Разговор

Так вот скажите мне, кто из нас больший преступник: я, убивший одного человека, или они, отправившие на смерть семь тысяч человек только потому, что у них цифры не сходятся?

Сначала тюрьма меня боялась. Не в том смысле, что я имею сношение с внешним миром, с депутатами парламента и журналистами. Ко мне присматривались. Прислушивались. Блатные по-своему. Мужики по-своему. Администрация — в соответствии с инструкциями.

Длился этот период чуть больше трех месяцев. Многое произошло за это время, но об этом как-нибудь в другой раз. Лет через десять.

Теперь время другое. Время разговоров. Часто эти разговоры глубокие и настоящие.

Одно время у меня была мысль создать здесь, в лагере, первичную партийную организацию «Союза левых сил». Как оказалось в последствии, в условиях лагерной жизни это невозможно. Организацию я не создал, но та группа людей, которые изъявили желание вступить в партию, сохранила между собой неформальное общение. Это общение ничем не регламентировано. Единственное обязательное условие для дискуссиантов — отсутствие мата.

Разговоры эти происходят либо в курилке перед разводом на работы, либо в бараке перед отбоем.

Темы для обсуждения возникают так же стихийно, как и сами встречи. Поскольку люди здесь сидят не простые и, в основной своей массе, решительные, то в разговорах всё максимально определенно. «Чес» - пустой разговор - здесь не проходит.

Я очень дорожу этим общением. Слушаю. Никогда ранее я так не слушал людей. Вернее, никогда я не слышал. Уж слишком сильно во мне преобладало желание быть услышанным, а не услышать. А еще я учусь разговаривать. Заново. И с удовольствием отмечаю, что моя речь становится проще. Без высокопарных акцентов и псевдонаучности. Когда мы говорим о жизни, о смерти, о мужчине и женщине, о государстве и человеке в нем, о смыслах и справедливости, нужны самые простые слова. Иначе до истин не докопаться.

Во время одного из таких разговоров кто-то попросил меня объяснить, что такое государственный бюджет и за счет чего он формируется. Я насколько смог на примере домохозяйства объяснил, что такое доходная и расходная части бюджета, общий и специальный фонд, дефицит бюджета и государственный долг,  за счет чего это все формируется и как покрывается.

Большой интерес вызвал вопрос заданный одним из зэков: «А кто всем этим распоряжается? И почему они распоряжаются так, что денег ни на что не хватает?». Задал его мужичек лет пятидесяти пяти. В советские времена он занимал руководящие должности в одном и строительных трестов. Он рассказывал, как строго наказывали руководителей стройуправлений за то, что они срывали план по освоению средств на строительство. Т.е. денег из государственного бюджета выделялось столько, что их не успевали тратить.

Заговорили о туберкулезе. Тема для здешних мест актуальная. Уже давно не секрет, что в Украине гуляет эпидемия туберкулеза и гепатита «С». В прошлом году туберкулезом заразилось 32 тысячи человек. Умерло семь тысяч. В этом году, в связи с уменьшением доходной части бюджета на 10 млрд. грн., на лечение больных туберкулезом выделено только 40% средств от уровня прошлого года. Ожидается, что смертность вырастет в два раза. Т.е. от туберкулеза в этом году может умереть 14 тыс. человек. И основная масса их заболеет и умрет здесь, в тюрьме.

Слушали внимательно. Угрюмо. Наступило время проверки и развода на работы. Разошлись. Я отправился к себе в библиотеку. Часа через два ко мне зашел тот самый мужичек строитель. Вот что он сказал:

— Александрович, я сижу за убийство. Я виновен и не раскаиваюсь. Я убил нелюдя. Он до полусмерти избил мою дочь. Он был ее мужем. Бил он ее целый день. Сейчас она на инвалидности. Ей двадцать семь лет. У нее никогда не будет детей. Убил я его жестоко. Дали мне 11 лет. Прокурор запрашивал ПЖ (пожизненное заключение). Шесть лет я уже отсидел. Так вот скажите мне, Александрович, кто из нас больший преступник: я, убивший одного человека, или они, отправившие на смерть семь тысяч человек только потому, что у них цифры не сходятся?

Я ничего не отвечал. Мы сидели молча. Уж очень сильное впечатление произвел на меня этот человек. Простое лицо. Прямой взгляд. Сильные руки. Уставший, хотя и уверенный голос.

Немного погодя он начал рассказывать. О том, как сильно он любил свою жену. О том, что у нее было слабое сердце и как она умерла во время родов. Как не хотелось жить и только маленькая дочь удержала его на этом свете. О том, как покупал ей школьную форму, когда она шла в первый класс и ошибся с размером. Как потом всю ночь подгонял юбку, вооружившись ниткой с иголкой. О том, как в седьмом классе она впервые влюбилась и он не знал, что с этим делать. О том, как он ей гордился и как она была похожа на мать. О том, как после школы выскочила замуж и как через год погасли ее глаза. Как однажды ему позвонили из больницы скорой помощи и сказали, что его дочь в коме. Как он обратился в милицию, а там ему ответили, что это обычная бытовуха и заниматься этим некому. Вот если дочь сама напишет заявление или помрет - это другое дело...

Потом он замолчал. Поблагодарил меня за то, что я его выслушал и ушел.

Я еще долго не мог ничем себя занять. Только через час я взял ручку и бумагу и все это записал.

Рабочий день закончился. Мне пора закрывать библиотеку и идти в барак.

Всего вам хорошего.

Берегите себя.