа! Внимание! Его высокопревосходительство Президент республики Кукумбия!..

«Президент!» - эхом прокатилось по залу. Вслед за тем Президент, в сопровождении охраны, уверенной походкой прошел через весь зал, энергично и даже весело отвечая на приветствия,  и поднялся на небольшое возвышение...

- Леди и джентльмены! Я рад приветствовать вас здесь от имени правительства республики Кукумбия, в День Независимости нашей страны.

Раздались вежливые аплодисменты.

- Всего три года существует наше маленькое государство, которое, тем не менее, провозгласило верность великим принципам миролюбия, свободы, равноправия, прогресса и справедливости. Всего три года было предоставлено нам историей, чтобы мы могли доказать на практике, что мы следуем этим принципам. И мы следовали  им!

Вновь вспыхнули аплодисменты.

- Да! Мы следовали великим принципам свободы и демократии, но сегодня, в День нашей независимости, я хочу, чтобы мир, наконец, узнал, чего это нам стоило.

С первого же дня своего существования наша страна стала объектом шантажа и прямой агрессии со стороны различных государств, и прежде всего – наших соседей: Северной и Южной Нуарий и Западной и Восточной Блакерий. Действуя по прямой указке и при попустительстве некоторых держав, агрессоры поставили под угрозу само существование Кукумбии.

Сейчас, когда я здесь говорю с вами, - там, на полях наших пограничных районов, бесчинствуют войска агрессоров! Они жгут наши деревни, убивают мирных жителей, уничтожают памятники древнейшей культуры, грабят наши богатства! Наши неоднократные протесты и обращения к мировой общественности и на сей раз остались без внимания. Народ Кукумбии оказался брошенным на произвол судьбы. И вот сегодня перед нашим народом встала трагическая дилемма: жизнь в рабстве – или смерть ради свободы?

Президент сделал паузу. В зале нарастало оживление.

- Наш народ предпочел уйти с исторической сцены свободным.

По залу пронесся ропот.

- От имени правительства и народа Кукумбии я уполномочен заявить следующее. В результате героических усилий ученых, технических и государственных служащих Кукумбии, а также благодаря бескорыстной помощи  надежного друга Кукумбии Великого Государства Кина-Кина, Кукумбия стала обладателем ядерного оружия!

Зал ахнул.

- Мы располагаем ядерным оружием нескольких типов, в том числе бомбами типа «Супер Атом». Верные принципам миролюбия и уважения суверенитета других стран,  мы не собираемся применять его против кого бы то ни было…

Президент опять сделал паузу. Зал затаил дыхание.

- Но в знак протеста против агрессии, не видя другого выхода из создавшегося положения, грозящего гибелью народу и государству, Кукумбия решила взорвать на собственной территории все запасы имеющегося у нее ядерного оружия! Наш народ решил умереть с гордо поднятой головой, умереть свободным!

Звенящая тишина зала нарушалась лишь мягким стуком падавших на паркет тел: несколько дам потеряли сознание.

- Решение будет приведено в исполнение в течение 10 дней. Условия, при которых оно может бить отменено, это: немедленное прекращение агрессии, возмещение всех убытков, в том числе выплата государствами-агрессорами контрибуции в пользу Кукумбии в размере 300 млн. долларов каждое; заключение международного договора,, гарантирующего безопасность и неприкосновенность территории Кукумбии, а также создание, за счет добровольных взносов стран-членов ООН, Фонда компенсации и развития Кукумбии в размере 10 млрд. долларов, с передачей его под полный контроль правительства Кукумбии. Если в течение 10 дней наши условия не будут приняты...

В этот момент все повернули головы по направлению к окнам, выходящим на восток. Оттуда приближался какой-то гул, и вот уже мощный рокот наполнил атмосферу вне и внутри здания, и медленно стих, вслед за удалившимися самолетами. Германский консул в растерянности оглянулся... Тотчас от колонны неподалеку отделился молодой человек – представитель фирмы «Фольксваген», подошел к консулу и, почтительно наклонившись к его уху, шепнул: - ...самолеты типа «Дубль си». Могут нести...

Случайно проходивший мимо молодой человек - сотрудник миссии Всесветского Красного Креста мельком глянул в их сторону и озабоченно покачал головой, как бы удостоверяясь в чем-то неприятном.

