Запоздалая инициатива блокады Крыма

В прошлом году внезапная масштабная блокада могла бы послужить фактором куда более мощной дестабилизации позиций оккупационных властей в Крыму

Не так давно глава Меджлиса крымскотатарского народа Рефат Чубаров с трибуны Верховной Рады Украины публично анонсировал старт долгосрочной акции, направленной на продовольственную экономическую блокаду аннексированного Российской Федерацией Крымского полуострова. В частности, в рамках запланированной акции, предусматривается блокада всех транспортных маршрутов, соединяющих материковую Украину с полуостровом и препятствование доставке продовольствия грузовым транспортом, в то время как ограничений для проезда легкового транспорта быть не должно. Также Чубаров заявил о возможном старте наряду с продовольственной также и энергетической блокады в отношении Крыма. Хотя, по словам самого же Рефата Чубарова, на данный момент детали такого варианта блокады не оговорены, его использование могло бы существенным образом усилить степень ощутимость данной блокады. Ведь, как известно, зависимость Крыма от поставок электроэнергии с Украины куда более серьезна и весома, чем зависимость от импорта продовольствия.

В целом намерение крымскотатарских активистов в согласовании с украинской властью блокировать полуостров можно только поприветствовать как вполне оправданное и логичное в свете незаконной аннексии полуострова Россией. Однако принятие данного решения только сейчас, спустя полтора года после самой аннексии, мягко говоря, существенно запоздало. Почему решение о блокаде Крыма необходимо было инициировать еще в прошлом году?

В первую очередь, блокада экономического характера является весьма чувствительным вопросом. Она может спровоцировать весьма острую волну общественного негодования и осуждения как проявление вопиющей негуманности по отношению к людям, проживающим на территории Крыма. Вполне можно ожидать осуждения данной политики со стороны крымчан (среди которых также немало украинских граждан), не понимающих или же не желающих понимать политической подоплеки решения о масштабной блокаде полуострова. Осудить Киев могут и международные правозащитные и гуманитарные организации, а вместе с ними и западные европейские чиновники, для которых новые очаги социального напряжения и нестабильности в Украине ни к чему. Российские власти и медиаресурсы приложат максимум усилий для того, чтобы представить для внутрироссийской и международной аудитории блокадную инициативу Украины как очередное проявление «агрессивного фашизма киевских властей» по отношению к жителям Крыма.

На фоне такой незавидной перспективы можно бы с высокой долей вероятности предположить, что в случае инициирования Украиной полномасштабной блокады Крыма по «горячим следам» вскорости после аннексии данной территории Российской Федерацией весной прошлого года, степень понимания и поддержки такой политики со стороны западных держав и организаций была бы очень высокой. Теперь же, когда страсти вокруг аннексии Крыма поутихли, а сам крымский вопрос явно отошел на второй план международной повестки дня, любые манипуляции, направленные на изменение статус-кво в регионе, потенциально могущие повлечь эскалацию конфликта, будут восприниматься Западом как не особо приемлемый вариант развития событий. Донбасский конфликт на сегодня привлекает куда больше внимания, и проблематика Крыма уже не является для Запада приоритетной.

Во-вторых, блокада или, по крайней мере, угроза ее задействования может и, более того, должна использоваться как инструмент давления на позицию другой стороны в конфликте. Уязвимость Крыма (экономическая и энергетическая) и как следствие – возможность Киева использовать данный аспект в переговорах с Москвой действительно открывают первому возможность существенно укрепить свои стратегические позиции в переговорах по смежным актуальным вопросам де-эскалации конфликта в Донбассе и минского процесса в целом. Но время играет против Украины. В прошлом году, когда хаотичный сепаратистский мятеж в Донбассе еще не успел оформиться в более стойкие прото-государственные анклавы ДНР/ЛНР с внушительным военным потенциалом, давление на Москву посредством угрозы полномасштабной блокады Крымского полуострова было бы куда более результативным и эффективным, чем сейчас. На сегодня существенный пересмотр зафиксированного минскими соглашениями статус-кво кажется маловероятным, а компромиссы возможны разве что только в части военной деэскалации конфликта в Донбассе, и то, как показывает опыт переговоров, не особо устойчивые.

Наконец, нынешний Крым выглядит куда более подготовленным к блокадным действиям со стороны Украины. Представители российской оккупационной власти в Крыму, как это следует из заявлений тех же Аксенова и Константинова, не выражают особой обеспокоенности возможностью продовольственной блокады со стороны Украины. Очевидно, что такая блокада может спровоцировать дополнительный рост цен на определенные товарные позиции в Крыму, но не несет фундаментальных проблем для оккупационных властей.  В прошлом году внезапная масштабная блокада полуострова могла бы послужить фактором куда более мощной социально-экономической и даже политической дестабилизации позиций оккупационных властей в Крыму. Сегодня возможность нанести ощутимые проблемы для них может разве что энергетическая блокада, но, как уже отмечалось выше, возможность ее имплементации пока что не согласована на высшем уровне в Киеве.

Таким образом, стратегический момент использования сценария блокады Крыма (или угрозы таковой) безвозвратно упущен. Однако даже сейчас запуск такого сценария масштабной блокады экономического и энергетического характера может укрепить переговорные позиции Украины в контексте наиболее актуального на сегодня вопроса урегулирования конфликта в Донбассе при участии Москвы.