Дети учат

Дети – лучшие переговорщики из всех, что я видел. Взрослея, они часто теряют эту способность.

Если бы это со временем не уходило, они бы вели переговоры намного круче тренированных взрослых. Об искусстве ведения переговоров написаны тысячи книг и проведены миллионы семинаров. Так, как будто это вещь, которой можно научить. Моя убежденность: этому не учатся, с этим рождаются. Это умение или есть в человеке, или его нет. Зависит, выбили это из ребенка при взрослении, или нет. Научить кого-то ведению переговоров – это как научить обезьяну курить. Научить можно, и что? Курящая обезьяна – это смешно и нелепо. Наша система обучения построена странным образом. Она обучает случайных людей случайным вещам. Вместо того, чтобы развивать с самого раннего то, что в  ребенке заложено изначально. В том числе, и в бизнес-обучении.

Очень часто маленькие дети весьма успешно торгуются со взрослыми, и если вам, постороннему, облапошенные родители подают это под видом шутки, то только для того, чтобы скрыть замешательство и обескураженность. Для этого у ребенка с еще не сломанной психикой есть всё необходимое:

- Убежденность: он всегда знает, что именно ему нужно и зачем оно ему.

- Доводы, и не важно что противоположная сторона эти доводы не принимает всерьез -  они продвигаются с железной непоколебимостью.

- Настойчивость – вас будут возвращать к нерешенному вопросу в самый неожиданный момент, пока вы не сдадитесь.

- Последнее слово – оно будет не за вами, а за ним, потому что он уверен, что прав, и это внутренняя убежденность, а не бутафория, как на переговорах взрослых.

- сфокусированность на вопросе – вы вряд ли переключите его на что-то другое, пока он не добьется своего.

- свой сценарий –  он будет придерживаться его, и неважно, насколько ваш сценарий умнее  и проработаннее,  потому что ваш сценарий вообще не важен.

- харизматичность – в борьбе его харизма побеждает вашу, потому что вас обламывали много раз за жизнь, а его – нет.

Обо всем этом я  думал, глядя как мой сын ужинает с новым человеком, который не в курсе всех нюансов его жизни. Нужно есть кашу, но он выставляет условие: вначале он съедает желейного мишку, а потом кашу. Няня, подозревая, что ее разводят и после мишки кашу никто есть не будет, предлагает свой вариант – сначала каша, потом мишка. Начинается десятиминутный торг. Я наблюдаю. Заканчивается тем, что сын получает мишку. После чего обстоятельно съедает кашу: он всерьез относится к своим обязательством. Но это не конец истории. Когда эта фаза окончена, он переходит к более сложному: переговорам со мной. Он вскарабкивается ко мне на колени и заявляет, что ему нужно десять желейных мишек. Не три или семь, а десять. Круглое число.  Я спрашиваю, почему не двадцать. Он резонно отвечает, что двадцать ему ни к чему, ему нужно десять.  Я предлагаю ему забыть о мишках. Начинается торг. Но со мной торговаться сложнее, чем с няней. Он прерывает переговоры, когда мы доходим до моего делового предложения поссориться.  Но процесс не остановлен, он лишь перенесен на утро. Утро у нас начинается ровно с того места где мы остановились вчера, но в вольной интерпретации: «Ты вчера сказал, что дашь мне утром десять мишек, давай уже!» Торги выходят на второй тур, но в другой обстановке и в других состояниях – именно то, что я  сам проделывал десятки раз.

Глядя на маленьких детей, я ловлю себя на мысли, что у них всегда есть чему поучиться. Даже бизнесмену с двадцатилетним стажем. В особенности – бизнесмену.