Как я лежал в больнице

впечатления

Довелось мне недавно полежать в больнице одного областного центра. В обычной такой среднестатистической больнице обычного такого среднестатистического областного центра. И поскольку среднестатистичность и того и другого, судя по всему, несомненна, спешу поделиться своими впечатлениями. Для пополнения, так сказать, энциклопедии украинской жизни и в назидание потомкам.

Хотя, здесь я сразу должен оговориться. Дело в том, что несмотря на вполне достаточную степень среднестатистичности данной больницы, обстоятельства моего попадания туда были не совсем среднестатистичны, так как я ложился по блату. Причем вполне ощутимому: врач был моим хорошим знакомым. То есть, отношение ко мне, вообще говоря, было не совсем таким, как к простому смертному украинцу, а гораздо лучше. Тем не менее, несмотря на такие сопутствующие обстоятельства – или наоборот, именно благодаря им – то, что я собираюсь описать, будет выглядеть особенно вопиюще. Другое дело, что именно вопиющесть сегодня вполне среднестатистична.

Итак, оказался я в больнице потому, что мне нужно было удалить варикозную вену на ноге. Вообще-то операция была уже вторая, потому что первая, сделанная в частной клинике несколько лет назад, оказалась неудачной. Конечно, можно было обратиться в ту же частную клинику – которая, кстати, располагалась в здании этой же больницы – однако после того как я однажды случайно увидел главврача этой клиники (именно он делал мне операцию), паркующим крутецкий мерс, и после того как прочитал рекламу этой же клиники, гласившую, что теперь они еще и восстанавливают девственность, я понял, что одной операцией дело вряд ли обойдется. Да и с деньгами у меня тогда было как-то особенно паршиво.

Поскольку я был «блатной», устройство в палату прошло вполне удачно, ну, то есть, оформляли меня не два часа, как это обычно происходит, а всего лишь час. Мне даже досталась специальная послеоперационная кровать (а не с панцирной сеткой, как у остальных). Хотя, по правде сказать, такая шикарная кровать досталась мне не столько благодаря знакомству с хирургом, сколько по счастливой случайности. Ну и еще потому, что шустрый я парень.

В общем, занял я кровать и стал обозревать окрестности.

Палата была вполне так ничего. Из 8 коек были заняты только 4. И то один мужик был на дневном стационаре, а другой собирался на следующий день выписываться. Дизайн палаты был вполне традиционный: крашенные до середины голубенькой масляной краской стены, выложенный еще советской пластиковой (или не знаю, из чего они там ее делали) плиточкой пол, местами, как говорят музейные работники, утраченной, умывальник в углу. СССР, в общем. Кстати, больница, в которой я оказался, была вполне современной – построенной на закате Советского Союза. Что правда, ремонт, скорее всего, последний раз делался тогда же.

Обозрев окрестности и пообщавшись с мужиками, я начал думать, что все складывается – по нынешним, разумеется, временам – вполне удачно. Картину несколько омрачило то, что, как оказалось, вода в больнице бывает только в течение нескольких часов в день. Причем, часто не в утренние часы. То есть, именно тогда, когда все испытывают острую необходимость в ватерклозете, воды в больнице часто не было. Пользуясь случаем, хочу выразить свое восхищение героическими санитарками, которым в данных условиях все-таки удавалось поддерживать относительную чистоту в туалете и вообще во всем отделении. Ну, или, по крайней мере, ударными темпами ликвидировать последствия нашей (я имею в виду, больных) жизнедеятельности.

Операцию мне назначили на следующий день. Никаких особых анализов у меня брать не стали, только анестезиолог, зашедший на несколько минут в палату, спросил, нет ли у меня аллергии на лекарства. Я сказал, что нет и, выйдя с ним в коридор, сунул ему в руку несколько сотен: блат блатом, а традиции еще никто не отменял.

На вахте мне выдали список лекарств и перевязочных материалов, которые мне надо было купить в аптеке на первом этаже. Естественно, с бо-о-о-льшим запасом. Как говорится, чтобы хватило и мне, и тому парню. Я сходил купил и отдал медсестре. Получилось как-то особенно дорого. Что в общем-то меня не удивило: как известно, аптеки при больницах обычно не из дешевых.

