Изящная фигура из трех пальцев

Роль государства в экономике конечно велика. Очень велика. Настолько велика, что собственно экономике уже места не остается...

Если поймать за хвост любого современного экономиста, особенно из прайда неокейнсианцев, то после небольшого стимулирования его мозговой активности подзатыльниками, вы можете узнать много интересных сказочных вещей. На вас будет излит целый водопад красивых наукообразных фраз, вроде «основной психологический закон», «макроэкономические агрегатные совокупные показатели», «эффективный спрос» и прочее и так далее. Завершив свое недержание речи, кейнсианец умчится к окошку бюджетной кассы за своей паечкой, стуча всеми копытами. Потому что трата умственной энергии требует усиленного питания, которое сами себе экономисты обеспечить не могут. И кормятся из лап мародеров, за мзду малую поясняя безусловную научную необходимость разбоя и произвола. А вы останетесь среди вороха безапеляционных максим, на которых базируется Великое Учение Стеклобоев.

Сейчас-сейчас, объясню для тех, кто не в курсе. Пример старый, известный еще с 19 века, задолго до Кейнса, но почему-то малопопулярный в академической среде. Если вкратце, то современное учение о роли государства в экономике выглядит примерно так. В некотором городе N есть стекольщик и есть пекарь. У пекаря в его лавке все окна со стеклами и витрины — просто загляденье. То есть спроса на стекла в городе нет. И не предвидится, потому что булочник человек аккуратный и свое имущество бережет. Что бы решить проблему занятости стекольщика, «государство» в лице чиновника разбивает витрины у булочника и тем самым создает этот самый «совокупный спрос». Мнение булочника стеклобоев-регуляторов не колышит, «мы строим счастье сразу всех и нам плевать на каждого»! Зато теперь все при деле: булочник суетится, восстанавливая лавку после казенного погрома, стекольщик зарабатывает на подряде, а «стеклобой» кушает свой хлеб с маслом, который ему купили оба предыдущих персонажа за его соломоново решение проблемы. И в городе N решена проблема «обеспечения занятости рабочей силы» а также разумного регулирования безмозглой рыночной экономики. На этом все, теория окончена и начинается разбор полетов.

Если на пальцах, то поклонники казенного вмешательства в человеческую жизнь предлагают три основных аксиомы, никак их не объясняя, но строя на них презумпцию державного насилия. Первое — рынок не может сам себя регулировать, поэтому его должны регулировать те, кто не замарал белых перчаток в свободном обмене. Поскольку им, видите ли, виднее, они обладают «большей полнотой информации» о нуждах людей, чем сами люди. И с большей пользой вложат деньги, которые по недоразумению временно находятся не в их карманах. Почему рынок не может саморегулироваться — не обсуждается, ибо честно на него ответив, чиновник должен тихо отойти и удавиться в уголке от когнитивного диссонанса. Второе — глупые людишки склонны думать о будущем, поэтому проедают и тратят на текущее потребление не все денежки, добытые «бесчестным» путем нерегулируемой деятельности по обоюдному согласию участников. Откладывают, понимаешь, сколько им комфортно, снижая «совокупный спрос». Мысль о том, что люди еще и вкладывают деньги, а не только хранят под подушкой, слишком примитивна, что бы быть использованной в высокой науке экономического паразитизма.

На структуру спроса кейнсианцам плевать, у них полет орлиный, мелочи типа личных предпочтений их не интересуют. Зато они точно знают, что если у человека отнять часть доходов налогами, то его склонность к накопительству уменьшится и на оставшиеся копейки он побежит закупать мыло, соль и спички. Повышая совокупный спрос, что есть державное благо. Не будем уточнять для кого конкретно, не будем столь мелочны.

И, наконец, третий палец в этой экономической фигуре, которую державники демонстрируют не допущенным к корыту — это бюджет. Это «их все», туда они складывают деньги, изъятые их экономики и оттуда же выдают по справкам нуждающимся в результатах чужого труда. Это их волшебная палочка, за увеличение размера которой они круглогодично переживают. Надо было им Фрейда привлечь к созданию своей теории, может быть приличнее бы получилось...

С 1936 года Великое Бюрократическое Учение росло, крепло, запускало лапы в самые интимные места обывателя и его карманы. Сейчас уже даже неприлично сказать фразу вроде вот такой: «государство» не создает нового спроса, тем более «совокупного». Так, локально, произвольно, для своих стекольщиков — да, оно обеспечит подряды. Оно может начать грандиозный проект по постройке, например, дорог. Повышая спрос в строительстве. Но только за счет уменьшения спроса в других отраслях, изъяв деньги налогами. Или просто их напечатав, выпустив заем, введя частичное резервирование в банках и так далее. Это тоже не создаст новый спрос, а только новый виток старых проблем.

