перепост

Люди, побывавшие в плену, рассказали о зверствах путинских оккупантов

16 марта 2014 г.

3

Люди, побывавшие в плену, рассказали о зверствах путинских оккупантов

Выстрелы в 10 сантиметрах от головы, побои, отрезание волос, приложения ножа к телу с угрозами отрезать ухо, или нос, раздевание ... И все это - под смех окружающих снималось на телефоны.
Такое пришлось пережить трем киевлянам - фотографу Олесю Кромплясу, инженеру-элеткронщику Евгению Рахно и журналисту-фрилансеру Елене Максименко.
Девушка говорит, что над ней физически не так издевались, как над ее друзьями Олесем и Евгением, но больше прессинговали психологически.
В пятницу 14 марта 2014 года ребята пообщались с журналистами и рассказали, что происходило с ними 9 и 10 марта, когда вся Украина следила за событиями и переживала за них.
Евгений Рахно: Я - водитель машины, на которой все поехали в Крым. У меня там теща живет, я хотел посмотреть, что там происходит. По мнению людей на КПП, в моем авто была очень профессиональная техника.
У меня было 3 места в машине, первым откликнулся Олесь, потом Леша (журналист, который проехал КПП, потому что до этого пересел в машину крымского друга, а затем рассказал всем о пропавших друзьях), он привел Лену.
Елена Максименко: Главные претензии ко мне возникли тогда, когда нашли мои журналистские удостоверения (их было два), и фотокамеру. Но хуже всего то, что там еще была аккредитация со Штаба Национального сопротивления - из пресс-центра Майдана.
Журналист для них - априори враг, который приехал подстрекать народ и искажать ситуацию.

Олесь Кромпляс: У меня были два фотоаппарата, то удалось объяснить им, что это не профессиональная техника.
Потом они увидели журналистские удостоверения у Елены, но больше всего их взбесило, что у Жени был бронежилет. Он имел на него официальную накладную с МВД, где его купил. Он объяснял, что бронежилет нужен для безопасности ...
После этого нашу машину отогнали подальше на обочину, Елену поставили вдоль, а нас с Женей поставили на колени и сказали поднять руки за голову. На этом блокпосту было около 200 человек, стояли БТРы, палатки. И все эти люди просто начали собираться вокруг нас, читать нравоучения, обзывать майданутыми, параллельно обыскивали девушек с Автомайдана.
Мы еще думали, что в худшем случае нам сейчас прочитают лекции и отправят обратно домой.
А потом подошел какой-то бывший сотрудник спецподразделения украинской милиции «Беркут». Сначала сказал: «Сюда смотри», а потом: « Чего ты смотришь!» И просто ударил меня сильно ногой в живот. Я стоял на коленях. У нас руки были связаны сзади пластиковыми стяжками, у Аленки - скотчем.
Жене доставалось больше, так как это его машина. Она предназначена для бездорожья, там есть домкрат, шнур. У нас расспрашивали, зачем это вам? И при каждом ответе, которой они не верили, его просто били.
Кто-то подошел к моей сумке, увидел пленку от фотоаппарата, и начал кричать: «Это террористы, они были в Беслане!» Но при чем здесь Беслан к обычным фотопленкам?
Аттракцион невиданного садизма
Олесь Кромпляс: Когда они поняли, что мы, по их сленгу, «пассажиры серьезные», повели чуть дальше вдоль трассы и завели в ров. Там тоже поставили на колени. И начался просто самый для них цирк - аттракцион невиданного садизм.
Сначала, когда мы стояли у КПП, мы еще думали, что здесь все нас видят, с нами ничего не случится. Но когда попали в ров - наши надежды, что все будет хорошо, очень быстро растаяли.
Каждый из представителей подразделений, которые там были - бандиты в спортивных костюмах и в тапочках, «Беркут», кавказцы, местные самооборонцы - подходили к нам .
Кто-то с гранатой предложил засунуть мне ее в рот. Кто-то подошел и больно ударил в живот. Спасибо одному моему тренеру, который посоветовал о своих травмы сразу рассказывать людям. Когда мы там стояли, еще с казаком на КПП, я сказал, что у меня серьезная травма головы, и любой сильный удар по голове - и я умру. Поэтому приходили беркутовцы, поднимали мою голову, смотрели на шрам и били по другим частям тела.
Половина вопросов, которые нам ставили какие-то допрашивающие, кто-то просто выливал свой гнев.
Беркутовец подошел и начал угрожать оружием. Сначала он приложил к моей голове пистолет, перезарядил. Кто-то пришел с двумя лопатами и сказал, что будем могилы рыть. Кто-то говорил, что давайте кончайте их, но чтобы не было много крови.
И за три часа, сколько все это продолжалось, мозг начал различать - когда пугали, а когда нет.
Представьте: пришли беркутовцы, достали нож, хватают за ухо. Или Женю вот так спрашивают: «Что тебе отрезать? Нос или ухо?»
Через час таких пыток мы поняли: все, что им нужно - это просто издевательство, что у них есть четкий приказ не бить нас прямо по лицу.
Евгений Рахно Во рву мы лежали с руками сзади. Они положили мне голову набок и выстрелили в 5-10 сантиметрах от лица. Патроны были боевыми. Там виднелась дыра в земле. Мы понимали, что это не холостые патроны. А после этого прикладывали к ноге, к руке, спрашивали: «А что тебе отстрелить?»
Были моменты, когда понятно, что нас берут на понт. Но мы прекрасно понимали, что если у кого-то из них упадет планка - не окажется того, кто сможет успокоить.
Они постоянно провоцировали.

