Кончилось лето

Я ощутил, что лето закончилось, внезапно.

Это всегда вдруг, как оборвавшая пленка в киноаппарате. Я привычно стоял на своем любимом месте у реки, и вдруг понял, что мерзну. Светило солнце, но без куртки было холодно. И невозможно было спастись в одной рубашке от этого пронизывающего холода, который несло от низких туч. Я стоял долго, солнце почти зашло. Я посмотрел на часы и понял, что солнце уже заходит в семь, а не в десять, как было, казалось, только вчера.

Еще одно лето прошло, и лучше о нем не думать. Впереди осень. Холодные и темные вечера. Мокрые и промозглые дни. Вы сможете вспомнить, когда вы в последний раз ходили в дырявой обуви? В куртке, которая не греет? Сможете ли вспомнить это чувство – насколько тяжело согреться, когда в желудке пусто? Мой диетолог разрешает мне есть практически все. Но одно блюдо под страшным и жестким запретом. Знаете, что это? Это куски черного хлеба, отломленные от четвертушки буханки и посыпанные «галиной бланкой». Это – вкус моего студенчества. Вкус девяностых. Иногда я вспоминаю те ощущения и почти чувствую этот вкус во рту.

Из всех бомжей, мимо которых я прошел за всю свою жизнь, я помню двоих. Первый. Я шел мимо теплотрассы и увидел лежащего под ней бомжа. Укладываясь, он снял свои ботинки и аккуратно, так я ставлю обувь у себя в гардеробной, поставил их рядом на чистый кусок гофры. Почему я заметил их? Они были начищены и сверкали. Их было видно за километр. Больше там ничего не сверкало: всюду была грязь. Помнится, я вынес ему кастрюлю супа. Да так и отдал, вместе с кастрюлей. Блеск этих начищенных ботинок резал мое сердце непонятной и нестерпимой болью.

Второй. У той же теплотрассы, но в другое время. Это был страшно заросший, кудлатый бомж. Его кто-то снова избил, и он пытался промыть рассеченную бровь водой из лужи. Я вынес ему что-то – перекись, вату, бинты. Не потому, что я такой прекрасный. А потому, что мне словно тисками страшно вдавило виски, когда я увидел это – водой из лужи. Рану. Человек. Но самое страшное было впереди. Я никогда не слышал его голоса. И вот, когда я отдавал ему это, деланно-грубовато сказав что-то про на вот возьми, он сказал: «Ну что вы, зачем это. Такое беспокойство. Не стоило, уверяю вас. Столько хлопот… Мне очень неудобно, здесь правда ничего страшного. Я вас ввел в расходы, я обязательно вам верну. С деньгами у меня сейчас неблагополучно. Вы уж меня простите». Это была чистая, правильная литературная речь. Я не был готов услышать ее из глубины спутанных кровавых комьев. Он говорил правильно, красивым, глубоким баритоном. Так говорят киноартисты. Это было неожиданно. Нет, он не вернул мне мои расходы, в которые он меня ввел. Он умер пару месяцев спустя: кто-то убил его ночью.

Холодные осенние дни. Башлачев пел: «Ночь плюет на стекло черным. Лето, лето прошло, ну и черт с ним». Для нас – да, черт с ним. Мы войдем из темноты и холода в наши теплые благополучные дома. Но есть те, кому не черт с ним. Собаки, кошки и люди, живущие на улице. До нового тепла доживут не все. Сколько умерло из тех, кому мы не помогли, хотя это не стоило вообще ничего? Это было проще, чем ударить пальцем об палец. Это было проще, чем раз плюнуть или процедить «Работать иди». Есть притча: умер торговец хлебом. На Страшном суде на весах взвешивают его жизнь. Чаша весов, где всякая дрянь и дерьмо, перевешивает. На чаше, где хорошие дела – почти ничего, какая – то мелочь из детства. И вдруг на эту чашу опускаются две буханки хлеба. И она перевешивает, и чаша идет вниз. У торговца спрашивают: что это за хлеб, ты помнишь? Но он не может вспомнить. И тогда ангел рассказывает ему об одном дне. Торговец нес несколько буханок хлеба. Прошел дождь. Он проходил мимо нищего, который просил еды. Пройдя чуть дальше, торговец поскользнулся на грязи, покачнулся, и две буханки упали в грязь. Торговец со злостью наподдал испорченный хлеб ногой в сторону нищего со словами: «На тебе то, что ты просил». Он забыл об этом. Но не забыли где-то выше. Это притча о том, насколько – проще. «По-людски» и «не по-людски» - теперь только Бог знает разницу между этими понятиями.

Помогите тому, кто рядом. Возможно, прямо сейчас кто-то бродит по вашей улице в поисках еды и ночлега. Возможно, завтра на его месте будете вы.