Украинская экономика в эпоху Трампа

10 стратегических правил украинских экономических реформ

 «Застывшие идеи, извлеченные из устоявшейся практики, не контролировали и не направляли мой разум, и я не страдал от общей веры в правоту существующего порядка вещей».

Генри Бессемер, изобретатель, начало 19-го века

Предисловие. Настоящая статья, конечно, не может служить исчерпывающим описанием существующего порядка вещей в мировой и украинской экономиках. Однако в ней, по крайней мере, сделана попытка комплексного исследования проблемы, которой мы, как правило, не видим в многочисленных публикуемых открытых исследованиях в украинском медиапростанстве. Авторы этих трудов, как правило сосредоточены, только на какой-то одной конкретной проблеме, и потому «не видят из-за деревьев леса».

О методе исследования, представленном в очерке. Известно высказывание великого физика Альберта Эйнштейна: «Не слушайте, что говорят физики, смотрите, что они делают». Этот методологический подход Эйнштейна к исследованиям мы приводим для того, чтобы привить читателям этой записки известное недоверие к тем стратегиям экономического развития, которые постоянно навязываются Украине рядом международных финансовых и экономических экспертов. Нам следует больше обращать внимание не на то, что нам рекомендуют делать сановные визитёры из развитых стран, а что они сами делали, в похожих с украинскими обстоятельствах, в своих странах. Только такой подход-глубокого недоверия ко всякого рода советчикам, поможет нам избежать грубых ошибок в выработке своих национальных экономических стратегий.

1.Почему во время экономических реформ нужно обращать внимание не только на экономическое моделирование. Еще в середине 20-го века экономическая наука носила название «политэкономия». Т.е. ученые всего мира признавали необходимость в экономическом развитии деятельности государственных органов, осуществляющих ту или иную экономическую политику. Однако с легкой руки представителей «австрийской» школы экономики, развязавших «спор о методах» с представителями «исторической» школы в конце 19-го века в итоге мировой экономической науке победил теоретический подход отделять знания других наук от собственно экономического знания (economics, экономикс-так называемая англосаксами чистая экономическая наука). (Название «австрийская» эта школа как раз и получила во время «спора о методах» от представителей «исторической» школы, и название это носило уничижительный характер).

Австрийский экономист Карл Менгер писал тогда во время спора, что «политическая экономия есть наука теоретико-практическая, и считать её наукой исторической – столь же ошибочно, как если бы пожелали историю или статистику народного хозяйства подчинить методологическим точкам зрения теоретических или практических наук». Безусловно, этот подход австрийской школы в дальнейшем облегчил открытие собственно оригинальных законов экономического развития, отделяя их от законов других наук. Однако с «водой выплеснули и ребенка». То, что было ранее понятно политэкономам, которые с экономическими законами оперировали, например, и культурно-социальными аспектами развития народов, в нынешнюю эпоху экономикс уже стало непонятно новым поколениям экономистов, в любом экономическом успехе видевших лишь только правильное исполнение экономических предписаний, опирающихся на экономические законы (экономикс), и не учитывающих особенности культуры некоторых народов, которые были определены ходом исторического развития и религиозного воспитания.

Например, один из идеологов рыночных российских реформ Джеффри Сакс писал в 2011 году в «Цене цивилизации» (The Price of Civilization: Reawakening American Virtue and Prosperity), что для них, американских советников, было неожиданностью, что русские в начале 90-х годов не стали развивать технологии, а бросились перераспределять собственность СССР. Между тем, такое развитие событий предвидел бы почти любой политэкономист начала 20-го века, потому что он владел тогда и оперировал концептами теории Макса Вебера о существенной роли протестантской этики в формировании современного технологичного расширенного капиталистического производства.

Но большинство современных экономистов просто этого не знали, так как теории г-на Вебера не изучали. Таким образом, сегодня культурные аспекты в развитии национальных экономик перестали учитываться при проведении экономических реформ. Теперь принято считать, что нации при применении одних и тех же экономических методов управления ведут себя одинаково.

Вот что, кстати, пишет Уильям Баумоль (современный экономист) в «Микротеории инновационного предпринимательства»

: «…перераспределительная деятельность открывает кратчайший путь к личному обогащению. Если у перераспределителя нет ни одной коровы, а у его физически слабого соседа их шесть, искатель богатства берет дубинку, оглушает соседа и уводит со двора четыре буренки (или все шесть).

Методы производительного подхода к накоплению богатства, напротив, требуют использования знаний и далеко не всегда приводят к успеху. Предположим, вы задались целью вывести более продуктивный сорт ячменя, чтобы улучшить рацион вашего коровьего стада. Вам придется приложить огромные усилия, но конечный их результат отличается высокой степенью неопределенности. Даже если вы достигнете цели, наибольшие выгоды от повышения урожайности могут получить совсем другие люди.

В отсутствие специальных стимулов или договоренностей о гарантиях получения выгод теми, кто посвятил себя производительному накоплению, любой рациональный искатель богатства, скорее всего выберет перераспределительный путь».

Отсюда следует первое правило выработки экономической стратегии: если при применении экономических реформ учитываются только экономические параметры, и не учитываются особенности культурно-исторического развития нации, то вероятность того, что реформы сработают в задуманном объеме крайне низка.

2. Почему во время реформ следует изучать успешный исторический опыт реформирования экономик. Лауреат Нобелевской премии по физике Стивен Вайнберг пишет, что даже законы физики работают по-разному в конкретных обстоятельствах, «за исключением разве что общих принципов квантовой механики». Законы экономики не исключение. Стоит ли тогда принимать во внимание исторические примеры применения экономических моделей? А другого выхода нет. Исторические примеры дают хоть какой-то материал для размышления. Битву при Каннах 216 г. до н.э. между римлянами и карфагенянами до сих изучают во всех военных академиях мира, как классический пример битвы на уничтожение противника, и все современные полководцы знакомы с этой военной моделью на конкретном историческом примере, пусть и из другой эпохи.

