Е.Щё немного о вещах и сексе
Эта выставка никак не
называется, но красноречива до невозможности. Экспозицию составляют 16 работ
молодой одесской художницы, которые не имеют ничего общего с привычной для
любителя крымской живописи формой произведений живописного искусства.
Елена
Щекина для здешней публики - новость. Она пишет только обнаженную натуру, причем
только женскую. Говорит, что близка к постэкспрессионизму, а за день до открытия
выставки защитила кандидатскую диссертацию. А ну-ка, совместите три
перечисленных факта -- постэкспрессионизм + к.ф.н. + ню -- это даст такое
сочетание, которое дух вышибет вон из особо чувствительных натур. Попробуем,
однако, устоять на ногах.
Оглядимся.
На стенах висят довольно внушительные по габаритам холсты на
подрамниках. Рам нет. Само по себе возникает ощущение незавершенности, того, что
все еще находится в работе, все еще неокончено... Вроде бы взяли работы из
мастерской, но взяли ненадолго.
Перечень работ довольно нейтрален: "Трио",
"Экспрессия", "Дамская комната", "Отражение", "Рояль", "Натюрморт",
"Курильщица", "Три грации" и так далее, в той же умеренной манере. Но сами
работы! -- отнюдь...
Критики-мужчины пишут, что "мазок Елены упруг и терпок -- так
гладят девушку по бедру, так слизывают языком шампанское, предательски стекающее
все ниже по ложбинке спины", что, возможно, она "прислана инопланетным разумом
осуществить сексуальную, живописную, и прочие революции". Боюсь, в
мужчинах-критиках чересчур вздымается их мужское начало в процессе
искусствоведческого анализа.
В романтическом порыве некоторые из них даже
переплетают искусствоведческий текст с поэтическим, цитируя Мандельштама.
Подойдемте к картинам поближе, может, и нам навеет?
Вот, к примеру, две рядом висящие картины. Одна называется
"Рояль", другая -- "Натюрморт". Обе тяготеют к декоративному решению и в
каком-то смысле просятся украсить определенный интерьер: фактурные мазки и
рисуночные линии, перепутываясь, длятся и образуют в результате натуру, но
только не в привычной, не в бытовой ее ипостаси. Тонкий карминный красный
стекает линией безвольно опущенной кисти. Привлекает внимание к ногам
"постановки".
На черной крышке рояля сидит натурщица, ноги на клавишах, слегка
разведены в стороны, лица не видно. Рядом в качестве натюрморта -- другая
натурщица, но уже в чулках. Как вы думаете, это -- провокация?
Вот Елена
совсем не считает свои работы провокационными: "Не знаю... они мне кажутся
такими спокойными", -- сдержанно и как-то даже с прохладцей говорит она.
Спокойными. Слово, конечно, не живопись, но эти женщины
на картинах уж как-то чересчур с-покойны...
Вещь. Коричневый цвет
вещи,
чей контур стерт.
В комнате больше нет
ничего -- натюрморт.
Это уже
Бродский. И одесский искусствовед Виталий Абрамов, наставник Елены Щекиной и
исследователь творчества Кандинского, на торжественной церемонии открытия, как
бы войдя в творческий ступор, почти пересказал тяжелый и мрачный "Натюрморт" от
Бродского, своими словами: "пустая комната... пустая комната... пустая..."
А
коль экспрессионисты (а тем паче и постэкспрессионисты!) не прячут эмоции за
политесы, то будем считать, что и нам позволено дочитать еще одну строфу из
навеянного памятью:
Вещь можно грохнуть, сжечь,
распотрошить,
сломать.
Бросить. При этом вещь
не крикнет: "... мать!"
Не бойся,
читатель! То, о чем вы читаете, и то, на что, возможно, посмотрите -- всего лишь
вещь. И Мандельштам с его романтическим идеализмом тут совсем не при
чем.
А знаете, почему на этой выставке возникает ощущение, будто бы
вам на голову свалился автобус, доверху набитый недоодетыми девушками модельной
внешности, но при этом сохраняющими полнейшее хладнокровие и спокойствие?
Оставим этот вопрос для размышлений и перейдем от "Рояля" и "Натюрморта" к
другим, привлекающим внимание работам.
Довольно интересной, по отзывам художников, является "Курильщица"
-- погрудное изображение молодой женщины, выполненное в динамичной, эскизной
манере. Ее взгляд, изучающе-насмешливый, что называется "цепляет" и вызывает ряд
искусствоведческих ассоциаций.
Напомню вам скандальную в свое время работу
Эдуарда Мане "Завтрак на траве", на которой в обществе одетых франтов изображена
.
Что в ней было вызовом и скандалом? --
правильно, взгляд этой женщины. Он был таким откровенным, таким проникающим,
таким глубоким, что даже одни воспоминания об этом взгляде заставляют диафрагму
взлететь к сердцу, а внизу живота ощутить сладкую тяжесть. Взгляд! Он делал душу
нагой, но почему-то невыразимо сильной и, кстати, космически
женственной.
Тогда, в Парижском "Салоне" произошло то, о чем Фрейд сказал:
"Культура стала метафорой секса". Видим ли мы тоже самое или картины Елены
Щекиной -- явление с точностью наоборот? Возможно, сам секс стал метафорой
современной культуры?
Обратимся к поздним исследованиям по культуре Юрия Лотмана,
изложенным в его книге "Культура и взрыв" в 1992 году. Известный ученый в своих
последних работах как бы возвращает нам свободу выходить за пределы и нарушать
границы в поисках ответа на поставленный вопрос.
Он пишет: "Эпохи, в которых
секс делается объектом обостренного внимания культуры, -- время его упадка, а не
расцвета. Из области семиотики культуры он вторично возвращается в область
физиологии, но уже как третичная метафора культуры. Попытки возвратить в
физиологическую практику все те процессы, которые культура производит, в первую
очередь, со словом, делают не культуру метафорой секса, как утверждает Фрейд, а
секс -- метафорой культуры. Для этого от секса требуется лишь одно -- перестать
быть сексом." Да простит читатель громоздкую цитату, но она-то и раскрывает
секреты спокойствия картин Щекиной.
В целом это повод для рыданий
человечества. Но к счастью (для создателя полотен), работы Елены чрезвычайно
пользуются спросом. Одно то, что на открытии выставки половину публики
составляла богема, а другую -- деловые люди, говорит само за себя.
От себя
добавлю только одно: по-разному можно относиться к увиденному, но чем больше
художественных выставок, тем лучше.
Смотреть на них, размышлять и делать
выводы -- это ли не подарок любого кризиса.