Четвертый мужчина или бойтесь "черную вдову"

Шедевр Пола Верховена

Эротический триллер Пола Верховена «Четвертый мужчина» (1983) увлекает зрителя игрой в расследование грядущих событий: предчувствия, сновидения и галлюцинации героя содержат информацию о том, что его ждет. Это фильм-лабиринт, фильм-ребус, в котором метафоры и символы нанизываются друг на друга, образуя единый логичный ряд.  

Писатель Герард обладает всеми характеристиками «богемного психа»: социопат, нищий, алкоголик, развратник, тяготеющий к мускулистым юношам, но не пренебрегающий и женскими ласками. С первых же кадров становится ясно, что он балансирует на краю бездны и умышленно разрушает себя. Флирт со смертью приводит к встрече с реальной дамой, вынашивающей недобрые намерения.

Обворожительная Кристин – активист литературного общества в провинциальном городке – легко соблазняет столичного гостя. Однако же он не стремится продолжать отношения. Путешествие не предвещает ничего хорошего. Еще в поезде на Герарда обрушились тревожные видения: оторванный глаз, потоки крови, лик Богоматери, проступивший в чертах попутчицы. На перроне его ждал сюрприз в виде гроба, который он принял за свой собственный: траурная лента изогнулась так, что буквы на надписи «Guido Hermans» слились в его имя – Gerard. Труп незнакомца служит явным предупреждением: писатель тоже отправится на кладбище. Неспроста он отождествляет себя с мертвым телом.

Женщина, с которой Герард вступает в связь, в полной мере соответствует образу femme fatale. Даже слишком. Чудовищность Кристин утрирована, что создает гротескный эффект. Герой очарован ее властными манерами и наружностью «красивого мальчика». Ночью ему снится кошмар, будто она кастрирует его огромными ножницами.

В том же сне является «Богородица» из поезда. Следуя за ней, он попадает на живодерню, где висят три расчлененные туши. Они символизируют трех трагически погибших мужей, похороненных в семейном склепе. Обилие алого цвета (охапка роз, ведра полные крови) намекает, что смерть была насильственной. Кристин не скрывала вдовства, но упомянула лишь одного супруга – Йохана, чьи рубашки Герард охотно носил. О существовании других он узнал благодаря видеокассетам. Когда мужчина достает пленки, в его памяти вспыхивает образ изрезанных туш – знак приближения к разгадке тайны любовницы. Именно она была агрессором, женщиной-катастрофой, женщиной-пауком, уничтожавшей самцов после спаривания.  

Растерзанные мужья – свидетельство ее могущества. Кристин берет на себя полномочия режиссера, который распоряжается их жизнями по своему усмотрению. Отсюда и страсть к видеосъемке. Особенно ей нравится запечатлевать последний взгляд избранников за несколько секунд до «несчастного случая». Это своеобразный акт обладания. Тот факт, что она сразу бросилась снимать писателя на камеру, говорит о серьезности ее планов. Ему было предначертано пополнить список «паучихи».

Ритуал отрезания волос Герарда в ее парикмахерской отсылает к мифу о Самсоне и Далиле. «Далила» - название торговой марки, используемой Кристин. Подобно коварной филистимлянке, она лишает мужчин силы, питаясь их энергией. Манипуляции ножницами вынуждают писателя снова прокрутить кошмар о кастрации. Вторя его мыслям, одна из клиенток рассказывает о неком летчике, который видел такой же сон.

Параллельная история вовсе не случайна (случайные и лишние детали в фильме отсутствуют). В ней показан путь к спасению: пилот, отправившийся на работу вместо испуганного летчика, взорвался. Следовательно, Герард должен осуществить подмену – подставить под удар другого.   

В этом эпизоде клиентка выполняет функцию сказочного дарителя. Она и выглядит как существо с того света – косметическая маска придает ей сходство с покойницей с серебряными монетами на глазах. Остальные посетительницы смотрятся так же. Салон красоты напоминает морг, где Кристин вершит колдовство. Название заведения «Sphinx» преобразуется в «Spin» («паук» по-французски) – из-за двух погасших букв. Здесь простираются владения паучихи.

Неожиданно для самого себя писатель вводит в игру новую фигуру – привлекательного молодого человека, чье письмо с фотографией поразило его так же, как и гроб на вокзале. Из-за складки на бумаге имя автора (Герман) снова предстало как «Герард». Но самое интересное, что герой знает юношу. Он встретил его в Амстердаме, аккурат перед отъездом, и даже пытался подцепить, преследуя до самого вагона. Охваченный страстью Герард пускается на хитрости, изображает экстрасенса и уговаривает Кристин пригласить парня на уик-энд. Он не ведает, что вызвал «дублера». Внимание современной ведьмы переключается на Германа – ее давнего любовника.  