Поэтому реформы Отто фон Бисмарка, последней четверти 19-го века в объединенной Германии, или реформы «отца южнокорейского экономического чуда» Пака Чонхи, второй половины 20-го века в Южной Корее, должны быть крайне интересны исследователю и практику реформ, и безусловно ими должны быть изучаемы.

Успех реформ фон Бисмарка был обеспечен деятельностью немецкой «исторической» школы, созданной Фридрихом Листом, и развитой Густавом Шмоллером и др. политэкономами. Само название школы - «историческая», говорит о многом. А мы знаем сегодня, что реформы Пак Чонхи опирались и на опыт фон Бисмарка (Пак Чонхи был историком-любителем и поклонником Бисмарка), и на опыт других реформаторов первой половины 20-го века, также имевших альтернативные от экономикс теоретические взгляды. И стойкость Пака, в дальнейшем, в неприятии советов Всемирного банка и МВФ для развития Южной Кореи, при общей его лояльности к внешней политике США (Ю.Корея предоставила во Вьетнам свой военный контингент во время американо-вьетнамской войны в 60-е годы прошлого века). Его сопротивление экономическим советам с Запада определялось именно этим его знанием исторических примеров правильного экономического развития в начальный период догоняющего развития.

Отсюда следует второе правило выработки экономической стратегии: при осуществлении экономических реформ следует изучать, как успешные примеры осуществления реформ в других странах, так и провалы этих реформ. Данная информация в значительной степени обогащает квалификацию политика- реформатора в деятельности, которая в значительной степени является как наукой, так и искусством (ремеслом).

3. О множественности экономических моделей. Успех любых экономических преобразований в любой отдельно взятой стране зависит от того, насколько правильно ее руководителями выбрана одна из существующих в настоящее время моделей экономического развития. За последние 200 лет таких моделей экономическое экспертное сообщество выработало множество. Для некоторых наблюдателей это является неожиданностью, так как в силу своей необразованности и неискушенности они считают, что таких моделей немного или всего одна. Однако это далеко совсем не так.

Эти экономические модели действенны не одинаково. В очень сильной степени их действенность зависит от социально экономического и исторического контекста, в котором они применяются. А также от того, доброволен ли выбор такой модели развития или она навязана страной-победителем в геополитической борьбе (об этом ниже в записке). А у этой страны-победителя могут быть цели отличные от целей элит и населения, проживающей в реформируемой стране.

Великий военный стратег Карл Клаузевиц, определивший природу всех мировых войн в 20-ом веке (его труд «О войне», по мнению выдающего британского военного историка Бэзила Лиддел Гарта, был очень влиятелен в генеральных штабах Европы в начале и середине 20-го века) говорил, что «война — это продолжение политики иными средствами». Истинно и обратное утверждение. Если перефразировать его мысль, то мы можем сказать, что проведение экономической политики (или навязывание той или иной стране, той или иной экономической политики) –это ведение военных действий иными средствами. Не случайно сегодняшнее противостояние США и Китая называют торговой войной между ними (китайцы и раньше не слушали, и теперь не хотят слушать американские экономические советы). В современную эпоху войны между государствами все более и более начинают вестись «иными средствами» и торговые войны среди этих средств имеют первостатейное значение.

Поэтому главная задача экономического исследователя состоит в том, чтобы раскрыть замыслы внешнего советника. Почему он предлагает нам ту или иную экономическую политику? В чем его замысел? Каковы его цели? Только ответив на эти вопросы, мы сможем выработать свои правильные решения.

Китайский стратег Сунь-цзы писал еще в 5 веке до н.э.: «Война — это путь обмана… Поэтому, если способен на что-то, показывай противнику, будто неспособен. Если готов действовать, показывай, будто действовать не готов. Если находишься вблизи, показывай, будто ты далеко. Если ты далеко, показывай, будто ты близко. Заманивай его выгодой и покоряй его, сея в его стане раздоры. А если у него всего в достатке, будь начеку».

Главным вопросом для реформатора, в выборе экономической теории, при применении в национальном масштабе, является то, какова роль отводится государственным органам в осуществлении экономической политики.

Если расположить на условной шкале экономических моделей все созданные за последние века экономические теории, то на крайнем правом фланге окажутся теории в которых государство в экономике не берет совершенно никакого участия –это условно правые либертарианские теории, в основании которых лежит «австрийская» школа экономики (К. Менгер, Л. фон Мизес, Ф. фон Хайек), неоклассицизм (Адам Смит, А. Маршалл и пр.), а на левом фланге окажутся теории, где государство в экономике руководит абсолютно всем –это теория и практика  экономической жизни в Северной Корее, или еще более яркий пример нахождение у власти красных кхмеров Пол Пота в Кампучии в 70-х годах прошлого века. Все остальные модели-теории находятся где-то между этими полюсами. Во второй половине 19-го века крайне популярными были теории немецкой «исторической» школы (Ф.Лист, Г.Шмоллер). Именно они лежали в основе индустриального взлета Германии, Российской империи, Японии в последней трети 19-века, начале 20-го. После Великой депрессии 30-х годов прошлого века, они сменились в одних странах кейнсианскими моделями (кот. не признавали совершенность капитализма), и планово- социалистическими моделями, потому что тогда политэкономам совершенно не казалось, наблюдая за стремительным опережающим, в сравнении с США, технологическим развитием СССР, что социализм в чем-то уступает капитализму. В 70-е годы все поменялось кейнсианство в практике западных стран сменилось монетаризмом Милтона Фридмана, а в начале 90-х СССР рухнул. Однако социалистический Китай устоял, и внеся определенные рыночные коррективы в плановую экономику бурно развивался все последние 40 лет, демонстрируя невиданные в мире доселе темпы роста. А в 2008 году в США мировой кризис был купирован кейнсианскими методами, так утверждает нобелевский лауреат Пол Кругман. Так что мы видим, что хорошие идеи не стареют, просто иногда становятся не такими популярными, как прежде.