- ... то мне нечего больше добавить. Благодарю за внимание.

 

* * *

 

С этого мгновенья время как бы понеслось вскачь.

Заседали правительства, парламенты, исполкомы партий и профсоюзов. В некоторых странах были объявлены забастовки: часть из них – в знак протеста против ультиматума Кукумбии, другая – в поддержку справедливых требований Кукумбии. Впрочем, и те, и другие требовали повышения зарплаты. В ряде стран было введено чрезвычайное положение.

На экстренное заседание собрался Совет Безопасности ООН. Было выдвинуто предложение: срочно сформировать и послать в Кукумбию специальный экспедиционный корпус под флагом ООН. Но это предложение лопнуло, как только кто-то из делегатов заметил, что никто не сможет гарантировать, что Кукумбия не выполнит свою угрозу, к примеру, на седьмой день, вместо десятого, - раз уж она решилась на такой шаг.

Один из делегатов предложил рассмотреть вопрос: обладает ли в действительности Кукумбия ядерным оружием, и если обладает – то откуда оно у нее? Как ни интересен казался вопрос сам по себе,  но и его отклонили подавляющим большинством голосов, как несвоевременный.

 Что бы ни было на самом деле – ради безопасности человечества угрозу следовало принимать всерьез. Решили срочно направить Кукумбии обращение с призывом воздержаться от намеченного шага, грозящего катастрофой как самой Кукумбии, так и всему человечеству, и вынести обсуждение «Кукумбианского вопроса» на чрезвычайную сессию ООН.

Одновременно была, без особых трений, создана и сразу же начала работать комиссия , задачей которой было распределить между членами ООН взносы на погашение огромного выкупа, затребованного Кукумбией с человечества в обмен на его, какую ни на есть, жизнь.

 Но на этом согласие в ООН кончилось: все страны принялись яростно выторговывать долю как можно меньшую.

Лишь на второй день пришли к решению о принципе распределения взносов: пропорционально бюджету страны.

В дело включились электронные машины.

На третий день стали известны суммы, возлагаемые злым роком в обличье Кукумбии на бюджеты стран-членов ООН. Так, Соединенные Штаты Америки должны были выложить 2 млрд. долларов, Всесветский Союз, Япония и ФРГ – по 1 млрд. долларов каждый и т.д. В срочном порядке приняли Резолюцию Совета Безопасности ООН с просьбой ко всем государствам-членам ООН внести средства в «Фонд Кукумбии» в соответствии с предложенным распределением взносов.

Резолюции предстояло еще пройти через парламенты стран.

А утром четвертого дня новое сообщение, многим показавшееся странным, взбудоражило мир: Великое Государство Кина-Кина первым полностью внесло свою долю в фонд Кукумбии! Правительство Кукумбии подтвердило факт передачи под его контроль суммы в 0,5 млрд. долларов, с частичным погашением ее, по обоюдному согласию, поставками промышленной и сельскохозяйственной продукции.

Стало известно также, что в Кукумбию прибыли правительственные делегации четырех стран-соседей, а также ряда других стран. У всех у них была одна цель, ни для кого не составлявшая секрета: добиться смягчения условий, выдвинутых Кукумбией.

 

* * *

В тот же день, после пресс-конференции, на которой министр экономики и труда г. Чумо сообщил о поступлении взноса от Великого Государства Кина-Кина, произошло два малозначительных события.

Молодой человек, торговый агент фирмы «Фольксваген», обратил внимание на хорошенькую стенографистку, и когда пресс-конференция закончилась, попытался завязать с ней знакомство. Он как раз выяснял, в каком баре он мог бы надеяться встретить столь очаровательную девушку, так похожую на девушек его родины... но тут его бесцеремонно оттолкнули. Офицер кукумбианской армии что-то сухо сказал девушке, после чего она стремительно направилась к выходу из зала; офицер мельком взглянул на торгового агента – и у обоих на лицах появилось выражение замешательства.

Они были знакомы!

- Фред! Черт побери... Я тебя совеем не узнал! Прости, что я... Вечером будешь в «Континентале»? Приходи, я тебе кое-что объясню, - и офицер бросился вслед за Маргарет.

