Любовь до смерти

Новая война началась. Пока холодная

Пусть смутно, но помню последние годы холодной войны — состояния мировой системы, в котором две сверхдержавы, США и СССР, боролись за политическую гегемонию. Холодной эту войну называли потому, что главные протагонисты избегали прямых военных столкновений, однако провоцировали бесконечные локальные конфликты по всему миру. На протяжении четырех десятилетий и одна, и другая сторона в той или иной форме (в виде экономической помощи, поставок оружия, военных советников, а иногда и «неофициальных» воинских подразделений) поддерживали противоборствующие стороны в странах третьего мира. Понятно, что такая «помощь» раскаляла даже гипотетический конфликт докрасна. Шрамы той войны, а иногда, как в случае с Северной и Южной Кореей, и незажившие раны, обезображивают облик планеты до сегодняшнего дня.

После прихода к власти Михаила Горбачева и последовавших за этим эпохальных событий холодная война была окончена. Кто-то уверен, что она закончилась поражением и распадом СССР. В России этого мнения не разделяют. В программной статье о суверенной демократии для России на тот момент заместитель администрации Владимира Путина Владислав Сурков заявлял: «Россия приведена к демократии не «поражением в холодной войне», но самой европейской сущностью ее культуры. И еще раз: не было никакого поражения».

Впрочем, идеологи на то и идеологи, чтобы внушать людям нужные с их точки зрения мысли. То, что распад СССР стал для многих россиян психологической травмой, далеко не секрет. И дело не только в советской ментальности. На протяжении столетий самосознание России формировалось в русле идеологемы Третьего Рима — концепции, согласно которой именно она стала последним оплотом православия (читай христианства), хранительницей истины, новым (и последним) богоизбранным народом. Необходимой частью идеологемы была величественная история Русской православной церкви, начинавшаяся с Киевской митрополии. Поэтому утрата Украины и Киева в этой сакральной истории выглядела как трагедия и нелепость. Я вообще уверен, что «секуляризация» российской истории могла бы стать основой для нормализации украино-российских отношений в будущем, но это — отдельная тема. Сейчас речь идет о том, что «особый» статус Украины для России, похоже, уже развязал новую холодную войну.

Самые сложные отношения не являются войной в случае, если хотя бы на горизонте брезжит лучик надежды. Однако США и Россия предприняли демарши, ставящие их отношения под большой вопрос. Сначала американский Конгресс единогласно одобрил закон H.R. 5094 «О поддержке стабильности и демократии в Украине», в котором закрепил «вечный» (в свете высказываний Владимира Путина о том, что Крым — это «навсегда») статус антироссийских санкций. Вчера прилетела «обратка»: односторонний выход России из соглашения по переработке плутония с заведомо неприемлемыми для США условиями возвращения. Речь, в частности, идет не только о необходимости отмены санкций, но и о выплате компенсаций за нанесенный ущерб.

То, что дело плохо, «просигнализировали» горячие точки — полусорванное перемирие в Украине и катастрофа в Алеппо. Симптоматично то, что вместо 14-часовых переговоров, к которым еще недавно были готовы и американская, и российская стороны, последовал полный отказ (со стороны США) от переговорного процесса и сотрудничества. Похоже, самые плохие предсказания сбываются, и мы становимся свидетелями начала новой войны.

Опыт прошлой холодной войны говорит о том, что ни одна из более-менее заметных стран не может остаться в стороне и не войти в один из конфликтующих лагерей. Единственная надежда на то, чтобы не стать в этой войне «объектом помощи» — то есть территорией горячего конфликта. Однако для Украины, похоже, это несбыточная надежда.

www.uisgda.com