То есть, если посмотреть в ретроспективу, то мы увидим, что за последние 200 лет влиятельность одной теории сменялась влиятельностью другой, до полного забвения первой. А потом вдруг, как бы ниоткуда для современников, из небытия появлялась, казалось бы, забытая, первая. Это говорит о том, что экономисты-теоретики ничего не забывали на самом деле. Просто вопросы пропаганды текущей модели в какое-то время выходили на первый план. Но изменившиеся внешние обстоятельства, и неспособность текущей модели решать актуальные задачи экономического управления, выводили забытую теорию из тени, и делали ее новой доминирующей моделью экономического развития.

Историк экономики Джо Стадвелл приводит такой пример в книге «Азиатская модель управления»: Роберт Уэйд, ученый специализирующийся на Южной Корее, с трудом нашел в библиотеке Массачусетского технологического института (США) единственный экземпляр книги Фридриха Листа, влиятельнейшей теории экономического развития в западных странах во второй половине 19-го века, и в странах Восточной Азии («азиатских тиграх») во второй половине 20-го века. В библиотечной карточке было записано, что последний раз эту книгу брали для чтения, аж в 1966 году! Между тем Роберт Уэйд говорил, что в книжных лавках университета в Сеуле, где он бывал, и где преподавал экономическую теорию, можно было видеть «целые полки», заставленные трудами Листа. Т.е. для США Фридрих Лист уже был не актуален, у них была иная подвинутая стадия экономического развития, и наоборот в «азиатских тиграх» труды авторов «исторической» школы были руководством к действию.

Гарвардский экономист Дэни Родрик пишет сегодня, что экономисты не имеют права замыкаться в узкой оболочке одной теории. Экономисты должны владеть многими экономическими моделями, чтобы иметь возможность работать в сложном окружающем мире. «Питая чрезмерное доверие к одной выбранной модели и пренебрегая риском неправильного диагноза они зачастую обманывают и себя, и доверившихся им политиков».

Сегодня в сухом остатке в развивающихся странах конкурируют две модели развития. Это- Вашингтонский консенсус (ВК), основанная на идеях неоклассиков и «австрийцев»; и девелопменталисткая традиция (ДТ), основанная на идеях «исторической» школы Между ними развернулась основная борьба за умы теоретиков и практиков-реформаторов, развивающихся экономик мира. «Спор о метолах» продолжается и сегодня, с не меньшим ожесточением.

Отсюда следует третье правило выработки экономической стратегии: не существует единственно правильной экономической модели реформ, а сегодня существует только одна вероятно правильная модель, предполагаемая действенность которой в нынешнем социально-экономическом контексте (всегда меньше 100%), в котором находится реформируемая страна, где применяется эта стратегия, наивысшая, в сравнении с другими моделями.

4. О геополитическом положении страны, как важнейшем факторе выбора экономической модели развития. Один из отцов геополитической науки, немецкий географ Фридрих Ратцель, во второй половине 19-го века, установил систему фатально детерминированных связей между природой и внешней политикой государств. Экспансия государства исторически закономерна, а также гуманна, писал он тогда, поскольку проводятся в интересах «культурного» народа, «война - школа пространства».

Экономист Альберт Хиршман писал в книге «Страсти и интересы», что слово «интересы» является просто заменителем (эвфемизмом) слова «алчность». Если мы заменим слово интерес на первоначальное слово, то фразы о реализации интересов какой-то страны в Украине зазвучат совсем иначе.

Поэтому страны всегда выстраивали и выстраивают свои экономические стратегии из своего геополитического положения (места в «пространстве» Ф.Ратцеля), а также силы своих соседей по этому пространству.

В начале 20-го века доктрина геополитики получила свою «британскую версию». В 1904 году вышел эпохальный труд еще одного географа, который входил в Тайный совет британского короля, Хэлфорда Маккиндера — «Географическая ось истории». Где и были сформированы основные принципы глобальной доктрины геополитики, которые действительны и сегодня. Этот труд является каноническим в геополитике. Все остальные труды по геополитике лишь уточняют, развивают и дополняют основные положения этой работы. Подобно тому, как сказал когда-то философ Альфред Норт Уайтхед, что «вся история западной философии — это всего лишь подстрочные комментарии к Платону».

Согласно этой теории «страны моря» — Англия, США — хотят установить контроль над «странами суши» расположенными в Евразии. А именно, им очень нужен Хартленд — «сердцевинная земля» — который расположен в РФ, Иране, Средней Азии. В 1944 году вышла работа американца Николаса Спикмена, которой была внесена новация в геополитику: контролировать непосредственно сам Хартленд не нужно, а нужно только контролировать земли, которые его обрамляют. Назвав эти земли Римлендом, Спикмен вывел формулу: «Тот, кто контролирует Римленд, тот контролирует и Хартленд». (Эту цитату можно найти в книге Збигнева Бжезинского  «Великая шахматная доска», 1997 года). Мы сегодня можем только догадываться почему целью геополитики Хэлфорда Маккиндера стало получения контроля над Хартлендом-Евразией. Однако нынешняя русско-украинская война является доказательством того, что доктрина геополитики Маккиндера находится в рабочем состоянии.

