В темноте

Жили ли вы в темноте? Внутри чувства, что вам некуда идти, нигде нет выхода, и что вам никто не поможет?

Задыхались ли вы от безысходности, беспомощности, бессилия? Ощущали ли хоть раз, что ваша жизнь зашла в тупик, из которого нет, не будет и не может быть выхода? Скорее всего да, а потом что-то случалось, и это проходило. Потому что если это не так, то вы бы сейчас не читали этот пост. Вы были бы в  другом месте и в  другом состоянии. Чтение постов в ФБ свидетельствует, что у вас дела не так плохи, как могли бы быть.

Я провел вчерашний вечер в полной темноте. Нет, речь не об отключении света. Я был на мероприятии, где нас попросили на один вечер ослепнуть. Но по порядку.  Вчера меня пригласили на событие, посвященное жизни слепых людей. В качестве кого и почему пригласили – вопрос второстепенный. Важнее что там происходило.

В зале были разные люди. Были и знакомые из бизнес-среды. Были и обычные люди. Рядом со мной за столом сидела мама девочки, которая никогда не видела ее лица, так же, как и солнечного света, красок природы или платья своих кукол.

В самом начале вечера нас попросили надеть на глаза повязки. Мы надели, рассчитывая, что это на несколько минут. Оказалось, на весь вечер, и это поднимает внутри вас панику, когда вы понимаете, что это дольше, чем вы рассчитывали. Вы начинаете задыхаться. Вам кажется, что вы (ха-ха!) стали понимать, что такое смерть. Вам кажется, что вас похоронили заживо и на вас давят комья холодной сырой земли. Темнота забивает вам дыхательные пути, вы умираете. Но вы не умираете, вы всего лишь приглашены на мероприятие и играете в игру, только и всего.  Такая простая, незначительная вещь. Повязка, которую в любой момент можно снять. И всего на один вечер. Но они не могут ее снять. Их повязки с ними навсегда. От рождения  до смерти.

Когда мы немного освоились, начался ужин. Нам сказали, что будет три блюда. Когда принесли первое из них, я долго пытался нашарить вилкой хоть что-нибудь на тарелке. Там ничего не было. Знаете, в таком положении даже такая мелкая неудача заставляет вас очень сильно расстроиться.  Вам кажется, что над вами издеваются, вы последним усилием стараетесь не сорвать с себя повязку и не бежать из зала, из здания, из города, от себя, от этого чувства, от этого опыта. Бежать бессмысленно, от такого не убежать. Вам хочется выть от бессилия, кричать в голос, обида и слезы подступают к горлу – и это при том, что даже самые крупные наши провалы и миллионные убытки я переживал намного спокойнее, чем эту пустоту в темноте!

Поэтому я  шарю по тарелке, пытаясь понять, что же там. И только тонкий визгливый царапающий звук. Наконец, я  накалываю что-то мягкое и упругое.  Это долька помидора. Это самый обычный салат из нарезанных дольками помидоров. Я жую его, и не чувствую никакого вкуса. Я решаю выпить вина, но меня останавливает то, что если даже я нашарю высокий бокал и не переверну вино (хорошо, если только на себя, а что если на дорогие платья сидящих рядом дам?), и даже если я не пролью ни капли, когда буду пить (и даже не узнаю, что рубашка и костюм залиты вином), и даже если я не поставлю дорогой бокал мимо стола – это ведь будет последнее вино за вечер. А оно может понадобиться в дальнейшем, если станет еще хуже. Поэтому лучше приберечь его – ведь если я его выпью сейчас, то я не смогу найти на столе, заставленном едой и посудой, бутылку, а если и найду, то вряд ли нормально налью в бокал. Лучше не наливать. Лучше поберечь то, что в бокале – за несколько подходов, делая маленькие глотки, я кажется научился пить на ощупь и почти уверен, что не пролил вино на себя. Да, и при этом еще ведь нужно общаться с окружающими, как на любом мероприятии.

Потом приносят следующее блюдо. Осторожно я исследую его вилкой – ведь я не могу ни принюхаться к нему, ни ощупать пальцами, а потом вытереть их о салфетку. На все уходит чертова уйма времени. И только когда я с горем пополам съедаю половину, я понимаю, что это рыба с овощами. Не видя, что вы едите, очень трудно вот так прямо сразу понять, что это за еда.

Потом приносят десерт. И все время, пока вы его едите, для вас остается загадкой – весь ли десерт попадает к вам в рот, или часть у вас на лице, а часть – на брюках. Последнее, чего мне захочется в жизни – чтобы видеозапись нашего ужина увидел хоть один живой человек. Также я  знаю, что я, не сильно-то пугливый человек, прошедший за 20 лет бизнеса много всего разного, вряд ли когда-либо отважусь посмотреть ее сам. Не из-за неловкости или стыда увидеть себя в нелепом положении. Из-за страха, черного подземного страха.

А после еды были танцы. Мы встали из-за столов и танцевали медленный вальс. И самый обычный, мелодичный и милый вальс показался мне в этой темноте самой душераздирающей музыкой, которую я слышал.  Как проходил этот танец, я описывать не буду. Вы наверняка представили уже картину сами. Да, это было именно так.  Когда закончился танец, мы остались посреди зала беспомощные: ведь теперь нужно было найти столы, за которыми мы сидели, но мы кружились по залу, и теперь не знали, какая сторона где. И только когда мы расселись, нам разрешили снять повязки. Потам была остальная программа вечера, но это уже не важно.

По дороге домой я вдруг вспомнил это чувство. Весь этот страх, удушье, непонимание происходящего, постоянное натыкание на всё, тревога, движение вслепую, невозможность сориентироваться или хотя бы понимать, что вас окружает – ведь именно эти чувства я переживал 20 лет назад, когда делал первые шаги в бизнесе. 20-летний студент в кромешном вареве под названием «Украинский бизнес» в 90-х. Это было то самое чувство, что я пережил сегодня. Только оно продолжалось не пару часов, а годы и годы, и ослабевало, медленно и неверно, на протяжении многих лет. Ушло ли оно окончательно и навсегда? Конечно нет.  Ведь никто из нас, а вернее из тех, кто все еще жив, занимаясь бизнесом на протяжении десятилетий, не тешит себя иллюзиями и не считает, что за эти годы он прозрел и стал видеть в деталях и красках и бизнес, и рынок, и окружающих. Нет, это не то определение. Просто за двадцать лет мы здорово натренировались ориентироваться здесь вслепую, в полной темноте. Но если в 90-х эта темнота кишела опасными хищниками, способными одним махом снести голову или утащить вас без следа во мрак, то сегодня она населена уже вовсе невообразимыми и бредовыми тварями. Но мы хорошо научились двигаться, нам помогают слух и интуиция. Но это не значит, что мы научились видеть.

Даже не знаю, прозреем ли мы когда-либо. Скорее всего, что нет.