- Пустяки!.. Я приду, Мустафа! - прокричал вдогонку ему Фред.

Случаю было угодно, чтобы он столкнулся с одним из своих местных знакомых, даже приятелем. Однажды Ф|ред помог офицеру купить со скидкой Мерседес специальной модели, по элегантности не уступавший машине самого Президента. В свою очередь, Мустафа устроил ему хорошую клиентуру. Они оказали друг другу еще несколько приятных услуг, отчего отношения между ними были самими лучшими. Но сегодня это нужно было еще раз доказать, и вышло так, что очередь за Мустафой.

На той же пресс-конференции журналистам был представлен некий доктор Угуфула, руководитель Комитета по ядерным исследованиям Кукумбии.

Его присутствие вызвало большое оживление среди журналистов, и как только пресс-конференция была закончена, целая толпа их окружила доктора Угуфулу; посыпались вопросы. Доктор Угуфула, странного вида старик, разрисованный татуировкой и одетый в пышный национальный костюм с множеством украшений, быстро разочаровал журналистов. На все вопросы, задаваемые его переводчику, мрачно озиравшемуся по сторонам, доктор Угуфула отвечал лишь двумя фразами, произносимыми, впрочем, по-английски: «Big bomb» и «No humbug».

Одним из первых отошел от толпы, окружавшей доктора Угуфулу, молодой человек – сотрудник миссии Всесветского Красного Креста и, по совместительству,  корреспондент нескольких московских газет и журналов. На лице его промелькнуло выражение досады.

 Выйдя на террасу дворца, он обвел взглядом прилегающую площадь и вдруг увидел, как торговец огурцами, скромно примостившийся на тротуаре неподалеку от дворца, поспешно встал на колени и склонился головой до самого асфальта в тот момент, когда доктор Угуфула важно прошествовал мимо него с остатками свиты журналистов, роняя их на каждом шагу, как дерево – осенние листья, так что, наконец, последнее «No humbug» слышали уже только переводчик, торговец огурцами да наблюдательный молодой человек. Каким благоговением окружены в Кукумбии ученые!

Молодой человек, немного знавший по-кукумбиански, подошел к торговцу и, выбирая огурец, спросил, кивнувши в сторону удалявшегося ученого, кто это. «Мганга!» - боязливо оглядываясь, ответил торговец, - «Мганга!» Молодой человек дал ему монету и отошел, не взяв приглянувшийся было ему огурец, в глубоком раздумье. Он-то хорошо знал: Мганга – это не титул ученого, Мганга – это колдун... А молодой человек был убежден, что атомные бомбы делаются учеными, а не колдунами. Но тогда... зачем тут понадобился колдун?

И вдруг молодой человек принялся хохотать так, что прохожие шарахнулись от него.

Он все понял...

Вечером молодой человек дал телеграмму в Москву следующего содержания. «Дорогой брат Вася! Поздравляю тебя днем рождения. Желаю здоровья, счастья, долгих лет жизни. Купил тебе подарок какаду. Совсем ручной забавный. Очень скучаю. Приезжай погостить. Привези моих любимых маминых пирогов. Целую тебя маму папу Петруша.»

Справедливости ради, следует сказать, что молодого человека звали Эдуард Гаврилович Балыкин, и что у него не было братьев, хотя была жена, а также были живы мать и отец и все они проживали в Москве. Разумеется, это ничуть не означает, что следовало отнестись к телеграмме с подозрением, поскольку молодой человек вполне мог дать эту телеграмму по просьбе друга, которого действительно звали Петрушей, и который очень даже мог скучать по домашним пирогам.

 

* * *

 

Два дня спустя роскошный Мерседес мчался по шоссе от столицы Кукумбии в северном направлении. Шоссе петляло между небольшими горами, покрытыми густым кустарником. В одном месте, возле заброшенного рудника, стоял Фольксваген, шофер копался в моторе. Мерседес мягко остановился рядом, и Мустафа, в форме капитана кукумбианской армии, выскочил на асфальт, и, улыбаясь, направился к шоферу Фольксвагена. Они дружески приветствовали друг друга; вслед за тем, внимательно окинув взглядом шоссе, Фред вытащил из своей машины небольшой несессер и передал его Мустафе.