Отсюда следует четвёртое правило выработки экономической стратегии: правильная экономическая модель должна учитывать геополитическое положение страны, и опираться на помощь естественных для нее союзников, согласно геополитической доктрине. Если такой расчет будет сделан без учета помощи заинтересованных в геополитическом сотрудничестве сторон, или сделан неверно, то какова бы не была выбранная экономическая модель догоняющего развития, ее ждет крах.

5. О технике разработки стратегии экономических реформ. Американский специалист по стратегическому менеджменту Ричард Румельт в работе «Хорошая стратегия, плохая стратегия» определяет такие три стадии выработки правильной стратегии. В случае реформирования украинской экономики это должны быть: 1) постановка диагноза текущего диагноза украинской экономики; 2) выработка направляющей политики; 3) выработка согласованных действий по реализации направляющей политики.

А в чем же состоит реальная оценка ситуации? А реальность состоит в том, что Украина и сегодня – это по сути осколок СССР, бывшего геополитического игрока № 2 в мире, на конец 80-х годов прошлого века, страна-лимитроф, расположенная в Римленде, растерявшая все благоприятные возможности правильного экономического и технологического развития за последние 35 лет, и так и не нашедшая их, и политическая независимость которой гарантирована исключительно потребностью атлантисткого мира в геополитическом сдерживании агрессивной России. Не было бы такой потребности у атлантистов, история украино-российской войны 2014-15 гг. и нынешней 2022-25 гг. закончилась бы совершенно иначе.

Сегодня следует понимать, что потребность сдерживания России у атлантистов никуда не делась и необходимо воспользоваться этим в полной мере (в том числе и для экономического развития, что сделала, например, Германия после 1945 года («план Маршалла»), и Южная Корея в похожих обстоятельствах при президенте Пак Чонхи). Для этого нужно понять, куда идет остальной мир в целом. В чем суть нынешнего экономического момента? (особенно после прихода к власти президента США Дональда Трампа).

А суть экономического момента состоит в том, что мир сегодня, прежде всего США, разворачивается в сторону промышленного протекционизма и экономического национализма.

Что делать в это время Украине? Воспользоваться представившейся возможностью для развития. Ведь общеизвестно из теории, что во время резких изменений трендов развития («точка перелома» Энди Гроува, легендарного руководителя «Интел»), как раз и возникают возможности для аутсайдеров. Украина, как аутсайдер конкурентной гонки последних 35 лет, вполне может этим воспользоваться. Даже не так: она просто должна этим воспользоваться, если хочет сохраниться в исторической перспективе, как экономика и независимое государство.

Отсюда следует пятое правило выработки экономической стратегии: используй чужие слабости и открывающиеся возможности для своей выгоды. Не медли в таком случае.

6. Почему для экономических перемен не годится модель Вашингтонского консенсуса (ВК)? Не говоря уже о том, что ВК высокомерная и лживая доктрина, он окончательно сегодня утратил свою актуальность, так как создавался в совершенно другой обстановке, во время распада мировой социалистической системы. Его целью было вызвать иллюзию могущества, у стран, которые хотели догнать развитый мир. И им предложили совершенно негодные (нерабочие) решения для осуществления такого развития.

Об этом прекрасно написано у известного экономиста Дэни Родрика в его работах «Парадокс глобализации» (2011 г.) и «Экономика решает: сила и слабость «мрачной» науки» (2015 г.) Он подробно разбирает родовые грехи ВК, от невозможности успеха рыночных реформ при применении принципов ВК, потому что в развивающейся стране отсутствуют необходимые социальные институты рыночной экономики, до игнорирования местного контекста реформ при применении ВК. Об этом и заявил в 2011 году с высокой трибуны директор МВФ Доминик Стросс-Кан с фатальными последствиями для своей политической карьеры

Нобелевские лауреаты по экономике Дж. Акерлоф и Р. Шиллер в своей книге «Фишинг для дураков» (Fishing for fools) (2015 г.)  об этом и пишут. По их мнению, только наивные думают, что мир состоит из людей, исключительной целью которых, является помощь ближнему. На самом деле более распространённой стратегией в мире экономики является стратегия обмана (фишинг): желание обогатиться за счёт другого, используя рыночную асимметрию при получении информации. В этой книге они приводят сотни примеров такого обмана в самых разнообразных областях экономической и социальной деятельности. По нашему убеждению, ВК один из таких методов рыночного фишинга. «Нам мало, чтобы у нас хорошо шли дела, нам нужно, чтобы у всех остальных они пришли в полное расстройство»,- этими словами французского философа 17-го века Франсуа Ларошфуко, скорее всего, руководствовались авторы ВК.

Теоретическая ущербность ВК («теория настолько плоха, что не дотягивает даже до ошибочной» -говорил по похожему случаю выдающийся физик Вольфганг Паули) стала очевидна многим видным ученым экономистам до такой степени, что нобелевский лауреат по экономике Майкл Спенс, защищая своего коллегу от нападок, писал в «Следующей конвергенции» (2011 г.), что он нигде не слышал, что Джон Уильямсон, автор ВК, плохо отзывался о необходимости госвмешательства в экономику в некоторых необходимых случаях. Вот только жаль, что труды Спенса не читают деятели МВФ, приезжающие в Украину, и дающие нам советы о недопустимости такого вмешательства государства в экономику.