Еще одно подготовительное мероприятие состояло в том, что вечером мне сделали клизму. Завели в какое-то темное (уже вечерело, а лампочки горели как-то невнятно) помещение с выкрашенным коричневой краской полом, кушеткой (тоже явно из советских времен, знаете, с такой коричневой, потертой клееночкой) и одиноко стоящим у стены унитазом.

Саму процедуру описывать не стану, чтобы пощадить психику читателей, скажу лишь, что так получилось, что время ее проведения не совпало с тем периодом, когда в больницу подавали воду. Так что пришлось мне пользоваться запасами, предусмотрительно сделанными сотрудниками отделения.

Поскольку все это заняло довольно много времени, мужики-соседи по палате по моему возвращению не преминули отпустить в мой адрес несколько остроумных и не лишенных изящества и тонкости замечаний.

Как я уже неоднократно упоминал, я был не совсем простой пациент, поэтому операцию мне долго ждать не пришлось: часов в 10 я уже сидел у входа в операционную. Подошел мой врач, посидели, поговорили. Потом меня позвали внутрь.

Описывать операцию так же смысла не вижу, поскольку, как все понимают, большую ее часть я был без сознания. Проснулся уже в палате. Причем довольно поздно. Отчасти потому, что операция, как я потом узнал, длилась больше часа, отчасти потому, что долго отходил от наркоза.

Через некоторое время ненадолго забежал мой врач. Поинтересовался, как у меня дела и тихо поматерился по поводу того, что операционный стол не поднимался, и ему все время операции пришлось стоять на корячках. Мне ничего не пришло в голову, как только сочувственно улыбнуться.

На поправку я пошел довольно быстро: все-таки организм молодой. Было только несколько трудностей. Во-первых, питание. Кормили в больнице ужасно, поэтому приходилось добирать самостоятельно. К большинству мужиков, которые лежали со мной в палате (вместо выписавшихся «подселили» нескольких новых), приходили родственники – матери, жены и т.п. Мне же носить «хавчик» было некому – ну, так получилось. 

Обычно проблема решалась так, что я просил кого-нибудь из «дневных» (то есть тех, кто лежал на дневном стационаре) сходить в магазин. Просить медсестер было, конечно, бессмысленно: они сами иногда посылали за хавкой «ходячих» (то есть тех больных, кто мог передвигаться).  

Кстати о медсестрах.

Помню, когда я еще был совсем молодой и лежал в больнице чтобы откосить от армии (что мне и удалось), медсестры всегда приходили, чтобы сделать тебе укол, позвать на процедуру и т.п. Теперь же для того чтобы медсестра поставила тебе, например, капельницу, тебе нужно было идти ее искать, потом просить, а потом долго ждать, когда она наконец придет. Причем не факт, что искать и просить не приходилось дважды. Я уже не распространяюсь о том, что когда она делала тебе, например, укол, у нее был такой вид, будто она делает тебе одолжение, за которое ты должен быть ей благодарен до конца жизни. Хотя, с другой стороны, а что еще ждать от медсестры, у которой зарплата тыща гривен с копейками?

Еще одной проблемой, о которой я, впрочем, уже говорил, было периодическое отсутствие воды. Однако к этому тоже как-то приспособился (смириться – это ведь тоже «приспособиться»?).

Однако потом начались более серьезные проблемы. Через несколько дней после операции меня позвали на очередную перевязку. Когда бинт размотали, оказалось, что в том месте, где ранее у меня была особенно замысловато извитая вена, под кожей скопилась кровь. Дежурный врач, который делал перевязку (не мой знакомый) взял какой-то металлический инструмент и залез им в рану, чтобы спустить излишек крови. Я, конечно, напрягся, однако мужественно все вытерпел (не плакать же при медсестре). Покряхтел только чуток. Да, перевязку, кстати, делали в том же кабинете, в котором перед операцией мне делали клизму.

