Очень страшные истории из жизни офисного планктона

копипаста

Мой друг Володя больше не отдыхает со мной в Крыму. Мой друг Серега больше не пишет мне в айсикью. Меня давно никто никуда не зовет в пятницу вечером. Когда я возвращаюсь домой, меня там никто не ждет.

Точнее, так: меня там ждет жена Тамара, про которую, по-хорошему, нельзя сказать, что она мне никто. Но всех ведь учили в начальной школе: местоимение “кто” следует употреблять, когда говоришь о людях, живых существах. А та, что ждет меня дома, не похожа на живую. Тамара похожа на испуганного зомби: глаза стеклянные, кожа серая, голова немного на бок и подергивается. Такой она приходит с работы. И что удивительно, ей вовсе не приходится стоять целый день на громыхающем конвейере, вычищать от зари до зари поганые ямы или топить круглосуточно в тазике котят. Короче, она не делает ничего такого, от чего нормальный человек способен потерять всю волю к жизни и превратиться в зомби. Тамара — маркетолог в Крупном Издательстве.
В советские годы о такой профессии можно было только мечтать. Тогда и без лозунгов было понятно, что книга — лучший подарок. Никаких маркетинговых ходов не надо. Но времена изменились: Тамара и ее коллеги работу свою ненавидят. Признаваться в этом публично в КрупИзде не принято, но профессиональный сленг тенденцию выдает. Так сообщение: “Дебилы перестали жрать голубиное дерьмо”, которое, скажем, главврача психиатрической больницы могло бы сильно обрадовать, Тамару мою огорчает. Из этой шифровки явственно следует: читательский интерес к творчеству писателя Голубева пошел на спад. А значит, концепцию продвижения данного автора на книжном рынке придется переписывать.
Впрочем, нельзя сказать, что корень Тамариных бед и причина ненависти к работе заключаются только лишь в отсутствии таланта у графоманов и вкуса к дерьму у книгочеев. Скорее наоборот. Она сначала ненавидит работу, а уж потом — все, что с нею связано. По ее же словам, Тамару “физически тошнит” уже от того, что каждое утро ей нужно приходить в офис, включать компьютер, открывать опостылевшие экселевские файлы, выслушивать нарекания и поучения от шефа, пить с коллегами чай.
Но больше всего Тамара не любит понедельники. Подъем в 7.30. Выход в 8.30. Час булькать по пробкам. В 9.30, за полчаса до официального начала рабочего дня, у них проходит “мотивационный утренник”. Все стягиваются в  аквариум конференц-рума и конспектируют гениальные мысли, посетившие шефа в выходные дни. Опоздаешь больше чем на 15 минут — штраф $100.
В офисе Тамара старается не возникать, а если ткнут пальцем, отвечает с бодрой придурью. Деньги, которые она получает за работу, давно не окупают моральные затраты на нее. Зато по пятницам в глазах у зомби просыпаются искорки: Тамара погружается в счастливое беспамятство, длящееся весь уикенд.
Я говорю ей:
— Уволься.
Она отвечает:
— Не надо опять. Ты сам прекрасно знаешь, что на твою зар­плату мы не проживем.
Это и действительно не новость. Считали, прикидывали, ужимали бюджет — не проживем.
— Давай найдем тебе другую работу. Без дебилов и дерьма.
— Ну какую другую? — раздражается Тома; я обнимаю ее за плечи. — Посмотри на Вовку, на Серегу, на себя… Это какой-то тупик.
И разговор тонет, как “Титаник” в ледяном океане молчанки. Что ж, я тем временем раскрою вам секрет странного поведения моих друзей.
Мой друг Володя больше не отдыхает со мной в Крыму. Объективная причина тому — климат. Так уж сложилось, что в ноябре и марте в Крыму не сезон. Конечно, если прогнозы ученых сбудутся, в ближайшее время повсеместно наступит потепление и купаться в Черном море можно будет круглый год, мы с Володей еще рванем на ЮБК. А пока дело швах: мой друг работает менеджером в торговом представительстве западной компании. И в его контракте мелким по белому написано: “Ежегодный оплачиваемый отпуск предоставляется единовременно в количестве 24 рабочих или 30 календарных дней в марте или ноябре”. Такова реальность бизнес-плана — в другое время отдыхать нельзя. И это, кстати, называется у них “демократичная компания”. Ведь выбор же есть и решение за тобой. Вот мы с Володей и решаем весь октябрь (или февраль), чем он станет заниматься целый месяц.