Итак, во время начинающейся торговой войны США с Китаем, Канадой и Мексикой, констатирующей переход США к промышленному протекционизму, практика наших ведущих экономистов, в стиле ВК, продолжать приватизацию, и пустить все на самотек (laissez faire- не регулируемый государством свободный капитализм), рассчитывая на высокую сознательность частного капитала, представляется нам сегодня просто самоубийственной стратегией.

Нам сегодня наоборот нужно больше проактивных государственных действий в экономике (как минимум не меньше, чем в развитой экономике США, которая по мнению миллиардера Илона Маска в них нуждается), потому как ситуация кардинально иная, чем в начале 90-х прошлого века.

Сегодня практически все страны переходят кто к мягкому, кто более жесткому дирижизму в экономике, и в такой обстановке вести себя так, как будто мы уже создали в стране все факторы 4-й промреволюции, и нам уже не нужно строить современные технологические производства, будет просто безумием. Как пишет в «Революции трудолюбия» (2008 г.) голландский историк экономики Ян де Фрис: «Рост обычно начинается за счет производственных факторов, идет ли речь о Европе раннего Нового времени, Японии 19-го века или Восточной и Юго-Восточной Азии 20-го века». Вот за счет создания факторной базы 4-й промреволюции мы и будем органично расти. Это не закапывание денег в землю в строительство дорог, которые никуда не ведут. А создание технологического производства для международного экспорта.

Отсюда следует шестое правило выработки экономической стратегии: не доверяй академическим советникам: уличив их в некомпетентности, самостоятельно ищи правильные и адекватные реальности стратегии развития, основываясь на доказательной экономической практике прошлого и настоящего, а не на неподтверждённых в истории экономики теориях, пусть и внешне привлекательных, и логически непротиворечивых.

7. Являются ли иностранные инвестиции спасением для экономики? Исследование, проведенное известными экономистами Рагурамом Раджаном (бывшим главным экономистом МВФ в 2003-2007 гг., и председателем Резервного банка Индии в 2013-2016 гг.), Арвиндом Субраманианом и Эсваром Прасадом, обнаружили следующую положительную корреляцию для развивающихся стран: чем больше страна инвестирует свои внутренние инвестиции через внутренние сбережения, тем быстрее растет ее экономика. И наоборот, чем больше иностранного финансирования она использует, тем медленнее растёт ее экономика. Быстрого и устойчивого успеха удалось добиться только тем развивающимся странам, пишет Раджан, которые обошлись без значительного иностранного финансирования.

У меня есть гипотеза, объясняющая почему происходит это явление. Нобелевский лауреат по экономике Эдмунд Фелпс писал в своей последней книге «Массовое процветание: как низовые инновации стали источником рабочих мест, новых возможностей и изменений» (2013 г.), что экономический успех стран зависит, прежде всего, от того насколько сильны в этих странах низовые эндогенные (внутренние) инновации. Во время внедрения этих инноваций, согласно самозапускающимся процессам обучения, у работников формируются компетенции, которые и позволяют достигать высоких степеней эффективности производства. Одним из ключевых факторов, который способствует течению инновационного процесса, является то, что предприниматели, прежде всего, инвестируют свои собственные средства, которые они ранее сберегли. Именно этот факт и делает эффективным инвестирование в экономику. И, на мой взгляд, именно поэтому этого не происходит, если средства в производство инвестированы извне. К «не своим» средствам предприниматели не будут относится так трепетно, как к своим, и при этом начнут происходить совершенно другие процессы, не имеющие отношения к эффективному размещению финансовых средств в производство. Потому и механизмы экономического роста в стране-реципиенте международных инвестиций, в отсутствие национальных сбережений, не запускаются. Поскольку мировая экономика не состоит только из развитых стран, то свободное трансграничное движение капиталов между странами, с одной стороны, не приводит развивающуюся страну к процветанию, в отсутствие национальных сбережений, во время роста международных инвестиций в страну; с другой стороны, усугубляет дисбалансы в национальных финансах, когда портфельные инвесторы покидают страну, в случае наступления кризисных явлений в мировой экономике («пугливые иностранные инвесторы», как метко характеризует их Рагурам Раджан). Как говорится, международные финансисты «сначала выдают зонтики, чтобы защититься от дождя, но потом забирают их, когда он реально начинается». По мнению принстонского экономиста Дэни Родрика «финансовая глобализация не сглаживает, а лишь усугубляет экономические циклы в зарождающихся рыночных экономиках, приводя то к буму, то к спаду экономической активности».

Таким образом, мы приходим к выводу, что идея Джона М. Кейнса, относительно необходимости сдержанности в вопросах финансовой глобализации, была верна. Международная же торговля, напротив, полезна, так как она отрывает новые рынки, особенно для стран с относительно немногочисленным населением, сам размер которых позволяет им за счет масштабирования выходить на нужные объёмы массового производства товаров, во время которого совершенствуется производимый продукт, чего бы не было, если бы торговля велась только на небольшом национальном рынке.