Тот осторожно открыл несессер и заглянул внутрь. На лице его отразилось большое удовлетворение. Хлопнув Фреда по плечу, он подбежал к Мерседесу и открыл дверцу. Держась за руку Мустафы, из автомобиля вылез монах-миссионер, стройный, с черными усиками и бородкой на тонком и весьма приятном лице оливкового цвета. Капюшон скрывал в тени его глаза в очках с зелеными стеклами.

Монах, улыбаясь тревожной улыбкой, негромко приветствовал Фреда и тотчас пересел в его машину. «Счастливого пути!» - крикнул Мустафа, взмахнув рукой...

Теперь дорога пролегала по саванне. Солнце стояло в зените, в машине было душно, и пассажиры обливались потом. Но для того, кто хотел бы совершить тайную поездку по Кукумбии в автомобиле, эта пора дня была такой же подходящей, как в Европе ночь, ибо от зноя все живое пряталось, и если не засыпало, то застывало в каком-то оцепенении.

Машина въехала, наконец, в деревню, расположенную в долине реки. За этой деревней был пограничный пост на дороге, ведущей в соседнюю страну – Северную Нуарию.

Фред погнал машину вперед, выехал за деревню, и, проехав еще с километр, затормозил. За поворотом открылась река, мост, перед ним одноэтажное здание пограничного поста, а перед зданием, перегородив дорогу поперек, стоял ярко раскрашенный автомобиль с надписью «Police». Почуяв недоброе, Фред тут же развернулся. Однако его заметили, и через минуту сзади послышался вой полицейской сирены.

Погоня длилась недолго: за околицей полицейский автомобиль нагнал беглецов, пришлось остановиться. Полицейских было четверо, офицер вышел из автомобиля и подошел к Фольксвагену. Фред протянул ему паспорта. Полистав их, офицер внимательно оглядел сквозь смотровое стекло обоих пассажиров.

- All right. Можете ехать дальше, мистер Миллер, - Фред закивал головой и протянул руку из окошка, - и мистер... Винсенти, - теперь закивал монах, невнятно бормоча «благодарю вас», - хотя... простите, я ошибся, - офицер вгляделся в паспорт, - мистер Висконти, не так ли?

Монах пролепетал «да», оставаясь с протянутой рукой.

-Но здесь написано Волонте! Как это понять? Вы не помните своей фамилии?

Фред изменился в лице, по спине его побежал холодок.

-Господин офицер, мой друг плохо себя чувствует, мы уже столько часов едем по жаре, а у него, кроме того, тяжелое состояние духа: его жена работает в госпитале в Северной Нуарии, и он получил известие о том, что она умирает.

- Ай-ай-ай, как нехорошо! Нехорошо когда умирает жена. Но откуда у католического монаха жена? Ведь монахам запрещено жениться! Тут что-то не так. Мне придется вас задержать. Поворачивайте машину и поезжайте впереди.

Машины тронулись. Через несколько минут они достигли пограничного поста и остановились перед шлагбаумом.

Солнце успело уже заметно продвинуться к западу, хотя по-прежнему было ужасно жарко, Арестованные сидели в своей машине, не шевелясь, совершенно потерянные, и ожидали, что принесет им следующая минута.

Следующая минута, однако, оказалась поистине загадочной, ибо это была последняя минута восемнадцатого часа, что вызвало странное оживление среди полицейских. Они все вышли из автомобиля и стали тесной кучкой, возбужденно переговариваясь, поглядывая то на часы, то на Фольксваген; послышался смех, и офицер отделился от своих подчиненных и направился к машине арестованных.

- Прошу вас выйти из машины! - твердо, но учтиво произнес офицер. Арестованные повиновались. Офицер сделал жест рукой. - Прошу пройти внутрь.

В караульном помещении им предложили сесть на деревянной скамье под стеной, в которой не было ни одного окна, зато напротив них были окна, из которых была видна дорога и стоявшие на ней автомобили. Зашли остальные полицейские. Офицер торжественно обратился к Фреду.