«Государство» не может создавать рабочих мест в одном месте иначе, как уничтожая их в другом. Потому что отняв у предпринимателя деньги, оно скукожило его оборотные средства, уменьшило размах его активности, а значит — и потребное ему количество работников. Да, еще есть такая вещь, как КПД. И чем меньше элементов в механизме, тем КПД — выше. Ведь кипучая деятельность чиновников не бесплатна. Ведь что такое регулирование по-сути, если не преднамеренное и сознательное искажение предпочтений потребителей и производителей, силовое корректирование процессов, выдавание желаемого за действительное, тотальный обман? Вот так государственники и носятся со своим регулированием, сначала до неузнаваемости искажая ценовые сигналы в экономике, накапливая и законодательно консервируя ошибки производителей, возникающие из-за этих искажений, а затем — героически борются с кризисами, которые сами и порождают...

«Государство» может само заниматься удовлетворением нужд населения, производством. Но тогда оно должно все управление и принятие решений передать своим чиновникам. А это те еще барыги... Эксперимент ставился во многих странах, которые сами себя называли «социалистическим лагерем». А остальных обзывали «свободным миром». Чиновник в качестве предпринимателя — это Пьеро в качестве Бэтмана — очччень эффективно.

«Государство» может, по мнению государственников, регулировать рынок. А потому —должно этим заниматься! Почему? Потому, что может! Ну то есть оно достаточно вооружено, что бы заставить подчиняться своей воле. Какое это отношение имеет к действительным потребностям конкретных людей — непонятно... Я, например, могу петь. Но в силу малой государственности моего мозга, в него не приходит мысль заставить моих близких слушать эти вопли под страхом наказания. Да еще и за их деньги. Я допускаю даже такую крамольную мысль, что они не этого хотели и их удовлетворенность в прекрасном никак не возрастет. Но попробуйте рассказать об этом охрименкам, особенно если они — на продуваемых всеми суровыми ветрами, нелегких командирских должностях в высоких кабинетах...

Может быть, наш булочник из города N купил бы не стекло, а ботинки. Или сходил в бордель. Или раздал бы «излишки» бедным, которые ему лично глянулись. Ему, а не социальным чиновницам! И ублажил бы свою маленькую потребность в благодетельности. И при всем этом остался бы с целыми стеклами, то есть и окна целы и ботинки приобрел. А так, отдав все регуляторам-стеклобоям он может утешаться только тем, что им виднее, в чем его сокровенные желания. А стекольщик, вместо того, что бы освоить новую и нужную профессию башмачника, стал верной социальной опорой стеклобоев, заложником у мародеров. И он проголосует за правильное регулирование срока службы оконного стекла. Или утилизации автомобилей. Или производства Ланосов...

А вообще, теория вмешательства «государства» очень привлекательна для стеклобоев и стекольщиков. Оно, «государство», из них собственно и состоит. Ведь базируются все чиновьи теории на бессознательном желании статичной жизни, без изменений. Что такое регулирование, как не попытка упорядочить все на свете до полной предсказуемости любых событий и действий? Что такое борьба за стабильную занятость, предсказуемые инвестиции, упорядоченный спрос, как не боязнь перемен? «Устойчивое бескризисное развитие» — это явно не мечта авантюриста и новатора. Это теплый устойчивый курятник, где бесконечно и стабильно повторяется одно и то же. Почему они так боятся любых кризисов, что готовы их нивелировать ценой куда большего обнищания, но только подконтрольного? Рассадить всех сверчков по шесткам — и будет всем счастье! Для них любые перемены — это не новые возможности, а дискомфорт, страх лишиться уютного нагретого логова. Что такое контроль предпринимательства, как не прямое противодействие попыткам предпринимать? «Контра» — это «против» по-русски, контролировать — противодействовать...

Вот только проклятый прогресс... Да-да в кейнсианстве, научно-технический прогресс — это одна из причин неурядиц в экономике. Ведь проклятый прогресс не подконтролен посредственностям. И постоянно инициирует изменения то в спросе, то в производстве, то в структуре занятости... Только уютно нагреешь кресло — и на тебе — перемены! Вот если бы живую человеческую деятельность превратить в эпически-неподвижный,неизменяемый, статичный монумент из трех пальцев с бюджетом в центре композиции! Если бы спрос и предложение, занятость и производство веками не меняли свою структуру, оставаясь безлично-совокупными! Если бы люди летали, как птицы...