О проблемах получения прямых инвестиций пишет кембриджский экономист Ха-Джун Чанг в книге «Злые самаритяне» http://loveread.ec/view_global.php%3fid%3d76095: «Во-первых, хотя прямые иностранные инвестиции и оставались очень стабильными во время финансового кризиса в развивающихся странах в конце 1990-х — начале 2000-х, это правило не стоит распространять на все периоды и страны. Если в стране открыты рынки капитала, прямые иностранные инвестиции быстро становятся «ликвидными» и могут тотчас покинуть ее…Также прямые иностранные инвестиции не всегда служат стабильным источником валюты. Они могут оказать даже отрицательное влияние на валютные резервы страны-получателя, поскольку не только приносят деньги, но и создают на них дополнительный спрос (например, при импорте сырья и оформлении иностранных ссуд)… Еще один недостаток прямых иностранных инвестиций — создание возможности для «трансфертного ценообразования» транснациональными корпорациями, действующими более чем в одной стране. Это практика, при которой дочерние компании завышают или занижают цену таким образом, чтобы доходы оказались самыми высокими у тех фирм, которые работают в странах с наименьшими ставками налогов на прибыль предприятий…Даже если говорить о технологиях, навыках и управленческом ноу-хау, которые должны приносить прямые иностранные инвестиции, то и здесь не все так однозначно…  Когда мы говорим о прямых иностранных инвестициях, большинство из нас представляет себе, как Intel строит новый завод по производству микрочипов в Коста-Рике, а Volkswagen закладывает новую сборочную линию в Китае. Это так называемые гринфилды, то есть проекты с нуля. Во многих случаях прямые зарубежные вложения подразумевают, что иностранцы покупают уже существующую местную компанию. Это называется браунфилд, то есть реконструкция объекта. … В 2001 году инвестиции типа браунфилд составляли целых 80% от прямых капиталовложений в мире. Инвестиции типа браунфилд не создают новых производственных мощностей…Очень важное воздействие (которое, однако, часто игнорируется) прямые иностранные инвестиции оказывают на внутренних конкурентов — настоящих и будущих. Появление на внутреннем рынке транснациональной корпорации в результате прямых иностранных инвестиций может разорить национальные фирмы, которые «созрели бы» до успешной деятельности, если бы не были вынуждены преждевременно бороться за выживание. Результатом может стать и задержка возникновения внутренней конкуренции». Конец цитаты.

Джо Стадвелл в «Азиатской модели управления» пишет, что японские автопроизводители в качестве прямых инвестиций предлагают в странах ЮВА постройку заводов, выпускающих устаревшие модели автомобилей, а новинки оставляют себе. И понятное дело, что проблемы с экспортом устаревших моделей уже заложены в схему.

Отсюда следует седьмое правило выработки экономической стратегии: критическая необходимость для развивающейся страны иностранных инвестиций, безотносительно к тому находятся ли внутренние инвестиции на надлежащем уровне, будут ли при этом переданы новейшие технологии и не будут ли уничтожены в преждевременной конкурентной борьбе национальные фирмы является вредным мифом развития, и подлежит искоренению, как в сознании масс, так и в сознании профессионалов-практиков, проводников экономических реформ. Это морально устаревший миф из арсенала экономического фишинга, и он полезен прежде всего фишерам- инвесторам, которые, используя интеллектуальную отсталость населения и лидеров развивающихся стран, просто «стригут в этих странах купоны».

8. Почему надо осуществлять догоняющее развитие по модели Фридриха Листа? Все выдающиеся успехи последних 35 лет были достигнуты Китаем и «азиатскими тиграми» в результате проактивной промышленной политики, проводимой в этих государствах. При чем на Тайване (капиталистической, в основаниях, экономике), и в Китае (социалистической, в основаниях, экономике) основные успехи в международной конкуренции принадлежат компаниям с госучастием. Южная Корея перешла к более-менее рыночным методам управления национальной экономикой только после кризиса 1997 года, когда уже в основном (практически с нуля) была, при мощной поддержке государства, построена новая индустриальная экономика в результате реализации 7(!) пятилетних планов, начиная с 1962 года включительно по 1996 год Да и «рыночный» характер она носит только по азиатским меркам. То, что у них называется рынком, у нас бы назвали командной экономикой. Они и близко не вели все последние 35 лет, такие практики управления в стиле laissez faire, которые велись у нас. Неокрепший бизнес, согласно Фридриху Листу, необходимо защищать в начале его роста. Но в то же время выращивать из этого бизнеса своих национальных чемпионов для того, чтобы они могли выйти на конкурентные мировые рынки. Только в этом случае выдаются госсубсидии, и никак иначе. Миф о том, что компания, не имеющая опыта в конкурентной борьбе в устоявшейся отрасли, может биться на равных с мировыми лидерами, так и останется мифом.

Ф. Лист говорил, что проповедь свободного рынка, во многом мотивирована конъюнктурой вследствие того, что страны, глашатаи такой политики, уже пришли к глобальному технологического лидерству. Но пришли они к такому лидерству отнюдь не в рамках либеральной политики для своих экономик. Вот что Лист пишет иронически о Великобритании 19-го века: «Для нации, которая с помощью протекционистских пошлин и ограничений на судоходство подняла свою обрабатывающую промышленность и судоходство на такую высоту, что никакая другая страна в мире не может выдержать конкуренции с ней, самым разумным было бы отбросить эти подпорки своего величия, проповедуя другим народам преимущества свободной торговли, и покаяться в том, что она до сих пор шла неверной стезей и лишь теперь ей впервые открылась истина».

Мифом является также и то, что мировые рынки переполнены товарами. Рынки переполнены для устоявшихся товаров, но свободны для товаров, которые еще никто не создал.

Отсюда следует восьмое правило выработки экономической стратегии: для победы в мировых рынках необходимо подталкивать национальные компании к международной конкуренции с самого начала, а не создавать им тепличные условия защищая их от международной конкуренции. Во втором случае их ждет стагнация и гибель.

9. Роль финансового сектора в выращивании мировых чемпионов. Хайман Мински https://en.wikipedia.org/wiki/Hyman_Minsky в  «Стабилизация неустойчивой экономики» (Stabilizing an Unstable Economy) писал: «Демонстрация того, что экономика, основанная на товарообмене, является адекватной и стабильной, еще не доказывает справедливости данного тезиса и в отношении экономики с капиталистическими финансовыми институтами. ‹…› В действительности же центральные банки и другие инструменты финансового контроля как раз и возникли в качестве ответа на постыдную непоследовательность финансовых рынков».