- Я не стану говорить о своих подозрениях относительно того, кто вы на самом деле. Сейчас это не имеет никакого значення. С 18.00 сегодняшнего дня начинается забастовка полицейских Кукумбии. Мы добиваемся повышения заработной платы на 100 %. Мы считаем, что в настоящее время для этого имеется достаточно средств, и мы не отступим. Так что считайте, что вам повезло: сегодня мы больше не работаем. Вы можете продолжать свой путь, дорогу сейчас откроют, - он сделал знак караульному, и тот вышел через боковую дверь, слева от наших путешественников. - Надеюсь, вы не откажитесь выпить с нами вместе за успех нашего... и (он подмигнул) вашего предприятия?

Полицейский поставил на стол бутылку виски и банку красной икры. Ухмыляющийся капрал – начальник пограничного поста отпер железный шкаф для оружия, одна из полок которого была отведена под бар, и достал стаканы. Ставшие снова свободными путешественники и полицейские, к которым присоединился капрал, стоя выпили. Один из полицейских делал бутерброды с икрой, другой налил снова.

Картина за окнами тем временем изменилась: подъехал еще один автомобиль, длинный черный кадиллак, машина как машина, но, увидев его, Фред почему-то сразу внутренне сжался.

- За добавочнне 100 %! - объявил он подняв свой стакан. Полицейские загоготали, офицер хлопнул его по плечу.

- All right! This is fine fellow! – смеясь он повел головой в сторону окна - и замер. Замер и Фред (монах вообще не выходил из оцепенения в продолжение всей сцены).

Из черного кадиллака выскочил огромного роста и устрашающего вида субъект в штатском и направился к дому. В автомобиле было еще несколько человек, они остались сидеть.

- Ахмед! – процедил сквозь зубы офицер.

Фред спохватился: глянув на часы, он покачал головой:

- Джентльмены! К сожалению, мы должны покинуть ваше благородное и гостеприимное общество. Нам надо ехать, впереди у нас еще долгий путь. Благодарим вас, очень благодарим... – он не нашелся сказать, за что именно. Офицер кивнул, не отводя глаз от окна.

Фред схватил за руку монаха и потащил его за собой, но не к той двери, через которую они вошли, а к боковой. Выйдя из дома, беглецы бросились к своей машине и оказались в ней в то самое мгновенье, когда дверь дома захлопнулась за страшным субъектом. Машина тронулась с места и, набирая скорость, помчалась к мосту. На той стороне реки, метрах в двухстах от моста_, стоял такой же дом – пограничный пост Северной Нуарии, и там был зачем-то открыт шлагбаум; несколько пограничников стояли перед домом, наблюдая за передвижениями на кукумбианской стороне.

Фольксваген уже въезжал на мост, когда сзади раздался страшный рев: это Ахмед выскочил из караульного помещения и, обнаружив исчезновение добычи, которая, казалось, сама приплыла к нему в руки, заревел от ярости. В зеркале Фред увидел, как Ахмед вскочил в кадиллак, как тот рванулся вперед и стал быстро сокращать расстояние между машинами, словно прыжками передвигаясь от одного поворота дороги к другому, - черная пантера, преследующая кролика.

 Машина беглецов прошмыгнула под шлагбаумом и оказалась на территории Северной Нуарии. но Фред, повинуясь инстинкту самосохранения, не сбавил скорость. И не напрасно: черный кадиллак летел на предельной скорости к пограничному пункту, его пассажиры, повидимому, никак не собирались реагировать на разницу в правовом статусе дороги до и после шлагбаума.

Наперерез кадиллаку бросились пограничники; из автомобиля раздалась автоматная очередь, пограничники шарахнулись в сторону, попадали на землю и поползли назад, к зданию пограничного поста, а кадиллак промчался мимо, нарушив, как, впрочем, и Фольксваген, границу.

Несколько десятков метров разделяло теперь обе машины, из кадиллака опять раздалась автоматная очередь. Тогда Фред правой рукой извлек из отделения для провизии целлофановый пакет, выудил из него большой побуревший огурец и легко разъял его на две половины. В середине огурца оказалась изящной формы граната. Фред зажал ее между колен и выдернул чеку. Притормозив, он открыл дверцу кабины и швырнул гранату в надвигавшееся сзади черное чудовище... Раздался взрыв.

- Что вы делаете! - вырвалось у монаха.

- Когда на нас нападают, мы должны защищаться, - Фред покосился на мелькавшие по бокам дороги кусты, - даже если мы в гостях, Маргарет...