Vovan [6:09 PM]: можно снова в египет или в тай, но, боюсь, опять получится как в прошлый раз :-P
NIL [6:09 PM]: Не надо, как в прошлый! Побереги здоровье хоть в этом году. Займись чем-нибудь созидательным.
Vovan [6:10 PM]: я думал об этом
Vovan [6:10 PM]: можно, например, написать шаблоны докладных записок по всем возможным поводам. их не много, около ста. зато потом можно будет не отвлекаться от работы: вставил текущую дату, и порядок. класс?
NIL [6:11 PM]: Ты больной!
Vovan [6:15 PM]: похоже…
Vovan [6:15 PM]: и с каждым днем я все меньше понимаю, зачем мне это надо
NIL [6:15 PM]: Что именно?
Vovan [6:15 PM]: такая работа, такая жизнь…
Vovan [6:18 PM]: со стороны кажется, что все это круто, карьерный рост, путешествия, телки, бухло… но на самом деле я даже не понимаю, что происходит вокруг. я тупею. я создал себе страницу на одноклассниках…
NIL [6:25 PM]: Надо нам встретиться всем, посидеть. Томка вон тоже хандрит…
Vovan [6:25 PM]: надо.
Vovan [6:25 PM]: кстати, а как там серега?
NIL [6:26 PM]: Не знаю, сто лет его не слышал. Мой друг Серега больше не пишет мне в айсикью…

У Сереги, между прочим, компания отечественная. Правда, чем он там занимается, я не знаю. Это top secret. Серега давал подписку о неразглашении. Нет, ему не запрещают включать ICQ на работе. Но всю переписку беззастенчиво читают. Серега предпочитает не рисковать. Он даже дресс-код со­блюдает. До сих пор не верится: раздолбай Серега, первый тусовщик нашего курса, отказался от джинсов, толстовок и кед. Теперь он ходит на работу в строгом костюме серого цвета. Галстук, сорочка на крахмале, все дела. Недавно он купил машину. Подержанная бэха. Многие думают, что у Сереги сумасшедший оклад, а тачка новая. Пусть думают, считает Серега. Он предпочитает не высовываться.
Да мы, если честно, все предпочитаем не рисковать и не высовываться. Я, Серега, Вова, Томка и еще миллионы таких же белых воротничков. Офисный планктон. Что твои фекалии в проруби — тонуть не тонем и с места не течем. Мы живем по внутренним уставам компаний, в которых работаем. Мы давно променяли свой смех на притворные улыбки, отдых — на корпоративные вечеринки, дружбу — на тимбилдинг, жизнь — на офисное рабство. Мы живем процентами ипотек и кредитов. Емейлом по кругу шлем друг другу приколы. Ненавидим свое “шефство” за самодурство и втайне метим на его место. В еще большей тайне мечтаем о революции.
“Эх, — вздыхаю я, валяясь на диване, — вот когда-нибудь схвачу злодейку-судьбу за самое горло, все поменяю, всех пошлю к такой-то матери, а жирному боссу своему — всей правды в лицо наговорю”. Дерзко, красиво, свежо! Когда-нибудь. Да. А пока, пожалуй, надо выспаться. Потому что завтра хоть и суббота, но надо в офис сверхурочно. К тому же меня давно никто никуда не зовет в пятницу вечером.