Теория «исторической» школы учитывает реальные обстоятельства жизни людей. Потому знает, что на ранних стадиях экономического развития не стоит прибегать к либерализации и дерегулированию финансов, поскольку банки начнут искать вложения, способные принести им немедленную прибыль. Поэтому гораздо лучше держать финансовую систему на «коротком поводке» в течение продолжительного периода и заставить ее служить целям развития, как это происходило у «азиатских тигров».

Идея о том, что финансовая система должна формироваться государственной политикой экономического развития, согласовывалась еще с опытом Америки и Европы в XIX в., и что наблюдал основатель «исторической» школы Фридрих Лист, когда жил в США в первой трети 19-го века. Например, в 1870-е гг. индустриализация в Германии сопровождалась созданием мощных инвестиционных банков. Однако перечень предприятий, которые эти банки имели право финансировать, строго ограничивался промышленной политикой государства. И банки никак не проявляли самостоятельности, покуда индустриализация, спонсируемая государством, не достигла своих целей.

Отсюда следует девятое правило выработки экономической стратегии: без интеграции финансовой и банковской системы государства с мероприятиями по государственной промышленной политике не удастся модернизировать страну, потому что деньги- это кровь промышленности. Предоставленные сами себе банки в погоне за прибылью не будут финансировать компании с низкой рентабельностью в начале своей деятельности (вначале почти всегда так, и прибыль приходит только по достижению эффекта масштаба). А значит вырастить национальных промышленных чемпионов для мирового рынка не удастся.

10. Когда ложь бывает полезной. История экономического развития «азиатских тигров» показывает, что рецепт успеха прост, пишет в «Азиатской модели управления» Джо Стадвелл: семейное фермерство, экспортоориентированная обрабатывающая промышленность и строго контролируемые финансы, поддерживающие два вышеназванных сектора. Рецепт срабатывает потому, что его применение позволяло бедным странам извлечь из своей экономики гораздо больше, чем позволил бы в ином случае низкоквалифицированный труд местного населения на ранних стадиях развития. Правительство управляло экономикой, благодаря чему она продвигалась вперед и создавала благосостояние. Неоклассические экономисты не одобряют политического вмешательства в рынки. История, однако, показывает, что рынки, за исключением примитивного товарообмена, целенаправленно создаются и пересоздаются политической властью.

К сожалению, интеллектуальная тирания неоклассической «эффективной» экономики – естественного предмета изучения для богатых стран – почти исключает честное обсуждение вопросов экономического развития. Поэтому Джо Стадвелл рекомендует в «Азиатской модели управления», что бедные государства могут преуспеть только за счет лжи. Им приходится во всеуслышание объявлять о своей приверженности экономике «свободного рынка», навязываемой богатыми странами, в то время как развивающиеся страны проводят политику государственного регулирования, ибо только за счет него они могут разбогатеть

Рекомендовать ложь – крайне затруднительно, пишет Джо Стадвелл, но в данном случае приходится делать именно это. Альтернатива – восстать против интеллектуальной гегемонии Запада и уязвить его лидера США, как поступали Мао Цзэдун, Сукарно и Махатхир, была бы чистым безумием. Куда лучше позаимствовать страницу из книги Пак Чон Хи или последовать примеру современного Китая: сделать публичные заявления о значимости нерегулируемого рынка, а затем спокойно заняться своим привычным дирижизмом.

От себя добавим: и нам это позволят сделать, так как Украина-важная геополитическая единице в борьбе за Хартленд (правило №4 этой записки).

Отсюда следует десятое правило выработки экономической стратегии: для того, чтобы реализовать эффективную национальную экономическую политику, и не рассориться с развитым миром, придется его обманывать.

Выводы и рецепты для будущего экономического развития Украины: Еще в 1926 году такой великий экономист, как Джон Мейнард Кейнс, в работе «Конец laissez faire» (laissez faire это не регулируемый государством свободный капитализм) писал: «Утверждение о том, что индивиды обладают исконной, "естественной свободой" хозяйственной деятельности, не соответствует действительности… Было бы неверным считать, что просвещенный эгоизм обычно действует в общественных интересах; это ложный вывод из принципов экономики. Неверно также, что личная корысть обычно оказывается просвещенной; гораздо чаще индивиды, действующие самостоятельно во имя достижения своих собственных целей, слишком невежественны или слишком слабы, чтобы достичь даже их. Опыт не доказывает и того, что, объединяясь, эти индивиды всегда оказываются менее дальновидными, чем действуя по отдельности».

Эти мысли несколько позднее привели его к созданию «Общей теории занятости, процента и денег», идеи из которых доминировали в экономическом экспертном сообществе западного мира до начала 70-х годов прошлого века, привели к созданию международных финансовых институтов Международного банка реконструкции и развития (МБРР) и МВФ и обеспечили невиданные ранее темпы мировой экономического роста и технологическое развитие до начала 70-х годов прошлого века.

После перехода к монетарным методам управления в стиле неоклассических моделей, мир уже не видел таких темпов роста. В технологиях также не было создано новых товаров: мы по-прежнему летаем самолетами и ездим на автомобилях, которые пусть и совершеннее своих предшественников, однако являются все теми же морально устаревшими технологиями.

Только в сфере ИТ заметен прогресс.

Это произошло не случайно. Кейнсианская политика создает новые деньги, которые идут на эксперименты в технологическом развитии. Предприниматели тогда охотно идут на риск. Когда денег мало, риск становится для них неприемлемым, потому так мало стало инноваций.