 

* * *

 

Всю ночь Президент не смыкал глаз, дожидаясь известий о ходе поисков пропавшей стенографистки. Своему самому надежному телохранителю, выходцу  с Ближнего Востока, Ахмеду он пригрозил: или тот найдет девушку, исчезнувшую с секретными документами государственной важности, или распрощается с жизнью. Президент не знал, что верный, но неудачливнй Ахмед уже сделал и то, и другое.

Вдруг ему доложили, что у него просит немедленной аудиенции начальник военного аэродрома. И через несколько минут Президент, сцепив зубы и не веря своим ушам, слушал рассказ стоявшего навытяжку толстого офицера с серым от отчаяния лицом.

Вскоре после полуночи неизвестные коммандос напали на аэродром. Их было несколько десятков, а может, и сотен человек. Они действовали как дьяволы. Караулы были сняты, никто из часовых не успел даже подать сигнала. Остальные были захвачены прямо в казарме, целую роту вывели и заперли в каком-то ангаре, а дверь заложили взрывчаткой. Возле самолетов «Дубль си» охрану несла специальная команда, прибывшая вместе с пилотами из Великого Государства Кина-Кина. Между ними и диверсантами завязалась отчаянная перестрелка, которая, впрочем, скоро утихла... после чего раздалась целая серия взрывов. Это, как оказалось потом, взлетели на воздух самолеты «Дубль си»... Президент остановил рассказывавшего жестом; казалось, он сейчас лишится чувств, нето от слабости, нето от гнева. Овладев собой, он спросил глухим голосом.

- Были взорваны еще другие объекты?

-Да, господин Президент. Коммандос обшарили весь аэродром, они взорвали все наши запасы горючего и... бункер №10. Похоже, что это измена.

- Вы докладывали о происшедшем еще кому-нибудь?

- Только генералу Кураресу, господин Президент.

- Больше об этом никому ни слова. Все что произошло этой ночью – государственная тайна. Впредь до моего особого распоряжения продолжайте выполнять свои обязанности. Охрану уже освободили из ангара?

-Еще нет, господин Президент: генерал Курарес сказал, что распорядится лично.

- Хорошо. Вы свободны.

Оставшись один, Президент тотчас распорядился вызвать к себе, г. Лидзидулу. Когда г. Лидзидула выслушал сообщение о диверсии на военном аэродроме, он не издал ни единого звука. Но во все время дальнейшего разговора столь хорошо знакомая всем улыбка уже не появлялась на его лице. Президент взглянул на него.

- Что вы советуете делать, г. Лидзидула?

- Ваше высокопревосходительство! Я уверен, что вы найдете наилучший выход из создавшегося положения, как вы это делали всегда. Мои советы принесут вам так же мало пользы, как советы маленькой ящерицы большому льву: куда бы ни повернул лев – он придет к своей цели, один шаг льва приближает его к цели больше, чем вся мудрость ящерицы.

 Но что бы вы ни захотели предпринять, мне кажется, в любом случае необходимо прежде всего захлопнуть три двери. Первую дверь надо захлопнуть на границе Кукумбии. Воры проникают в дом через крышу и берут все, что им понравится, но они никогда не захотят остаться в доме. Они захотят уйти через дверь. Эту дверь надо захлопнуть, и тогда дом превратится в мышеловку для воров.

Вторую дверь надо захлопнуть за всеми, кто знает о ночной диверсии. Нет на земле человека, который не захотел бы поделиться своей тайной с кем-нибудь. На карту поставлено слишком много... Мы хорошо знаем коварство наших врагов, кто б они ни были. Не думаю, чтобы они остановились перед уничтожением нескольких десятков людей, и если охрана аэродрома до сих пор жива, то это говорит лишь об изощренности и чудовищной жестокости наших врагов.

Думаю, Ваше высокопревосходительство, что ангар с охраной должен взорваться с минуты на минуту, придется срочно прислать на аэродром другую роту солдат .Остаются генерал Курарес и начальник аэродрома...

Тут Президент жестом заставил советника замолчать и распорядился немедленно вызвать к нему генерала Курареса. Затем в кабинете появился подтянутый капитан Мустафа и, выслушав короткое распоряжение Президента, вышел.