Через пару дней после только что описанной процедуры, во время которой я вел себя как настоящий мужик (лишний раз напомнить об этом, думаю, не помешает), нога моя начала меня как-то особенно беспокоить. Причем как раз в том месте, где перед этим полазил врач. Сперва просто ныло, потом начало «постреливать», причем все сильнее и сильнее, потом мне стало трудно ходить, потом пропал аппетит и поднялась температура.

Так получилось, что разыгралось все это у меня на выходных, когда моего врача не было. Дежурный врач тоже куда-то пропал. От медсестер же добиться чего-либо было в принципе невозможно.

В общем, ситуация с моей ногой начала проясняться только в понедельник, да и то не сразу. Пока прошел обход, пока я смог сказать своему врачу, что с моей ногой что-то не так, пока дождался, что меня позовут в перевязочную, время подошло к обеду.

Наконец, ногу разбинтовали. Оказалось, что у меня началось воспаление, причем вполне конкретное. Что правда, ничего страшного пока не произошло и все можно было исправить. Врач прописал мне какие-то антибиотики, я еще раз сходил в аптеку, потратил еще одну небольшую кучку денег и через несколько дней все прошло.

Как я потом узнал, вообще-то антибиотики нужно назначать сразу после операции, как раз для того, чтобы не было осложнений. Однако врач то ли решил, что поскольку я человек еще молодой, мой организм со всем справится без антибиотиков, то ли просто забыл их назначить.

Еще несколько показательных историй, случившихся, пока я лежал в больнице.

За несколько дней до выписки привезли молодого парня, лет 25. Как я понял, он пытался вскрыть себе вены, но неудачно. Особого вреда он себе не нанес, однако в подобных случаях полагается человека подержать пару дней в больнице.

Вскоре после того, как его привезли, пришел полицейский – опер в штатском – его допросить (тоже так полагается).

Так получилось, что на тот момент в палате никого кроме меня не оказалось, так что я стал единственным свидетелем «допроса» (не считая, конечно, заведующего отделением, который по должности должен был там находиться).

Почти сразу выяснилось, что парень несколько лет назад сидел за кражу. Потом вышел, некоторое время нигде не работал, потом началось АТО. Он записался добровольцем. В зоне АТО он пробыл около пары месяцев, потом вернулся. Не знаю, по какому поводу, вроде ранений у него не было. Может просто сбежал.

Еще один момент, который выяснился во время разговора, был тот, что у парня был туберкулез, правда в закрытой форме.

И, наконец, самое интересное – у нового постояльца нашей палаты была «белочка». Судя по всему, на почве неумеренного употребления паленого спиртного.

Как только опер это понял, ему сразу стало как-то неинтересно, и он ушел, оставив бывшего бойца АТО на попечение врачей. Точнее, мое. Потому что, как оказалось, врачей он тоже как-то не особенно интересовал, медсестер тем более, а из моих обычных соседей ночевать в тот раз никто оставаться не собирался: последний буквально сбежал, узнав, что у вновь прибывшего туберкулез.

Туберкулез – не туберкулез, но спать мне в ту ночь не пришлось. Через каждые 5-10 минут мой новый сосед по палате вскакивал с кровати, начинал что-то выкрикивать, иногда подбегал к окну. Кажется, он все ждал брата с «термоском» (судя по всему, он давно не ел, и ему казалось, что где-то за углом брат не то принес ему бутерброды с чаем, ни то сам их уминает).

Когда пришло утро, я был совершенно вымотан. Что касается нового соседа, то он, похоже, ничуть не утомился и продолжал все так же скакать. Наконец, часам к десяти, пришел обход, и я смог указать своему врачу, что с вновь прибывшим явно что-то не так, и что я не спал всю ночь. Он сочувственно покивал и сказал, что его сегодня выпишут.

Что меня особенно удивило – это то, что никто из осматривавших и разговаривавших с бедолагой врачей не понял, что у него явно не все дома, и что его нужно держать не в обычной больнице, а в психушке. Когда же, наконец, до кого-то все-таки это дошло и ему вызвали скорую с санитарами, он просто сбежал.

