Донецк - город, которого нет

Донецк сегодня.

Многие ученые считают,

что город – это живой организм,

а люди в нем – живые клетки.

Представьте себе вполне богатый, цветущий, современный город. Еще недавно ты в нем жил, имел работу, имел возможность вечером сходить с девушкой в ресторан, а на выходных с ребенком в парк. Ты чувствовал себя в безопасности. Ты строил планы на годы вперед. Все было понятно и просто.

Все прекратилось не в один момент. Никто сразу и не замечал, что город поразила эпидемия.

Первым симптомом было появление на улицах бацилл - некоторого количества непонятных людей. И вроде, какая-то часть тебя их даже понимала. Кажется, они хотели жить лучше. Кто может отказать бабушке или дедушке, рабочему или безработному в их праве хотеть жить лучше? Их дворов исчезли все бомжы. Может, им наконец открыли реабилитационный центр и вернули обществу полноценного гражданина? Тоже неплохо. Их было немного. В самое лучшее время их численность достигала 1% от жителей города.

Затем появился вирус - непонятные лидеры непонятных людей. Они назначали себя «народными» мерами и губернаторами, лидерами и вождями и говорили с трибуны понятные слова для непонятных людей. Это уже намного позже мы выяснили, что в своей прошлой жизни они были Дедами Морозами, лохотронщиками, кинологами и просто городскими сумасшедшими. Они говорили разные непонятые слова типа «федерализация», «хунта», «Домбас должен быть услышан», но обещали, что если все непонятные люди будут повторять эту манту минимум раз в неделю, то жить станет лучше.

До этих пор жизнь города текла как и прежде, без изменений. Хуже стало, когда начала отказывать иммунная система города – МВД и СБУ. Вместо того, чтобы бороться с инфекцией, она сама стала инфекцией. Течение болезни ускорилось. Начали отказывать различные органы. Но город еще сопротивлялся. Размеренность жизни почти не нарушилась. Инфекция доставляла лишь малую толику неудобств его жителям. И даже была большая надежда, что болезнь уйдет, отступит, потому что мозг города и его жителей не был затронут инфекцией.

Но тут был поставлен научный эксперимент и в плоть города внедрили супервирус – оружие и людей, готовых это оружие использовать. После этого город начал постепенно умирать. Супервирус стал множиться и атаковать незараженные клетки. Городу не чем было обороняться. И хоть мозг до сих пор не был затронут, стало понятно, что смерть города – это только вопрос времени. Он не хочет умирать. Он хочет, чтобы все было, как прежде. Но сам бороться уже не в состоянии. Его приговорили. А ему так хочется жить!

Я пишу эту постаппокалиптическую картину в час ночи из центра Города. Города, которого нет. Он стал больным и серым. В нем перестали улыбаться и строить планы больше чем на день.

За окном только что отзвучали очередные выстрелы. Завтра утром, когда я проснусь, я первым делом побегу смотреть новости. Сводка происшествий за ночь в Городе ужасает своей длиной.

Сын уже давно не ходит в школу, хотя официально школы работают.

Выход из дома приравнивается к полету на другую планету. Твоя жизнь и здоровье зависит от случая, а также от моральных качеств и внутренних тормозов окружающих тебя людей. Тех, кто сильнее тебя физически, тех, кто с кого есть оружие. Ты уже знаешь, что нельзя брать с собой много наличных денег, обязательно взять паспорт, желательно не одевать ничего броского, часы – долой, телефон – попроще. Хорошо, что у жены машина не дорогая. Есть шанс, что не отберут.

На улице ты мгновенно переносишься или в 1917 или в 1936г. Это уже как кому повезет. Ты чувствуешь себя шпионом в тылу врага. Стараешься быть незаметным и маленьким. А на крик: «Ах ты контра!! Ты что, бендеровец, что ли?!», так и подмывает сказать: «Отнюдь. Я такое же быдло как и вы». И не важно, что он не поймет иронию этой фразы. Важно, что я так не скажу. Потому что хочу вернуться домой живым. Время слов уже прошло.

А снаружи уже проблема найти работающий «свой» банк и банкомат. Многие непродуктовые магазины и аптеки закрыты. И не дай бог вам заболеть. Мест в больницах нет. Их заняли те, кто пришел «воевать за нас» - русские, чеченцы, осетины, абхазцы.

Город пустеет с каждым днем. По-видимому, проблема с пробками наконец-то решена. Возможно, вскоре уеду и я с семьей. Потому что страну люблю больше, чем Город. Как бы пафосно это не звучало.

Дома я опять и опять буду перечитывать ленту новостей из десяти разных источников. И опять буду вспоминать наших парней, расстрелянных под Волновахой,  генерала и его 13 бойцов в сбитой сегодня вертушке и переживать за очередных луганских ВВшников, окруженных штурмующими террами.

А ночью в который раз будет сниться «Днепр», «Донбасс» и АТО. И может быть ночью я буду улыбаться, потому что днем не получается.