- Третью дверь, Ваше высокопревосходительство, надо захлопнуть за всеми, кто уже пришел к нам в эти дни, движимый страхом или корыстью. Наши отели переполнены представителями разных государств и частных фирм, которые вместо наличных предлагают равные сделки, надо признать, чаще всего очень заманчивые. До истечения срока ультиматума остается три дня, и с каждым днем уступчивость этих алчных дельцов будет расти, но в любой из этих трех дней наша тайна может бить раскрыта. Поэтому надо захлопнуть за ними дверь, чтобы они не смогли пойти на попятный, когда информация выйдет наружу. Надо уже сегодня заключить все договоры, оформить все сделки, причем так, чтобы это не вызвало подозрений.

Президент опять сделал знак советнику и потребовал доставить к нему в кабинет министров Чумо и Макуку.

- Господин, Президент! Генерал Курарес дожидается в приемной, - доложил секретарь.

- Пусть войдет, - ответил Президент, прищурившись и нарочито медленно доставая из ящика сигару.

Когда, полчаса спустя, министры Чумо и Макуку входили в кабинет Президента, они чуть не столкнулись с выходившим оттуда генералом Кураресом.

От блестящей выправки генерала не осталось и следа, его крупная фигура являла собой жалкое зрелище, голова была низко опущена, щеки обвисли. Он еле кивнул в ответ на приветствие посторонившихся министров. Из-за спины генерала выглядывал капитан Мустафа, лицо которого было непроницаемо.

- ... да смотрите, чтобы лейтенант Курарес не исчез из-под ареста, как это сделала англичанка. Тогда вы сядете вместо него, - стегнул вдогонку выходившим голос Президента.

 

* * *

 

Увы, с этого момента атмосфера загадочности над Кукумбией сгустилась до того, что превратилась в сплошную темную облачную завесу абсолютной тайны, сквозь которую совершенно невозможно оказалось что-либо разглядеть в течение нескольких последовавших дней. Подобно тому, как в грозовую ночь лишь во время ярких вспышек молнии можно на миг окинуть взглядом округу, так и мы можем судить о том, что же происходило в эти дни в Кукумбии, только по отдельным вспышкам сенсационных новостей, слухов и разоблачений.

Так, все газеты мира вдруг, словно по знаку невидимого дирижера, опубликовали на первых полосах сообщения о якобы назревающем внутриполитическом кризисе в Кукумбии. При этом ссылались на мифические «осведомленные источники», или на мнение журналистов и представителей деловых кругов, находившихся в то время в Кукумбии, либо просто – на слухи.

В подтверждение приводились некоторые факты, надо признать, сами по себе далеко не маловажные: содержание под стражей лидера оппозиции и внезапный арест командующего армией; забастовка служащих полиции; наконец, даже, якобы, имевшие место вооруженные выступления противников существующего режима, которым приписывалась организация взрывов бомб на военном аэродроме близ столицы Кукумбии и покушение на начальника аэродрома, который был найден мертвым в своем автомобиле на дороге, ведущей к аэродрому. Более того, некая вооруженная группа в ту же ночь, когда произошли взрывы бомб, с боем перешла границу Кукумбии с Восточной Блакерией и укрылась на территории последней.

Правда, правительство Восточной Блакерии официально опровергло это сообщение, но... достоверность его перестала вызывать сомнения, после того как на причастность Восточной Блакерии к событиям в Кукумбии было вторично обращено внимание, на этот раз еще более интригующим способом.

«Балтимор Сан», ссылаясь на абсолютно надежный источник, сообщала, что, действительно, группа вооруженных людей перешла границу Кукумбии с Восточной Блакерией в ночь с шестого на седьмой день «черных каникул»; в ту же ночь эта группа была принята на борт неизвестного корабля, крейсировавшего вдоль побережья Восточной Блакерии.

Газета, далее, сообщала нечто уже вовсе фантастическое... Будто бы военно-морская контрразведка Соединенных Штатов перехватила в ту же ночь радиограмму, из которой явствует причастность к событиям в Кукумбии некоего государства... так что теперь уже пришлось выступить с опровержением госдепартаменту.

Что касается правительства Кукумбии, то оно отреагировало на все эти вольности прессы со всей присущей ему в последнее время энергией.

Нескольким западным журналистам и би