Олесь Кромпляс Представьте себе, нас положили на землю, плечом к плечу. Жени уперлись ногой в спину и навели на голову автомат, а я лежу и смотрю. Перезарядили и выстрелили.
От страха у Жени откинулась голова, я был на 200 % уверен, что он мертв. Мы до сих пор плохо слышим.
Мне разрезали штаны, голый зад ... Нас снимали.

Кто-то подошел и бросил на голову окурок. Я лежу и понимаю, что сейчас все волосы сгорят, чувствую, как что-то печет на голове. Начинаю крутиться и биться головой о землю, чтобы его погасить. Все смеются.
Хватают за ухо и будто пытаются его отрезать тупой стороной ножа. Они стали нам резать волосы. Женя подстригся, а я этого не сделал - вот можете посмотреть.
Евгений Рахно: Подходят и говорят: «А давай мы тебе зубы вырвем». Берут Плоскогубцами и лезут тебе в рот. Их не вырвали, это такой способ запугивания был.
Елена Максименко: Нам, девушкам, досталось меньше в физическом плане, но более психически. Пытались выяснить, на кого мы работаем и кто нам платит, и не стыдно мне писать заказные статьи.
Представители так называемых казаков - страшные люди. Они не «тупые боевики», как «Беркут», они издевались тонко и извращенно.
Один из казаков читал поэму на украинском языке, очень артистично, при этом произнося каждое слово сквозь зубы с ненавистью. И потом рассказывал, что в мире перенаселение и надо лишних людей отстреливать: «А кого отстреливать, так это таких людей, как вы?»
Подходили и говорили: «Как тебе доказать, что »Небесная сотня« в аду? Только отправить тебя туда, чтобы ты объяснила, что они неправы».
Заставили снять шнурки с кед, один из мужчин начал шнурком меня душить, ударили кулаком в скулу, отрезали часть волос.
Говорили, что сейчас убьют моих друзей у меня на глазах и отрежут им головы, угрожали отрезать мне ухо. Я пыталась вести с ними диалог, что мы не хотим войны. Мне кажется, что это немного сняло напряжение.
Был «зеленый человечек». Он подходил время от времени и говорил: спокойно, вас не убьют, главное не делать глупостей, не делать резких движений. «Я ШЕЛ БЕЗ ШТАНОВ И ТРУСОВ, КАК КОЗАК Гаврилюк »
Олесь Кромпляс: Дальше нас доставили в подвал этого ГАИшного КПП. С этого рва к КПП я шел без штанов и трусов, как казак Гаврилюк. Все стояли и хохотали. Все это документировалось на видео.
Весь подвал 3 на 3 метра был устлан старыми куртками и матрасами. Мы поняли, что это надолго. Что это система, не мы здесь первые и не мы последние. И можем здесь пробыть долго.
Нас предупредили, что при любом шорохе стреляют в темноту.
Потом пришел военный, начал материться на всю эту организацию и сказал, что машина давно ждет. Нас погрузили на бортовой тентовый КАМАЗ. Просто как скот, лицом вниз.
Все это время мы были со связанными руками, в общем где-то часов 13.
К нам приставили двух автоматчиков с «самообороны», они не прятали свое лицо, они какие-то добрые, адекватные. И нас повезли - это был еще один момент, когда мы в очередной раз стали прощаться с жизнью: думали, что нас везут просто до посадки и там уже расстреляют.
Елена Максименко: При том уверяли все время, что все будет хорошо.
Олесь Кромпляс: Но мы уже начали понимать, что когда угрожают, что сейчас расстреляют - не так страшно. А когда тебе говорят, что все будет хорошо, то понимаешь, что теперь точно расстреляют.
Нам разрешили сесть. Они были хорошие, эти представители «самообороны». Нас, например, одели. Мы были связаны, они там заправили нас, у меня вообще было вместо брюк какие-то лохмотья.