Следует заметить, что подобные случаи происходили не так уж редко. Например, через несколько дней такого же кадра поместили в соседнюю палату. Мужики, лежавшие в той палате, потом жаловались, что он тоже не давал им всю ночь спать, постоянно вскакивая и пытаясь включить телевизор (в их палате был телевизор, в моей не было). При этом, похоже, на их жалобы персонал тоже реагировать не спешил.

Еще один вполне показательный и, судя по всему, совершенно типичный случай.

Как-то – это было как раз тогда, когда у меня воспалилась нога – скорая привезла парня примерно моего возраста. Звали его Роман. Ночью у него был приступ аппендицита. Он долго мучился, и уже утром его мать все-таки вызвала скорую.

Операцию ему сделали в тот же день. Когда его привезли и сгрузили на кровать, в бреду, отходя от наркоза, он еще долго повторял, что он же солдат, а солдат должен терпеть боль.

Ближе к вечеру (он уже был в сознании) зашел врач, который его оперировал. В палате кроме нас троих была только мать Ромы.

Встав в ногах кровати и держась за ее спинку, врач начал рассказывать, что операция оказалась не такой простой, как он считал поначалу, что вокруг аппендикса оплелась кишка и ему пришлось долго ее разматывать, и т.д., и т.п. Закончилось все тем, что он попросил у них денег за свои труды (или потребовал – как кому нравится). Не помню точно сумму, но довольно много. Мать Ромы начала говорить, что у нее столько нет, на что врач ответил, что Рома ведь работает. Дальше я не стал слушать по причине собственной деликатности и вышел из палаты, точнее, выхромал (ну или выковылял).

Не знаю, чем там все кончилось, ну, то есть, заплатили они врачу или нет. Я предлагал его послать – все равно ведь операцию уже сделали. Хотя, подозреваю, что все-таки заплатили.

Мы потом еще довольно много общались с Ромой. Оказалось, что он был вольным борцом и работал охранником в кафе. До этого несколько лет работал на стройках в Подмосковье, потом – в горсвете. Недавно его бросила девушка, с которой он прожил несколько лет. По этой причине он очень тосковал и периодически вступал в беспорядочные связи с разными женщинами. В основном – со студентками. Еще он очень любил советские мультики. В общем, вполне нормальный такой парень.

Пока он не попал в больницу, он опасался, что его заберут в АТО, однако после того, как ему сделали операцию, он надеялся, что его трогать не станут. Ну, хоть какая-то радость и польза от аппендицита.

Когда я выписывался, расстались почти друзьями.

Какова же мораль рассказанной мною басни?

Если кто-то думает, что я собираюсь ругать врачей (или медсестер, или любой другой больничный персонал), то он очень сильно ошибается. Врачи у нас нормальные. Иногда даже хорошие. Проблема не во врачах (а так же не в медсестрах, санитарках и проч.), проблема в системе, которая давно сломалась (или была сломана) и просто не позволяет даже хорошему врачу лечить больного. Система не обеспечивает врача нормальными условиями работы, нормальными инструментами (снимая мне швы допотопным скальпелем, мой врач чуть ли не извинялся, что ему приходится работать таким инструментом – хотя при чем тут он-то?), которая даже не гарантирует, что в больницах всегда будет свет, вода, тепло.

В результате жизнь человека перестает цениться. Прежде всего – самими врачами, которые начинают банально пренебрегать даже элементарными правилами санитарии и гигиены (например, как в том случае, когда мне не назначили антибиотики). Они как бы забывают совершенно элементарные вещи, которые, уверен, были им вполне очевидны еще тогда, когда они были интернами.

Понятно, что «потери» в результате такого «лечения» быстро начинаю превосходить те показатели, которые были еще 20, 30 или даже больше лет назад.

Я вообще подозреваю, что скоро украинцы начнут умирать от банальной простуды – не потому, что врачи не будут знать, как ее лечить (хотя, имея некоторое представление о том, как сегодня учат в мединститутах, я не исключаю и такого), а просто потому, что им, врачам, будет совершенно наплевать на своих пациентов.

А, да, чуть не забыл. Когда я уже выписывался, стало известно, что какой-то мужик, который лежал в палате на 5 этаже, выпрыгнул из окна. Его соседи по палате сказали, что ему было нечем платить за лечение…