Потому сегодня игроками и принимается очередная попытка воспользоваться пандемией, чтобы вернуться к прежним проактивным методам управления экономикой (там, где надо), и где не финансовая эффективность, прежде всего, ставится во главу угла, а технологическая креативность, что не всегда достигается в частном секторе, который часто довольствуется текущим технологическим состоянием и текущими прибылями. Мы не говорим, что частная собственность неэффективна. Например, для США –это не характерно. А у нас в частном секторе никто по серьезному не занимается технологиями. А ведь это ключ к развитию в 21-ом веке для страны! Частную собственность надо направлять в стиле идей Александра Гамильтона-Фридриха Листа!

Вот в такое время Украина должна сделать свой новый рывок в экономическом и технологическом развитии, подобный тому, который она сделала в первой половине 20-века.

Поэтому обращая внимание на вышесказанное и вспоминая сформулированные нами правила, выстроим логическую цепочку рассуждений, которая должна привести нас к формулированию правильной теории экономического и технологического развития в будущем.

Итак:

1)     Начиная с Первой промышленной революции в Британии, конца 18-го первой половины 19-го века, когда Британия резко ушла в отрыв от европейских стран в экономическом развитии, на континенте началась гонка за лидером. Исторически сначала к Британии подтянулись Голландия и Бельгия, потом Франция. После этого после объединения Германии в 1871 году вдогонку за ними бросилась Германия, Австро-Венгрия, Италия. Бурно развивалась также Российская империя, стартуя с гораздо более низких позиций, чем европейские страны. Главное, что развитие этих стран носило догоняющий характер в начале процесса, с посильным участием в этом процессе государства, и только потом, по достижении определенных высоких уровней развития, в том числе и в области технологий, переходили к более независимым от государства свободным рыночным отношениям. Но, как пишет в «Злых самаритянах» Ха-Джун Чанг, что континентальные европейские страны, такие как Голландия и Швейцария, только в некоторые десятилетия своей истории не проводили протекционистской промышленной политики. Все остальные ею занимались. Таким образом, весь 19-й век, и 20-й был отмечен тем, что все новые и новые страны проходили стадии догоняющего развития, всегда осуществляя меры промышленного протекционизма в стиле Фридриха Листа. В Украине мероприятия промпротекционизма проводились в Российской империи, после 1917 года проводился промпротекционизм большевиков. Правда это несколько другая история, так как большевики построили экономическую автаркию и полностью ликвидировали частную собственность. А протекционизм Листа был заточен на экспорт. Потому СССР и не выдержал конкуренции с Западом.

2)     Критичным для развития национальных экономик является не наличие в ней частного сектора в промышленности, а эффективность предприятий за счет участия в международной конкуренции в торгуемом секторе экономики (Рагурам Раджан «Линии разлома». Иногда лидерами в международной конкуренции являются частные предприятия, иногда государственные, иногда гибридной формы собственности, например, французский «Рено». Для западных компаний, в целом характерно доминирование частной собственности, а для компаний Китая и Тайване это не так. Там есть несколько мировых лидеров с государственной собственностью на капитал. Причем эти компании конкурентоспособны на мировых рынках и в технологических секторах экономики. Так что все, как видим, зависит от национальной культуры производства. Поэтому наше увлечение приватизаций носит несколько иррациональный характер. Многие предприятия госсобсвенности мы могли бы подтолкнуть к международной конкуренции. Но мы не пытались этого сделать раньше, не пытаемся этого сделать и сегодня. В Китае и на Тайване это сделали и многого добились.

3)     Вырабатывая стратегию экономического развития, мы должны остро прочувствовать настоящий контекст мирового развития. Мир переживает возврат к промышленному протекционизму. В нем мало чего останется от той утопии, которая была описана в ВК. Следует внимательнейшим образом изучать практику США при президенте Дональде Трампе. Именно по этим лекалам нам придется жить в следующие минимум 10 лет (скорее всего, конечно, больше).

4)     Для этого нам необходимо избавиться от иллюзий («Запад нам поможет») и устаревших идей (ВК). Выдающийся итальянский экономист и социолог Вильфредо Парето, писал, что в головах людей еще долго живут остатки старых идей. Нам необходимо с этим покончить и просто перейти на другую ступень экономических представлений, о которых мы писали выше. Мы уже взрослые и сами можем разобраться в богатстве экономических моделей и выбрать подходящую нам, используя успешный опыт модернизации в других странах. Но для этого четко следует, как учит Ричард Румельт, ставить себе верный диагноз. Поставив правильный диагноз своей экономике, мы сможем выработать правильные принципы экономическое политики, и как следствие этого, выработать согласованные действия и планы. Благо, учебников по этой теме более чем достаточно. Главное тут, избавиться от нашего вечного комплекса неполноценности. Рецепты успеха готовы, необходимо добавить к ним только волю. Как великолепно написал в свое время историк идей сэр Исайя Берлин: «В качестве художника, философа, государственного деятеля я творю не потому, что стремлюсь воплотить нечто объективно прекрасное, или истинное, или нравственное, или одобряемое общественным мнением, или освященное авторитетом большинства или традиции, но потому, что творю свое из себя».

5)     Многие страны сегодня, в том числе и развитые, должны построить инфраструктуру 4-й промышленной революции с нуля (так было всегда в истории промреволюций, каждая новая волна отрицает предыдущую). И тут мы как страна, исторически обладающая прекрасными позициями в образовании и хорошие производственные навыки, мы их еще не утратили, можем преуспеть в конкурентной борьбе наций в 21-ом веке. Но это произойдет, если мы не совершим ошибок в выборе модели развития, на основе верифицированных на практике экономических теорий.