Легкость, с которой женщина меняет объекты желания, вызвана безразличием. «На самом деле тебе не нужен ни я, ни он» - подмечает Герард. Как и любая «госпожа», она действует автоматически. Ей все равно, кому вредить.              

От количества знамений, предшествующих появлению Германа, впору сойти с ума. Во время прогулки на Герарда падает мертвая чайка, из воды выносят утопленника, а затем герой подвергается атаке овчарки. В церкви ему мерещится, что статуя Христа превращается в желанного юношу. Все указывает на то, что Герман не избежит участи искупительной жертвы.

В отличие от писателя, новоприбывший не блещет умом и даже хвастается своей заурядностью. («Я обычный человек, плевать на книги»). Единственное преимущество – скульптурное тело. Замашки мачо оказываются бравадой. Он не сопротивляется, когда опытный мужчина соблазняет его болтовней. Парочка уединяется в склепе, куда их загоняет гроза и очередное видение с участием «Божьей Матери». Там они натыкаются на урны с прахом трех мужей. Герард бьется в истерике, вопрошая: «Кто же из нас четвертый?» Более прагматичный приятель не отказывается от идеи женитьбы на «черной вдове» и после перепалки везет героя на вокзал. Но в их планы вмешивается все тот же гроб.

На сей раз буквы выстроились правильно. Фамилия покойника (Hermans) совпадает с именем Германа. «Ты едешь на собственные похороны» - нервно смеется Герард. От ужаса юноша теряет управление и врезается в опасную зону. Перед его спутником предстает картина, которую он панически боялся: лицо с вырванным глазом.

Неминуемое случилось: заместитель сыграл отведенную ему роль. «Un vierde Man» (четвертый мужчина) звучит по-голландски как искаженное «Герман». Это и есть последний элемент головоломки. Герард ошибался, принимая гроб за «свой». Он предназначался не ему. Кстати, «Герман» можно увязать и с «germanus» -  «брат». Любовники Кристин в какой-то мере были «братьями», товарищами по несчастью. Вот почему их имена резонировали и временами переплетались.  

Герой отделывается погружением в безумие, хотя есть надежда на благоприятный исход. В больнице он встречает «Марию», ту самую попутчицу и покровительницу из снов. Она работает медсестрой. «Ему предстоит долгое лечение. Если, конечно, Мария не поможет» - насмешливо говорит врач. А она поможет! По крайней мере писатель в это верит.

Фильм Верховена вызвал негодование католической церкви. Ярый католицизм Герарда был воспринят как издевательство. И зря, ведь для него религиозная символика – один из способов самовыражения. «Чтобы быть католиком, нужно иметь богатое воображение» - заявляет он. Сила воображения позволила ему выскользнуть из ловушки. В противном случае Герард не сумел бы распознать кастрирующую мать. Имя Кристин однокоренное с «Christ» – Христос. Мужья выступают невинными агнцами, осужденными на казнь просто так, для утоления ее голода. Пробитый глаз Германа – вариация на тему Распятия (потому юноша и мерещился писателю на кресте). «Мария» возникает как антипод женщины-палача: добрая мать, исцеляющая раны. В одной из первых фантазий в поезде сын медсестры превращается в младенца Иисуса. Знаменитый кадр – яблочная кожура образует нимб вокруг его головы. За окном мелькает плакат – «Иисус везде».

Герард спасается еще и потому, что поддался чарам Кристин лишь отчасти. Объектом его вожделения стал Герман. Кроме того, он тоже проявлял себя как волшебник и в свою очередь ткал сеть из текстов. Предыдущие партнеры были слишком приземленными, чтобы с ней тягаться. 

Финал истории возвращает в начало. Мы видим паука, соорудившего паутину на статуе Христа. Приключения героя – мелкий эпизод в биографии «черной вдовы». Она забывает о нем и прямо в больнице находит «пятого мужчину». Узнав о его увлечении серфингом, Кристин просит разрешения сделать видеосюжет, открывая новый смертоносный цикл.

Сам фильм структурирован как паутина. Зритель затянут в омут цитат, анаграмм, мерцающих смыслов. В лавине подсказок кружатся предметы вроде гроба и расплющенного автомобиля, произведения искусства (картина «Самсон и Далила», церковные изваяния), фотографии, репродукции, слова из писем и вывесок. Из плящущих букв складывается жуткая истина, на чьем фоне меркнут литературные изыски.

В итоге стирается грань между материальным и духовным, что согласуется с убеждениями Герарда о взаимном перетекании реальности и вымысла. Любая вещь становится метафорой, а любая метафора материализуется. Личный опыт героя перекликается с опытом незнакомых людей.