Елена Максименко: Потом мы долго ехали, возможно, часов пять. Далее был еще один момент, когда нас высадили из этого кузова ...
Евгений Рахно: Это был маршрут Симферополь - Бахчисарай - Севастополь.
Елена Максименко: Когда мы приехали, уже была ночь. Нас поставили лицом к стене, руки за спину, сказали так стоять. Это продолжалось около двух -трех часов, и все время за нашими спинами ходили люди с автоматами. Было очень страшно. Казалось, что в любой момент дадут команду - и все.

Затем нас поодиночке начали заводить внутрь здания - это была военная база, гауптвахта так называемая. Там каждого из нас в отдельности допросили, отдельно каждого раздели и рассмотрели вещи - все это записывалось на камеру. Отдельно провели анализ на наличие наркотиков в крови.
Олесь Кромпляс: Они очень удивились, когда анализ вышел чистый.
Елена Максименко: Они реально были уверены, что мы все наркоманы на Майдане.
Далее до одиннадцатого числа мы находились в этих камерах. Каждого в свое время водили на допросы.
Олесь Кромпляс: На этой гауптвахте каждый допрос снимался, говорили который час. Нас задержали на КПП, у Армянска где-то в 16- или 15.30. Последнего Женю, завели в камеру в 3:00 ночи.
То есть примерно 11 часов мы были в одежде, которая была предназначена для машины: футболки, жакет, а я без штанов. Мы провели на холоде где-то +2 +3 градуса 12 часов.
Нас трясло, но мы стояли и ждали своей очереди. Когда нас двое только осталось нас завели в коридор, мы ждали, пока нас дальше примут.
Евгений Рахно: Те, кто нас охранял на улице, сами замерзли. При этом они были соответственно одеты.
Елена Максименко: Люди в этом помещении относились к нам наиболее вменяемо, по сравнению с «Беркутом» и «казаками», это общение можно было назвать даже приятным.
Не было хамства, к нам все обращались на «вы», спрашивали все время, не нужна медицинская помощь. Возможно, это своего рода такой PR ход, чтобы показать этих военных как положительных героев.
Нас водили регулярно на допросы, меня пытались расколоть на какую-то журналистскую шпионскую деятельность. Заставили сказать пароль своей почты, анализировали мои письма, мои СМС спрашивали: «Зачем ты писала статью о российской агрессии? » Я сказала, что не писала такой статьи, а они - в почте написано, ссылки с вашей фамилией. Я спросила, какое издание - они «заглохли». И таких моментов было много.
Олесь Кромпляс: есть каждому предъявляли разные обвинения. У меня пленка, которая вызвала почему-то очень большое удивление: они увидели, что у меня очень много фотографий с Майдана, с первых рядов. Есть также и с антиМайдан.
При мне остался кошелек с деньгами, они в нем нашли «счастливые билетики», которые я как дурак хранил. Они сразу их увидели, описали, - у них было подозрение, что там какие-то шифры записаны.
То есть мне «предъявили» какую-то шпионскую деятельность. Спрашивали, на кого работаешь, кто передает данные, с кем мы должны встретиться и так далее.
Я говорил правду. Ведь если схватят на лжи, будет еще хуже. Затем, когда сказали, что машина уже приехала, то вывели всех.
Елена Максименко: Нас все время пугали «Беркутом», если им ответы не нравились. Мне они говорили, что в следующий раз будешь говорить с «Беркутом». И из неофициальных разговоров, они говорили, что это киевский «Беркут», который сейчас в Крыму и которому Россия предоставила паспорта.
Не знаю, насколько это правда, но эту версию мы слышали много раз от разных военных, от разных людей.
Олесь Кромпляс: Когда нас отпустили, то посадили в «Мерседес - Вито».
Пришел подполковник какого-то спецподразделения Российской Федерации и сказал, что ему все равно, что мы напишем. Он сказал, что у него есть цель - нас здоровыми доставить к этому КПП и договориться с «Беркутом».
Сказал, что эти казаки и «Беркут» никому не верят, что они вышли из-под контроля, он будет пытаться договориться, чтобы нас пустили.
Далее нас просто привезли на то же КПП. А там просто как Мордор: одни копают что-то, другие - закапывают, техника едет.
Машины не пускают, БТР перекрыл дорогу, машины из Армянска в Украину не пускают. Стоят много машин без номеров. Далее мы стали под прикрытием двух БТРов Российской Федерации.
Через полчаса им удалось нас пропустить через «Беркут», мы подъехали к казаков, которые не хотели отдавать Женин машину. Оказалось, что они на ней уже где-то катались и на охоту ездили, она была вся в грязи. Потом наши охранники в боевой готовности нас провели и посадили в машину. Нас пропустили в украинском КПП.
От автора этого блога: Русские, задумайтесь, за каких мразей будут умирать ваши сыновья если начнется война.